Рассказы. Юморески. 1883—1884 - Антон Чехов

Черты «анекдотичности и даже прямого шаржа» находил в рассказе и С. А. Венгеров. Но, в отличие от предыдущих критиков, он писал, что сквозь этот шарж ярко пробивается «психологическая и жизненная правда». «Не умрет в действительности чиновник от того, что начальник в ответ на его чрезмерно угодливые и надоедливые извинения в конце концов крикнул ему „пошел вон“. Но забитость мелкого чиновника, для которого сановник в полном смысле слова какое-то высшее существо, опять-таки схвачена в этом шарже в самой своей основе. Во всяком случае, веселого в „юмористических“ шаржах Чехонте весьма мало. Общий тон мрачный и безнадежный» («Вестник и библиотека для самообразования», 1903, № 32, стлб. 1329).

П. Н. Краснов увидел в рассказе отражение настроений времени. В статье «Осенние беллетристы» он писал: «Чехов посвятил свой талант изображению общественного настроения своего времени. Его рассказы открывают нам тайные стороны души современного общества, ее недуги, ее безнадежность, ее апатию Прежде всего средний современный человек отличается болезненным, чисто нервным, беспокойством. Это нервное беспокойство весьма ярко было выражено еще в „Пестрых рассказах“. Достаточно вспомнить чиновника („Смерть чиновника“), чихнувшего в театре на лысину сидевшего перед ним генерала, как этот человек страшно обеспокоился, стал надоедать генералу с извинениями и наконец умер от тревоги» («Труд», 1895, № 1, стр. 205—206). В более поздней статье критик, снова вспоминая «Смерть чиновника», распространял эти черты на все творчество Чехова: «В последующих произведениях та же беспокойная нервность, намеренно утрированная в „Пестрых рассказах“, получает более реальное, но и более мрачное выражение» (Пл. Краснов. Молодые беллетристы-академики. — «Книжки недели», 1900, кн. IV, стр. 180).

А. Басаргин (А. И. Введенский), характеризуя раннего Чехова, писал: «Некоторые рассказы проникнуты таким душу щемящим настроением, что иногда кажется, будто перед тобою страница романа Достоевского. Тип человека „униженного и оскорбленного“ здесь встречается довольно часто». В герое рассказа — «парии из мира чиновников» критик увидел «новую разновидность „униженных и оскорбленных“» («Московские ведомости», 1900, № 270, 30 сентября).

При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, венгерский, немецкий, польский, румынский, сербскохорватский, словацкий, финский и чешский языки.

Он понял!

Впервые — «Природа и охота», 1883, том IV, № 11 (ценз. разр. 3 декабря 1883 г.), стр. 75—84. Подзаголовок: Этюд. Подпись: А. Чехов.

Включено в первое издание сборника «Пестрые рассказы».

В ялтинском Доме-музее хранится 11-й номер журнала «Природа и охота», с правкой Чехова в рассказе «Он понял!». Исправления сделаны при подготовке «Пестрых рассказов» — все они учтены в тексте сборника. При включении рассказа в сборник были внесены новые небольшие исправления (см. варианты).

Печатается по тексту сб. «Пестрые рассказы». СПб., 1886, стр. 357—368.

Рассказ был начат в конце мая или первых числах июня и закончен в конце июня 1883 г. В журнальном тексте авторская дата: «29 июня 1883 г. Воскресенск».

4 июня 1883 г. Чехов писал Лейкину: «У меня почти готов для Вас один (относительно) большой рассказ „До 29-го июня“ и скоро будет готов другой „29-е июня“. Оба по охотницкой части. Кончу их и пришлю». В ответном письме от 10 июня Лейкин выражал опасение, что рассказы будут слишком велики: «Вы пишете, что готовите два больших рассказа: „До 29 июня“ и „29 июня“. Не делайте их, пожалуйста, чересчур длинными. Верите ли, как трудно помещать большие рассказы!» 27 июня Чехов опять писал о первом рассказе: «„До 29-го июня“ написал, но никуда не послал. Для Вас длинно Строк в рассказе много. Мерять не умею, а думаю, что 200—250 будет minimum. Заглавие не важно. Изменить можно… Сокращать жалко». Совершенно очевидно, что речь шла о рассказе, напечатанном под названием «Он понял!»1. Основания следующие: 1) это единственный, кроме «Шведской спички», большой рассказ 1883 года; 2) это рассказ «по охотницкой части»; 3) в нем идет речь об охоте до 29 июня; 4) дата, стоящая в конце журнального текста, близка к сообщенной Чеховым в письме к Лейкину.

В «Осколки» рассказ послан не был (возможно, Чехов опасался, что Лейкин сократит его по своему усмотрению). «Ждал от Вас, — писал Лейкин Чехову 25 июня 1883 г., — обещанного рассказа „До 29 июня“ и не дождался до сих пор. Уж не попал ли и он в „Стрекозу“?» Лейкин был не далек от истины. 18 июля редактор «Стрекозы» И. Ф. Василевский просил Чехова прислать к 15 августа рассказ для альманаха «Стрекозы» (ГБЛ), и в конце июля или первых числах августа Чехов послал ему рассказ «Он понял!». В сопроводительном письме, до нас не дошедшем, Чехов, судя по ответу Василевского, выражал сомнение в пригодности рассказа для альманаха. Василевский возвратил рассказ.

