Аритмия (СИ) - Джолос Анна

Ян, при всех нюансах, на наркомана точно не похож.

— Неее. Серьги в ухе вроде нет. Да и не особо он черноволосый и кучерявый, — задумчиво произносит она.

Да, Катя и описание — параллельные вселенные.

Поднимаюсь со стула.

— Короче попросил, чтобы ты спустилась. Фюрер его наверх не пускает. А! Он еще с дитем. Страшненький такой пацанчик. Больной по ходу.

— Савка не страшненький, он очень даже милый, — громко хлопаю дверцей шкафа и скидываю тапки.

Значит, все-таки Ян…

Зачем пришел? Разве я не ясно выразилась? Придется повторить.

Накинув куртку на плечи, выхожу из комнаты, нарочно проигнорировав вопрос Катьки про добавку. Ей только волю дай — она всю сковороду навернет без зазрения совести, а скоро Вершинина явится с очередного кастинга. По-любому голодная… Мы хоть и не общаемся, но лично мне, ужином поделиться не в тягость.

Спускаюсь по лестнице и молча прохожу мимо ворчливой комендантши. Застегиваю молнию, накидываю капюшон. Уже на улице замечаю стоящую неподалеку машину Беркутова, а потом и его самого.

Не скрою, вздыхаю с неким облегчением. Уж лучше он, чем Ян. Хватит и того, что мои мысли постоянно возвращаются к нашему последнему разговору.

— Привет, Дашкет, — здоровается со мной как в старые-добрые времена.

— Здравствуй, Рома.

Подхожу ближе.

Теперь понимаю, о чем говорила Катька. Беркутов и впрямь очень плохо выглядит: бледный, какой-то измученный. В свете фонаря синяки под глазами кажутся просто жуткими.

— Тут меня один юнец достал. Заладил Даша, Даша. Ничего не могу поделать, — открывает заднюю дверь и помогает Савелию выбраться из машины. — Иди. Вон твоя принцесса.

— Да…ша! Да…ша! — радостно повторяет мальчуган.

Шаткой походкой добирается до меня и неожиданно крепко обнимает за ноги.

— Привет, Савелий, — растерявшись, смущенно бормочу я.

— Да…ша, ты убежааала от нас. Я искааал тебя, но не нашел.

Приседаю на корточки.

— Как дела? — поправляю смешную шапочку со смайликом.

— Плооохо, — признается он, касаясь пальчиками моего лица. — Яяян где? Рооома злой.

Откуда же мне знать, где Ян.

— Ой да не гони, Сав, нормальный я, — отзывается Беркутов.

— Не друуужит со мной, — шепчет мальчик мне на ухо. — Не люююбит уже.

— Больше двух говорят вслух, — недовольно бросает Рома.

— А мы… ничего, — краснея, забавно оправдывается Савелий.

— Слушай, Даш, ты очень сейчас занята? — устало выдыхает парень, запуская ладонь в волосы.

— Нет. А что? — спрашиваю настороженно.

— Случайно не умеешь кататься на коньках?

— Конь…ки! Конь…ки, — тут же принимается громко повторять Савка.

— Да тише ты, хватит уже горланить! — недовольно срывается Рома на мальчугана.

И впрямь какой-то несдержанный сегодня.

Савелий покорно замолкает и понуро опускает голову, однако я все равно успеваю заметить, что в его глазах заблестели слезы.

— Я умею кататься на коньках, — спешу ответить.

— Всю душу из меня вытряс. Увидел из окна. Три дня уже требует Яна и каток! Только первый опять пропадает со своими новыми друзьями, а у меня на передвижения по льду терпения точно не хватит. Короче, если я Вас отвезу, сможешь пару часов поразвлекать Савку на катке? — выдает сплошным, сбивчивым монологом. — Не понял… Ты че ревешь, Савелий?

Заметил наконец!

— Сав…

Мальчишка демонстративно отворачивается, прижимаясь к моему животу.

Мне становится очень его жалко. Такое милое, детское желание — покататься на катке. Неужели сложно его исполнить?

— Перестань. Иди сюда, — зовет его Рома, но тот лишь сильнее за меня цепляется. — Блин… Ну че ты как маленький!

— Он и есть маленький, Ром. Савелий, не плачь, — аккуратно отодвигаю его от себя. — Сейчас я переоденусь и вернусь. Поедем смотреть новогоднюю Москву и обязательно научим тебя кататься на коньках!

