Охотники ночного города - Роман Афанасьев

Теперь он шел быстро, уже не плутая, а двигаясь точно к цели. Страшные картины того вечера, что намертво въелись в память и заставляли Алексея просыпаться ночью от собственного крика, на этот раз пришли на помощь. Мельчайшие детали схватки в подвале, что заставляли Алексея зябко ежиться даже при свете дня, теперь вели его за собой подобно указателям на дороге. Ему не нужно было открывать глаз, — он видел перед собой тот путь так, словно шел здесь только вчера. Алексей мог пройти этот проклятый коридор с закрытыми глазами, просто по памяти. Так он и поступил.

Когда перед внутренним взором появилась распахнутая дверь, Кобылин остановился. Память показывала ему, что за дверью открывается большая и светлая комната, выложенная белой кафельной плиткой. Там был железный стол, шкафы со стеклянными дверцами, загадочные пузырьки, железный стул и камеры под потолками. Здесь было светло и страшно — как в операционной, готовой принять очередного пациента.

Кобылин открыл глаза. Перед ним расстилалась темнота, в которой с трудом угадывался силуэт открытой двери. Вытянув перед собой свободную руку, Алексей сделал шаг вперед и вошел в темноту. Осторожно ступая по хрустящим осколкам стекла, он дошел до середины пустоты и остановился, разглядывая темноту широко раскрытыми глазами. Повернувшись на месте, охотник постарался представить, как сейчас выглядит это место. Пустое, заброшенное, одинокое. Представив это, Кобылин вдруг рассмеялся. Сунув руку в карман, он достал маленький фонарик и щелкнул выключателем.

Ослепительный луч света наотмашь полоснул темноту, рассекая ее сгустившуюся плоть. Светлое пятно заметалось по сторонам, выхватывая из небытия самые разные предметы. Кафельная плитка — разбита, искорежена, словно ее пытались отодрать и унести с собой. Железные шкафы лишились своих стеклянных дверец, осколки от них разлетелись по всему полу. Железный стол, так похожий на хирургический, лежит на полу исковерканной грудой, словно его пытались разобрать, да так и не смогли. Лишь сломали и бросили умирать здесь, в темноте.

Алексей чертыхнулся, коря себя за глупость. Фонарик, конечно, можно было достать и раньше. Не то что можно — нужно! Но страх тех дней вернулся, выплыл из прошлого, сковал по рукам и ногам. А ведь это прошлое. Это было так давно… С тех пор он побывал в более серьезных переделках, видел более страшные и омерзительные вещи. Но первый раз — да, он запоминается лучше всего.

Хмыкнув, Кобылин медленно подошел к шкафчикам, высившимся у стен. Ему внезапно стало легко, словно с плеч упал тяжелый груз. Страх прошлых дней отступил, вернулся в темноту, растворился в нем без остатка. Алексей тихо рассмеялся своей глупости — надо же, носить в кармане фонарь и при этом со страхом всматриваться в темноту. В этом — весь он. Эти мелочи когда-нибудь его погубят. Когда-нибудь — но не сейчас.

Алексей лениво поворошил стволом «беретты» разбитое стекло на полках шкафчика. Темнота больше не казалась опасной. В ней больше не таились оскаленные пасти и — загадки. В этом подвале не было ничего интересного, и приходить сюда было глупо. Оборотни не оставили никаких следов — это следовало понять гораздо раньше. Они вычистили подвал, уничтожив все следы. Разгадку нужно искать не в прошлом, а настоящем.

Развернувшись, Кобылин еще раз обвел пустую комнату лучом фонарика, теперь медленно, рассматривая каждую деталь. Он не надеялся найти здесь что-то, просто решил, что раз уж попал сюда, то надо довести дело до конца. Как он и предполагал, ничего значительного — лишь обломки и осколки, свидетельствующие о том, что все следы своего пребывания оборотни уничтожили на редкость тщательно. Даже выдрали из стен проводку, что вела к камерам наблюдения, когда-то висевшим под потолком.

Окончательно успокоившись, Алексей опустил фонарик и засунул пистолет обратно за пояс. Потом резко обернулся, шагнул к двери, и в тот же миг пистолет, словно внезапно ожив, прыгнул ему в руку.

