Страх разоблачения - Лорейн Стэнтон

Гасси села на кровать и закрыла лицо ладонями. Аборт даст ей возможность продолжать привычную жизнь — сохранить свой брак и, может быть, даже роман с Тони. Но она чувствовала, что просто не сможет убить своего ребенка. Какими бы тяжелыми ни были последствия, она безумно хотела родить этого младенца!

А кроме того, ей страстно хотелось развестись с Ричардом и выйти замуж за Тони. Теперь, когда они вместе сотворили такое чудо, она любила его еще больше. Они принадлежали друг другу, но Гасси знала, что Ричард никогда не пойдет ей навстречу. Даже если он согласится на развод, то найдет способ заставить ее об этом пожалеть.

Гасси так погрузилась в свои мысли, что вскрикнула, когда внезапно открылась дверь и вошла Элизабет, распространяя аромат духов «Джой».

— Господи, Огаста, где твоя одежда?

Гасси обалдело смотрела на нее несколько секунд, потом поспешно натянула на себя простыню, испугавшись, что мать каким-нибудь образом догадается о ее беременности.

— Что ты здесь делаешь, мама? Кто тебя впустил?

— Твоя горничная. Она сказала, что ты прихворнула, ; вот я и пришла, чтобы убедиться, что у тебя все в порядке.

И уж никак не ожидала застать тебя голой. Если твоя прислуга увидит тебя в таком виде, завтра об этом будет говорить весь Вашингтон.

— Но я в своей спальне, мама. Я же не гуляю по Белому дому!

Элизабет фыркнула, отметая, как всегда, любые возражения.

— Я полагала, что в тебе больше скромности. Мы тебя не учили так себя вести.

Гасси пожала плечами, чтобы скрыть раздражение, и подумала, что бы сказала ее мамаша, если бы узнала, что скоро станет бабушкой незаконнорожденного ребенка.

— Ты зачем пришла, мама? Я тебя не ждала.

Все еще раздосадованная, Элизабет села на пуфик и изящно скрестила ноги.

— Ричарда нет, вот я и подумала, не захочешь ли ты с нами поужинать. Твой отец только сегодня утром жаловался, что целую вечность тебя не видел. Гасси передернуло при мысли об ужине с родителями. Она была не в настроении играть роль послушной дочери.

— Не сегодня, мама. У меня весь день болела голова. Элизабет нахмурилась:

— Знаешь, Огаста, эти постоянные ссылки на головную боль всех уже утомили. Тебе будет полезно одеться и выйти из дома на несколько часов.

— Извини. Как-нибудь в другой раз.

Элизабет, не привыкшая к возражениям, поджала губы.

— Иногда я тебя совершенно не понимаю, — сказала она. — Ты прекрасно живешь, а ведешь себя так, будто на тебе воду возят.

— С чего ты взяла, что я прекрасно живу, мама? Элизабет вздохнула и покачала головой:

— Не знаю, зачем я снова тебя уговариваю. В последнее время ты во всем видишь только черную сторону.

Ее властный тон и нескрываемое неодобрение так разозлили Гасси, что она не сумела сдержать годами копившееся недовольство.

— А чего ты ожидала? — огрызнулась она. — Я страшно несчастна, но ведь тебя никогда не волновало, счастлива я или нет, верно?

Элизабет, шокированная и обиженная, выпрямила плечи.

— О чем ты болтаешь?! Мы с отцом сделали все возможное, чтобы ты была счастлива! Как ты можешь быть такой неблагодарной?

Однако Гасси уже не могла остановиться. Теперь, дав волю гневу, она почувствовала нечто похожее на восторг — как будто внутренний гнойник внезапно лопнул, очистив ее тело от скверны.

— Именно из этих соображений вы заставили меня выйти замуж за Ричарда? Потому что очень беспокоились о моем счастье? — Она хрипло рассмеялась. — Ну, мамочка, вы ошиблись. Мой брак — настоящее фиаско. Я с трудом могу находиться с ним в одной комнате. От его прикосновений мурашки ползут у меня по коже!

Элизабет обмахнула платком лицо.

— Немедленно прекрати! Ты ведешь себя как безумная!

Гасси покачала головой:

— Я не безумная. Я всего лишь говорю тебе правду. Элизабет на мгновение потеряла присутствие духа. Рот ее приоткрылся, худенькие руки бессильно упали на колени, но это была лишь временная слабость. Через секунду она снова надела железную маску достоинства.

— Нет смысла продолжать это обсуждение, раз ты не можешь держать себя в руках, — спокойно сказала она. — Но я предупреждаю тебя, Огаста, будь осторожна. Ты должна помнить о своем положении. Даже маленькая глупость с твоей стороны может вызвать скандал.

Гасси показалось, что внутри у нее что-то лопнуло, как туго натянутая резинка. Даже теперь мать не хочет ничего слушать о ее несчастье, не пытается ее утешить.

— Поверить невозможно! — воскликнула она. — Я только что тебе призналась, что несчастлива, а ты беспокоишься только о репутации семьи. Что с тобой? Я же твоя дочь! Разве я тебе совсем безразлична?

Даже под градом таких обвинений Элизабет осталась спокойной и невозмутимой. На лице ее не отразилось никаких чувств. После долгой паузы она встала и разгладила ладонями серую юбку.

— Зря ты устроила эту неприятную сцену, Огаста. Ты должна передо мной извиниться.

Гасси посмотрела на мать и медленно покачала головой:

— Нет… не в этот раз. Я не стану извиняться за то, что сказала правду.

Элизабет побледнела, лицо ее исказилось от ярости, но она быстро взяла себя в руки и величественно направилась к двери.

— Поговорим об этом потом, когда ты будешь в нормальном состоянии, — ледяным тоном произнесла она. — А пока я советую тебе взять себя в руки и хорошенько подумать о тех ужасных вещах, которые ты тут наговорила.

Гасси молча смотрела, как мать, подобно королеве, выплывает из комнаты, и презирала себя. Даже сейчас ей безумно хотелось, чтобы Элизабет посмотрела на нее с любовью и уважением! Господи, ну что в ней не так? Почему она всегда рвется получить хотя бы крохи одобрения?

Проклиная себя за слабость, Гасси вскочила с кровати и с силой хлопнула дверью. Грохот, прокатившийся по всему дому, несколько ее успокоил. Какого бы мнения ни придерживалась ее мать, она имеет право на счастье! На этот раз ничто не помешает ей развестись с Ричардом и провести остаток жизни с Тони и их ребенком.

Через несколько дней Гасси сидела в парадной гостиной и с трепетом ждала Ричарда. От одной только мысли, что она собирается просить у него развода, у нее по спине бежали холодные мурашки. Хотя она была уверена, что Ричард никогда не любил ее, он действительно считал ее частью своего общественного имиджа. И этот имидж будет замаран разводом.

Она сжимала руки на коленях и старалась успокоиться, глядя в окно на алый закат. День выдался на редкость жарким, и теперь небо было расцвечено в яркие красные и оранжевые тона. Но прекрасный вид не оказал на нее успокаивающего действия. Она не могла думать ни о чем, кроме Ричарда и конца их ужасного брака. Тут она услышала шаги в холле и замерла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});