«Присланный Вами этюд, — писал он Чехову 5 августа 1883 г., — действительно не совсем подходит для „Альманаха“. Очерк почти лишен юмористического характера, и его несложная фабула не соответствует относительно значительному объему. Для сборника нужно что-нибудь забавно задуманное и более тщательно в литературном отношении выполненное» (там же). Чехов послал рассказ в журнал «Природа и охота». 23 октября 1883 г. редакция ответила: «Картинка Ваша „Он понял!“ найдена редакцией вполне подходящей для журнала и очень хорошенькой, так что мы с удовольствием напечатали бы, если бы Вы отдали ее нам бесплатно. Средства журнала так еще ограниченны, что мы можем платить только за фундаментальные статьи, дающие какие-либо сведения. Ваша же статья — хорошенькая игрушечка или пирожное: мы, конечно, не прочь полакомиться, но лишь в том случае, если лакомство даровое» (ГБЛ). Стесненные обстоятельства журнала, вероятно, были и ранее известны Чехову, так как неоднократно служили мишенью для острот юмористических журналов (и, в частности, «Стрекозы»). Очевидно, Чехов согласился на условия редакции и даже решил не подписываться псевдонимом (см. об этом в его письме Лейкину от 25 декабря 1883 г.). Это было второе после рассказа «В море» произведение, увидевшее свет под настоящим именем писателя (рассказ «В море» был написан позднее рассказа «Он понял!», но в печати появился раньше — см. стр. 530).

Сущая правда

Впервые — «Осколки», 1883, № 28, 9 июля (ценз. разр. 8 июля), стр. 5. Подпись: А. Чехонте.

Сохранилась вырезка из журнала с пометой: «NB. В полное собрание не войдет. А. Чехов» (ЦГАЛИ).

Печатается по журнальному тексту.

Злой мальчик

Впервые — «Осколки», 1883, № 30, 23 июля (ценз. разр. 22 июля), стр. 5. Заглавие: Скверный мальчик (Рассказ для маленьких дачников). Подпись: А. Чехонте.

Вошло в издание А. Ф. Маркса.

Печатается по тексту: Чехов, т. I, стр. 201—203.

Готовя рассказ для собрания сочинений, Чехов значительно сократил его, опустив, в частности, две сцены (Коля, ворующий варенье; сцена за обедом в финале).

В текст рассказа были внесены многочисленные стилистические поправки, устранившие привкус «осколочной» юмористики. Например, фраза: «Уста нечаянно слились в один из тех первых, стереотипных поцелуев, которые, если верить рассказам моих коллег, сладки своею новизною и продлинновенностью» — исправлена так: «Уста нечаянно слились в поцелуй».

Новое заглавие совпадает с названием рассказа третьестепенного литератора 1880—90-х гг. Крымского (А. Д. Бродского).

Рассказ Бродского «Злой мальчик» Чехов в 1883 г. в не дошедшем до нас письме к автору подробно разбирал (см. письмо А. Бродского к Чехову от 19 ноября 1883 г. — ГБЛ) и по поводу него выступал даже доверенным лицом в Московском цензурном комитете (см. подпись Чехова, заверяющую выдачу ему рассказа Бродского. «Книга рукописей», 19 ноября 1883 г. — ЦГАМN, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 2374, л. 273). Разумеется, вряд ли здесь можно говорить о сознательном использовании.

Изменив заглавие, Чехов снял и подзаголовок, связывавший рассказ с «сезонной» (дачной) тематикой журнала.

Рассказ, очевидно, явился откликом на предложение Лейкина, высказанное им еще в письме от 16 апреля 1883 г.: «Недели через две хватите о дачах. Я о петербургских дачах заведу свою шарманку, а Вы о московских» (ГБЛ).

Л. Е. Оболенский назвал рассказ в числе «сцен, обличающих безобразия и самодурство нашей семейной жизни» («Одесский листок», 1900, № 173, 6 июля).

При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, немецкий, сербскохорватский, чешский, шведский языки.

3000 иностранных слов, вошедших в употребление русского языка

Впервые — «Осколки», 1883, № 30, 23 июля (ценз. разр. 22 июля), стр. 6. Без подписи.

Печатается по журнальному тексту.

Авторство устанавливается на основании заключенного в тексте псевдонима А. П. Чехова — Человек без селезенки.

Перепутанные объявления

Впервые — «Осколки», 1884, № 2, 14 января (ценз. разр. 13 января), стр. 6. Подпись: Человек без селезенки.

Печатается по журнальному тексту.

Датируется 25—26 июля 1883 г. по письму Чехова к Н. А. Лейкину между 31 июля и 3 августа 1883 г.: «Просматривал сейчас последний номер „Осколков“ и к великому ужасу (можете себе представить этот ужас!) увидел там перепутанные объявления. Такие же объявления я неделю тому назад изготовил для „Осколков“ — и в этом весь скандал. Пропали, значит, мои объявления! Вещичка ерундистая и не стоит возиться с ней в двух номерах… Во всяком случае посылаю. Если годятся, то спрячьте и пустите месяцев через 5—6». Юмореска действительно была напечатана через полгода, хотя Н. Лейкин в ответном письме (от 4 августа 1883 г.) писал: «Объявления же (перепутанные) действительно придется отложить, но далеко не на такое время, как Вы предлагаете. Я их помещу недели через 3—4» (ГБЛ).