Река тьмы - Джеймс Грейди

Уэс снял со стены трубку-телефон.

Бип-бип-бип.

Так и не дождавшись ответа, он бросился в ее квартиру. Его пистолет-автомат лежал на столике у двери. Атташе-кейс валялся на полу.

Бэт дома не было. Серая машина по-прежнему продолжала стоять на углу.

Она, кажется, говорила как-то, что работает в Галерее Фриер. Разыскав в телефонной книге номер галереи, он позвонил туда.

Телефонистка извинилась и сказала, что сотрудниц с таким именем у них нет.

– Как это нет?

– У нас действительно нет сотрудниц с таким именем.

– Вы, должно быть, ошиблись. Ее зовут Бэт Дойл. Я продиктую вам ее имя по буквам.

– Не надо. Такой сотрудницы у нас нет.

– Она работает в архиве. Он образован Фондом восточного искусства.

– Галерея Фриер не имеет никакого отношения к этому фонду… Как вы его назвали?

– Но у вас ведь есть сотрудники архива…

– Да. Если хотите, я сейчас все выясню у нашего архивариуса.

Через минуту телефонистка сказала:

– Сэр, вы слышите меня? Архивариус подтвердил, что не знает никакой Бэт Дойл.

Уэс бросил трубку.

Ему показалось, что стены квартиры внезапно приблизились к нему.

Это была квартира юриста, который срочно уехал по какому-то делу… А потом в нее въехала Бэт… Кажется, по рекомендации друзей… И произошло это сразу после того, как Дентон дал ему задание…

Уэс растерянно заморгал.

В квартире пахло табаком. В гостиной на видном месте стояла ее чертежная доска. Но ведь она пока еще не поступила в архитектурный колледж… На стенах были развешаны картины юриста – бывшего соседа Уэса. Это еще можно было понять, но как объяснить, что в платяном шкафу в спальне по-прежнему висела его одежда? Бэт только сдвинула ее в сторону, чтобы высвободить место для своих блузок и брюк.

Нигде в квартире фотографий Бэт не было. Не было там и фотографий ее родственников, друзей, бывших любовников… Не видно было в квартире и сувениров из Таиланда и Непала – Уэс знал, что она там жила: не могла же она придумать все от начала до конца? Похоже, что из Германии она тоже ничего не привезла на память об этой стране… Кстати, что она могла делать в Германии? На кого она там работала? На кого еще?

Лежавшие на письменном столе письма были адресованы юристу, а не ей. И даже на телефонных счетах за прошедший месяц было напечатано имя юриста. Судя по счетам, она не сделала ни одного междугородного звонка. А ведь должна была бы звонить – матери, сестрам и братьям, отцу в офис…

На двух полках в книжном шкафу стояли ее книги: учебники по физике и инженерному искусству, несколько романов в мягкой обложке, книга по японской архитектуре, пара сборников стихов. Он пролистал ее книги. Никаких закладок, записок, писем. Ничего. Пролистывая книги, Уэс бросал их на пол.

Вдруг он вспомнил, что у нее была записная книжка с адресами и телефонами. Где она? Он вытащил из шкафа ее чемоданы, но, так и не найдя в них записной книжки, бросил их в угол, может быть, книжка в ее одежде? Разбросав вещи Бэт, записной книжки он снова не обнаружил.

Много лет назад, отправляя своих бойцов на разведку, Уэс запрещал им брать с собой любые изобличающие их предметы.

Вот и здесь, в этой квартире, не было ничего, что указывало бы на то, кто конкретно в ней живет.

Теперь-то он понимает, почему так легко она дала ему ключ от этой квартиры.

Пошатываясь, Уэс пошел в ванную комнату и посмотрел на свое отражение в зеркале: вид у него был ужасный. Он был страшно бледен, вымотан, изможден.

Крышка туалета была закрыта. Уэс плюхнулся на нее и заплакал. Минут пятнадцать просидел он так. И все никак не мог успокоиться…

Послышался стук входной двери.

Уэс выскочил в гостиную. Это была Бэт. Держа в каждой руке по сумке с продуктами, она вошла в гостиную и радостно улыбнулась.

– Уэс! Когда ты…

Увидев вдруг в беспорядке разбросанные вещи, она растерянно заморгала:

– Что… что случилось?

– Так кто же ты? – прошептал Уэс.

– Что? – Она вздрогнула и сделала шаг к нему. Его пистолет лежал на столике за ее спиной.

– Кто ты? – громко спросил Уэс, пристально глядя ей прямо в глаза.

– Я не понимаю… – Она сделала еще один шаг к нему, глядя на беспорядок в гостиной. – Это… это ты сделал?

– Зачем ты переехала в эту квартиру?

– Чтобы здесь жить. – Она пожала плечами. – Уэс, что случилось?

– Вот об этом ты мне и расскажешь!

