Дитя Всех cвятых. Цикламор - Жан-Франсуа Намьяс

После этого трогательного момента девушка вернулась к злобе дня. Она направилась к Карлу, бросилась к его коленям и обняла их.

– Благородный дофин, не медлите! Поезжайте в Реймс и коронуйтесь!

Карл не откликнулся на ее воодушевление. Он поморщился и указал на группу молчаливых людей, среди которых выделялась тучная фигура архиепископа Реймского.

– Милый друг, я должен спросить мнение у моих советников.

Его советники…

Десять дней в Лоше держали совет, не обращая никакого внимания на Жанну, словно Девы и не существовало. Громко высказались все. Бездарные военачальники, побежденные при Вернее и от постоянных неудач ставшие малодушными, желали бы довольствоваться нежданным успехом при Орлеане, но не двигаться дальше. А политики, вроде Реньо де Шартра, мнили себя тонкими дипломатами и предпочитали переговоры боевым действиям. Эти строили ученые расчеты. И были еще такие, как Ла Тремуйль, единственной целью которого было избавиться от Жанны: ради этого он без колебаний был готов прибегнуть к предательству.

Итак, одни хотели вести переговоры, другие – атаковать Париж, который действительно казался первоочередной целью. Ла Тремуйль, со своей стороны, предлагал вторгнуться в Нормандию: операция была заведомо обречена на провал и наверняка привела бы Жанну к поражению, а может, и к гибели, оставив фаворита наедине с побежденным дофином.

Девственница сопротивлялась им всем. Чтобы отправиться в Реймс, придется пересечь Бургундию, рискуя оживить войну с герцогом? Не имеет значения. Париж в военном отношении важнее Реймса? Черед Парижа настанет потом. «Ибо, – твердила она, – как только дофин будет коронован, его противники окончательно ослабнут».

Дофин, по своему обыкновению, колебался, и это тянулось нескончаемо, день за днем.

Бастард Ореанский неустанно поддерживал Жанну. Он был вполне осведомлен о развитии событий. А события, происходившие в стране, пока совет терял время, были весьма значительны.

Весть о подвигах Жанны, искусно разнесенная посланцами главы Орлеанского дома, вызвала у французов настоящий взрыв воодушевления, а у англичан – приступ подлинного ужаса.

Содержание письма регента Бедфорда восьмилетнему Генриху VI не оставляло никаких сомнений на сей счет:

Постигло ваших людей, собранных у Орлеана в большом количестве, несчастье, причиненное ложным страхом, что внушила ученица и пособница дьявола, именуемая Девственницей, употребив на то лживые чары и колдовство. Сие несчастье сгубило немало ваших людей пред Орлеаном, но также чудесным образом лишило мужества уцелевших и взбодрило наших противников…

А разве не говорили еще, что англичане из страха перед Девственницей даже охраняли гавани, чтобы воспрепятствовать дезертирам своей армии вернуться домой? Все это прозвучало на совете, но Карл по-прежнему колебался…

Дофин все еще не знал, на что решиться, и в тот майский день, когда Изидор встретил Девственницу. Он стоял в карауле на стенах, когда заметил вдалеке какого-то юношу, одетого в светло-серый камзол с рубчиками, белые штаны и черные башмаки с длинными носами. Приблизившись, Изидор понял, что это вовсе не юноша. То была она! Впервые он видел ее так близко и без доспехов.

Жанна была красива и хорошо сложена. Несмотря на мужскую одежду, которая так мало подчеркивала девичьи формы, никто и ни в коем случае не принял бы ее за мальчика-пажа. Все в ней было женственно: красивые, коротко остриженные темные волосы, фигура, манера держать себя…

Изидор подошел еще ближе и только тогда обнаружил, что она плачет. Струйки слез тихо стекали по розовым щекам, губы были горестно сжаты. Изидору захотелось обнять ее, как ребенка, и унять это великое детское горе. А ведь та, что в слезах стояла напротив него, перевернула ход почти вековой распри, и именно от нее зависела судьба страны!

Изидор застыл в молчании, неподвижно глядя на это непостижимое, чудесное проявление божественной воли…

В конце концов, Жанна заметила присутствие другого человека. Она заговорила с ним совершенно естественно, словно с давним знакомым, делясь своими тягостными заботами:

– Они хотят идти на Париж, но сперва надо идти на Реймс! Пока дофин не будет коронован, все впустую.

Жанна умолкла, глядя на Изидора, кивнувшего ей в знак согласия, потом попыталась улыбнуться и вытерла слезы.

Момент уныния прошел. Жанна уже хотела вернуться в зал совета, когда Изидор осмелился спросить:

– А после коронации мы пойдем на Париж?

– Вам не терпится попасть туда?

– Я оттуда родом.

Теперь лицо Жанны совершенно изменилось. Она снова стала безмятежно спокойной, почти веселой.

– Благородный парижанин, вы вновь увидите Париж и вернетесь туда: это вам Девственница говорит от имени Бога!

Изидор опустился на колени. Жанна пошла прочь легким шагом, но вдруг живо обернулась.

– Пожалуйста, не сказывайте никому, что видели, как Девственница плачет из-за своего короля…

В этот же день Жанна отстояла свое мнение. Переговорив с дофином наедине, она сумела найти доводы, чтобы убедить его. Дева твердо заявила, что он не вправе противиться дольше голосам ее святых и чинить препятствия воле Божией.

Непостоянный и непредсказуемый молодой человек, Карл в одно мгновение переменился и немедля собрал совет, на котором объявил остолбеневшим Реньо де Шартру, Ла Тремуйлю и прочим, что решил идти на Реймс и что его решение непоколебимо.

После этого еще дней десять ушло на приготовления. В самом деле, ведь требовалось собрать как можно более внушительную армию. Английские войска, изгнанные из-под Орлеана, по-прежнему оставались в Луарской области. К ним присоединились и другие английские отряды. Прежде чем думать о Реймсе, надо бы сначала разбить их…

***

Девственница уехала из Лоша во главе восьми тысяч человек и без промедления начала Луарскую кампанию.

Во французской армии недоумевали многие, даже самые ревностные ее сторонники. В этот раз приказ дофина был ясен: Девственница командует единолично. Как она справится с этим? Ободрить, зажечь своей энергией и храбростью гарнизон осажденного города – это одно, но руководить целой армией – совсем другое. Как поведет себя семнадцатилетняя девушка, которая всего несколько месяцев назад пасла овец?

Но вот Жанна отдала свои первые приказы, и все заметили, что чудо продолжается! Она не только оказалась способной командовать войсками, но, сверх того, раскрылась как исключительный полководец.

Девственница порвала с привычками, установившимися в лагере дофина: медленное, осторожное продвижение, сложные маневры. Жанна была за стремительное движение. Она велела немедленно пуститься в путь форсированным маршем, сведя время на отдых к минимуму.