Завтра наступит вчера - Татьяна Лунина

Не хотелось — и все тут!

— Спасибо, Василек. Я правда очень счастлива сейчас, девочки. Он — замечательный.

— Он мне уже нравится! — авторитетно заявила Васса. — Если из-за него ты так сияешь, я его почти люблю. Обещай, что буду крестной матерью.

— А как его зовут? — спросила Лариса.

— Юра, Юрий Забелин.

— Надо же! — восхитилась Васса. — И имена-то ваши как подходят! Вот только твоя фамилия позвучнее, ну да Забелина тоже неплохо будет. А он кто?

— В смысле? — не поняла Юля.

— Работает или учится?

— Работает, в МИДе.

— Большим человеком может стать, если постарается! — заявила Васса, допивая кофе.

И они обе не заметили, как слегка изменилась в лице Лариса.

— Только, Васечка, вряд ли ты станешь крестной, — заикнулась невеста. Ее блаженная улыбка и виноватая интонация никак не вязались друг с другом.

— Как это? — вытаращилась на неё Васса.

— Мы будем жить в Турции. Его направляют в наше консульство в Стамбул, — пояснила она и торопливо добавила: — Только не говорите потом, девочки, что я вас не предупреждала.

Второй раз «девочки» обошлись без Юлиной помощи — обслужили себя сами. Дружно похлопав друг друга по спинам и отдышавшись, они уставились на копилку сюрпризов. Этот кашель, кстати, прошел быстрее — видать, уже адаптировался к новостям непредсказуемой подружки.

— Юлька, — простонала Васса, — если бы целью моей жизни не было желание видеть тебя в подвенечном уборе, я бы сейчас убила тебя! Ну что это такое, Господи? — вопросила она низкий барный потолок. — Две недели — тишь да гладь да Божья благодать, а здесь уже за пару минут ураган дважды по мозгам пронесся!

— Да, Рыжик, ты сегодня тестируешь нас на выносливость, — улыбнулась Лариса.

— Ладно, на то два уха, чтоб больше слушать. Давай-ка, милка моя, рассказывай все по порядку, — потребовала Поволоцкая.

Все рассказать им Юля не успела. Утренние кофейные полчаса пролетели как одна минута. И за них — спасибо. Всех ждали дела: Вассу — сверка, Ларису — новая редакция, Юлю — рыжий гений Федяев. Ну да успеется — впереди целый месяц, замечательный, самый прекрасный месяц ее жизни. Наговорятся!

* * *

И полетели часы, закрутились веселой каруселью дни. Федяев, узнав, что она выходит замуж и уезжает, ахал, охал и хватался за голову.

— Батманова, ты ж меня без ножа режешь! — причитал всесильный творец. — Ты же мне нужна еще минимум месяца на четыре. Юленька, задержись, а? — канючил он, заглядывая в глаза. — Ну пусть твой рыцарь уедет один, а ты попозже. Мы тебя все проводим, честь по чести. Проводы грандиозные устроим, всей нашей командой, а? Ленточкин тебя на руках до Шереметьева донесет. Правда, Костя? Донесешь Батманову? Она легкая, весит мало.

— Я-то донесу, — вяло согласился Костик, — да только бесполезно ее уговаривать, Иван Степаныч. Видел я этого кадра, жениха ее. Нам с ним не тягаться, хоть всех «народных» и «заслуженных» на помощь позовем, — уныло констатировал он, покачиваясь на стуле.

— Оставь стул в покое, Ленточкин! — разозлился режиссер. — У него и так голова болит, поломаешь!

— Эго не у него головная боль, а у вас мигрень, — буркнул Костик, встал со стула и вышел из комнаты, сердито хлопнув дверью.

В общем, похоже, ее предстоящие замужество и отъезд никого тут не обрадовали. Но это уже их проблемы, не Юлины. У нее своих забот полон рот: составить список приглашенных (набиралось что-то уж больно много, под сотню), выбрать ресторан, встретить бабушку, а главное — познакомиться с будущими свекром и свекровью, которые уже через три дня собирались прибыть в Москву, огорошенные известием сына о скорой женитьбе. Словом, дел было невпроворот. И Юля носилась челноком между домом и работой, удивляясь, как умудрились сжаться сутки.

Однако все потихоньку налаживалось. Встреча с будущими родственниками, которой панически боялась Юля, прошла на удивление легко. Если честно, во многом благодаря Марье Афанасьевне, Юриной (нет, теперь уже — их) бабушке. Сначала, правда, будущие свекровь и невестка были напряжены, а потом, выпив шампанского, развеселились и пришлись друг другу по вкусу. Родители Юры оказались милыми, очень простыми людьми. И не скажешь, что Алексей Алексеич — посол. Потом состоялось знакомство с Юлиной бабушкой — и опять же все остались довольны друг другом. Совместные бабушки, уединившись в уголке, принялись вспоминать свои дворянские корни, о которых с другими предпочитали умалчивать. Нашли даже какую-то общую знакомую, графиню Екатерину Дмитриевну, от которой остались в детской памяти шуршащие юбки и запах лаванды. Словом, еt bоnum quo communius, ео melius[22]. Промчались незамеченными ноябрьские праздники, промелькнула легкой тенью кончина незабвенного Леонида Ильича. Честно говоря, ее вообще бы никто и не заметил, если бы не жалобы Василька, что смерть вождя поставила на уши весь выпуск, лихорадочно заменявший программы и фильмы на безликие серые передачи и скорбную музыку. Бедная Васька провела на работе двое суток подряд, потому как начальственный народ все никак не мог отважиться на принятие самостоятельных решений. Но вся эта общественно-политическая суета совершенно не волновала Юлю. Она дышала и жила, потому что любила и ждала. И на смену вождей ей было, если честно, глубоко наплевать.

Рассвет двадцать пятого ноября она встретила у окна, с чашкой горячего кофе, в теплом уютном халате, подаренном Юриной мамой, и Максом-Марой, сопящими в разных углах кухни.

— А помнишь, я обещала тебе, что все будет хорошо? — напомнила Юля темному окну напротив. — За тобой живет хорошая девушка, постарайся, чтобы она была так же счастлива, как я.

Юля сделала сладкий душистый глоток и отошла к столу. Взгромоздившись с ногами на стул, она уставилась на две цифры настенного календаря: два и пять. «Скоро рассветет, проснутся люди и начнут новый день. Субботний! Как красиво звучит — суббота! — восхитилась она. — Это вам не длинный унылый «понедельник» или брякающая «среда». Суббота — ярко, звучно!» Как и жизнь, которая ее ждет. Если бы она была Богом, отломила бы кусочек своего счастья и одарила им других. Не жалко, не убудет! Да не оскудеет рука дающего!

В двенадцать позвонили в дверь Лариса с Вассой. Обе — красавицы, одна — в зеленом, другая — в красном. И сразу заохали, что невеста еще не одета, а сидит преспокойненько с бабушкой на кухне и распивает чаи.

— Юлька, ты почему не готова? — изумилась Васса. — Через два часа Юра заедет!

— Вас жду, — невозмутимо ответила Юля. Присаживайтесь, чайку попьем.

— Не волнуйтесь, девочки, — успокоила их Елизавета Кирилловна, — у нас все приготовлено. Юлечка не одета только, что же в платье-то сидеть — красоту такую мять!

— Юля, — осторожно