Бэт стояла совсем рядом с ним. Она подняла руку, чтобы коснуться его, но в последний момент отвела ее.

– Тебя здесь нет, – сказал он. – В этой квартире ничего не говорит о твоем присутствии: нет ни фотографий, ни писем. Все, что здесь есть, привезено только для того, чтобы можно было поверить в твое присутствие. Но на самом деле тебя здесь нет!

– Это ты учинил здесь обыск? – вздрогнув, прошептала она и отступила назад.

Как заправский следователь, он спросил:

– На кого ты работаешь?

– Но ты ведь знаешь, что я…

– Я уже звонил в галерею. Там о тебе даже не слышали.

– Как это не слышали?

– О фонде, где ты якобы трудишься, там тоже никто не знает.

– Да я именно там и была весь день. А продукты купила во время обеденного перерыва.

Уэс покачал головой.

– Наша телефонистка Дженни – немного с приветом. Если ей не нравится тон людей, с которыми она разговаривает, то ответа от нее не дождешься.

– Архивариус сказал, что ты у него не работаешь…

– И это в какой-то степени верно, ведь я работаю внештатно. Ты лично разговаривал с ним?

Уэс промолчал. Ее лицо побагровело.

– Вот видишь! Если бы ты лично поговорил с ним…

– Значит, с тобой все в порядке?

– Все в порядке? – Она тряхнула головой. – Да я люблю тебя, дурачок!

– Ты сама придумала свою «легенду»? Или ее придумал кто-то другой, чтобы ты могла обвести меня вокруг пальца?

Бэт сжала губы. Ее глаза яростно засверкали.

– Ты рылась в моих вещах, когда я спал, – безапелляционным тоном сказал он.

– Я… Да ты просто негодяй! – выкрикнула она. – Чего ты хочешь от меня? Что ты ищешь?

– Кто тебе платит? И сколько? Ты работаешь по заданию правительственных органов? Тебя поймали на чем-то в Таиланде, Германии или Нью-Джерси, и теперь ты отрабатываешь здесь свой должок?

– Боже мой! – воскликнула она, пятясь от этого человека, который вдруг стал ей совсем чужим. – Какая же я дура! Я беспокоилась о тебе, я глаз не сомкнула, когда ты пришел домой побитым. И вот такая мне за все это благодарность?! – Она тряхнула головой. – Ты, морячок, просто с ума сошел! Да ты пройдешь и по трупам, лишь бы добиться своего!

Бэт ринулась к нему и ударила его в грудь. Уэс схватил ее за руку и отшвырнул от себя.

– Ах так! Может быть, ты еще изнасилуешь меня?! Тебе было недостаточно того, что я сама тебе отдалась?!

Уэс почувствовал себя виноватым. Он протянул к ней руки.

– Бэт…

Она попятилась к двери.

– Так какое же преступление я совершила? В моей квартире нет фотографий? Но фотографии – это всего лишь бумага, я же предпочитаю сохранять воспоминания в своей памяти и в своем сердце. Не виновата я и в том, что мои сестры и мать слишком заняты, чтобы писать мне, а отец мой вообще письма писать не любит. И в этом тоже мой грех? За это все надо хорошенько наподдать Бэт, чтобы расставить все по своим местам?! За все это надо уничтожить мою любовь, а потом и меня с нею?!

– Я ничего не хочу уничтожать, – перебил ее Уэс. – Я хотел кое-что узнать о тебе…

– Обо мне? А при чем здесь я? Меня теперь все больше интересует, кто ты на самом деле?

– Видишь ли, произошло следующее… – начал он рассудительным тоном.

Она, прищурив глаза, гневно посмотрела на него, а потом, обернувшись, увидела пистолет на столике у двери.

Уэс зачарованно смотрел на Бэт. Какая-то неведомая сила пригвоздила его к полу.

Она подошла к столику и взяла пистолет.

– Так это твой? – прошептала она. – Это… это твоя профессия?

Бэт посмотрела Уэсу прямо в глаза и неуклюже направила пистолет в его сторону.

– Ты принес это, чтобы разобраться со мной? – прошептала она.

Он попытался ответить, но язык не подчинялся ему.

Она стояла совсем рядом. Он вполне мог ловким движением выбить у нее оружие, но та же неведомая сила сковала его руки и ноги.

– Как же ты хотел разобраться со мной? – спросила она и прижала дуло пистолета к своей груди, к губам, ко лбу, к виску. – Вот так?

Уэсу казалось, что вот-вот прогремит выстрел.

Бэт опустила пистолет и, посмотрев на Уэса, вложила оружие в его руку.

– Так сделай то, что ты задумал, – горько сказала она, заплакала, повернулась и, покачиваясь, медленно пошла к двери.

На пороге она остановилась и, не оборачиваясь, прошептала:

– Вы были правы. Это не моя жизнь. Меня здесь нет.