— Прааавда? — сопит мокрым носом, округляет глазки и улыбается сквозь слезы.

— Правда, зай. Иди в машину. Я сейчас…

Он послушно топает к «Лексусу».

— Сможем по пути заехать в аптеку? Мне нужно кое-что купить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Конечно. Ты мой спаситель, спасибо, что согласилась, — Беркутов смотрит на меня с искренней благодарностью.

— Только из-за Савелия, — нахмурившись, пожимаю плечом.

Странно все это, но вот как поступить иначе? Зарекалась не иметь общих дел с этими двумя. А вон оно как в жизни бывает…

— Я сначала вообще не понял, о какой Даше речь. Несколько дней только про тебя и говорит. Капец как быстро привыкает к людям.

Под ребрами разливается тепло. Значит, я понравилась Савелию. Это приятно.

— Чей это ребенок, Ром? — все же имею наглость спросить. — Прости, но Савелий твердит папа-Ян и это…

Беркутов смеется.

— Да это я ляпнул недавно, вот он и повторяет. Конечно Ян — папа, только крестный, — поясняет тут же.

Ну вот, немного разобрались.

— Савка — мой брат. И Даш, — его лицо становится серьезным, — о его существовании знают только самые близкие люди. Теперь ты в их числе…

* * *

— Когда мы крестили Савелия, Яну было четырнадцать, — рассказывает Рома, пока мы движемся по шоссе.

Я ни о чем не спрашивала, но раз уж он начал этот разговор первым…

— Почему именно Ян стал крестным? Сам ведь по сути был подростком. Разве так можно? — озадаченно на него смотрю.

— Можно, — кивает. — Предки обговаривали этот вопрос со священником.

Хм… Я всегда думала, что только совершеннолетний имеет право стать крестным.

— Понимаешь, Даш, — включает поворотник и осторожно перестраивается в левый ряд. — А кто, если не Абрамыч? Ян охотно возится с Савелием с самого его рождения. Стыдно сказать, но даже я не уделяю брату так много времени…

Задумчиво смотрю в окно.

Абрамов — настолько противоречивая личность, что даже слова какие-то трудно подобрать. Он, как лабиринт из «Сияния» Кинга. Привлекает и пугает одновременно. Так и кажется, что пройдя вглубь несколько шагов, потом не выберешься…

— Ян обожает нашего Чудика и, в отличие от меня, до хрена чего умеет. Не боится всяких там экстренных ситуаций. Всегда знает, что делать. Как медсестра со стажем, — хохотнув, качает головой.

— Часто Савелий с ним бывает? — рассматриваю мелькающие здания, украшенные подсветкой.

Странная у нас выдается беседа, но лучше уж так, чем гнетущая тишина, в которой мы ехали на протяжении получаса.

— Вообще, да. Предки доверяют Яну как себе и даже больше. Летом Савка гостил у него целый месяц. Потом к осени ему стало хуже и Кучерявый полетел с ним в Германию к нашему новому врачу. У него есть доверенность.

— А твои родители? — вырывается непроизвольно.

«Гостил у него целый месяц», «полетел с ним в Германию», «у него есть доверенность».

Я в шоке, если честно. Полностью повесить ответственность за больного ребенка на молодого парня. Да еще и в столь сложный период…

— Мой отчим постоянно в работе, оставлять бизнес нельзя, хотя ради Савелия Сергей частенько на это идет, — поясняет Беркутов, глядя в зеркало заднего вида. — Матушка сейчас занята младшим, он у нас совсем еще мелкий. Ну а от меня, как ты поняла, толк сравнительно небольшой.

Пока картина так себе. Но вспоминается тот факт, что семья скрывает ребенка.

— Ян помогает, как может, и с ролью крестного справляется на отлично. Я бы точно так не смог.

Фыркает.

Что ж. Похвально. И очень неожиданно… Папа-Ян — то еще откровение.

— Правда с тех пор, как Кучерявый начал работать, Савка стал видеться с ним гораздо реже. Это очень его расстраивает. Мелкий постоянно плачет, капризничает и ноет. Блин, какого он так медленно едет? — нетерпеливо сигналит водителю мазды.

— Ян работает?

Скрыть удивление не получается.

— Яяяян, мой Яяян, — заводит с заднего сиденья Савелий, не отрываясь при этом от просмотра мультиков, которые включил ему брат.