Кобылин замер — ему почудилось, что там, в темном коридоре, мелькнула чья-то тень. Долгий миг он разглядывал темный дверной проем, а потом выключил фонарь. И тут же сделал несколько шагов в сторону, стараясь не шуметь. Вновь замер, прицеливаясь в темноту и сдерживая дыхание. Ничего. Лишь обычные шорохи, скрипы и далекие людские голоса из другой части подвала.

Он выжидал больше минуты — пока глаза привыкали к темноте. Потом неслышно двинулся к двери, скользя в темноте, как призрак, совершенно автоматически, не прилагая к этому никаких сознательных усилий. Охотнику нужно было двигаться бесшумно. Он — двигался.

Тьма в коридоре пахла сыростью. Она обволакивала лицо тончайшей склизкой пленкой, жирной, неприятной. Кобылин чувствовал на языке ее гнилой вкус.

Осмотревшись, насколько позволяла темнота, он так и не заметил ничего подозрительного. Показалось? Нет, здесь точно было что-то. Оборотень? Нет, они слишком шумные и нетерпеливые, да и пахнут псиной. Нет, наверно, это еще одно непрошеное воспоминание, отголоски прошлого… Кобылин шумно сглотнул.

— Фродо? — тихо позвал он. — Сэм?

Он был готов к ответу. Больше того, он был уверен, что ему ответят. На миг показалось — сейчас. Но темнота промолчала. Она осталась безмолвной и глухой.

Тихо вздохнув, Кобылин опустил пистолет и зажег фонарь. Луч света запрыгал по стенам, покрытым пятнами плесени, лизнул дальний конец коридора, уходящий в темноту, затерялся в пустоте. Ничего.

Алексей медленно спрятал пистолет обратно за пояс, повернулся и побрел к выходу, на этот раз освещая путь фонариком. Да, теперь он мог пройти тут и с закрытыми глазами, но теперь это было бы на редкость глупо. Прошлое мертво, покрыто пылью, забыто. Алексей, чуть сгорбившись, брел по темным коридорам, чувствуя себя так, словно он прошел по тонкому мостику над бездонной пропастью. Напряжение, запоздалый страх и — облегчение. Он окунулся в прошлое и вышел из него, оставив позади все, что не давало ему покоя все это время.

У двери, над которой горела лампочка, Кобылин задержался. Застегнул пальто, спрятал в карман фонарик, отряхнул рукав от побелки. Потом сунул руки в карманы и начал подниматься по лестнице. Через площадку, на которой умер Фродо, он прошел даже не вздрогнув. Картины прошлого отступили, истончились, стали бесцветными, как старые фотографии. Они больше не имели власти над тем охотником, в которого превратился Алексей Кобылин.

Поднимаясь по ступенькам, когда-то залитым волнами теплой крови, он думал лишь о том, что нужно непременно связаться с Гришей. Эта ниточка расследования оборвалась, здесь уже ничего не узнать. Зато Борода должен помнить о загадочном чемоданчике. Быть может, он даже знает, что было в нем. Остается самое сложное — ждать.

Распахнув дверь, ведущую в зал, Кобылин наткнулся на охранника, вернувшегося таки на свой пост. Молодой лопоухий паренек с удивлением вытаращился на незнакомца, выходящего из подсобного помещения, и Кобылин с удовольствием отметил, что выбор одежды был правильным. Не слишком удобно, зато представительно, а значит — менее подозрительно.

— Слышь! — буркнул Кобылин за секунду до того, как с губ охранника сорвался окрик. — Где тут у вас поссать можно?

— Че? — растерянно переспросил охранник, проглотив свой вопрос.

— Ну, сортир у вас тут где? — с досадой бросил Алексей, хмурясь все больше.

— У нас его нет, — отозвался парень и спохватился наконец, — сюда нельзя, это служебные помещения!

— Да уж вижу, — сердито бросил Кобылин, решительно проходя мимо растерянного охранника. — Понастроили черте-те что, приличному человеку поссать негде!

Быстрым шагом он направился к двери, оставив за спиной растерянного паренька. Его никто не окрикнул, никто не остановил. Человек в пальто, спешащий по своим делам, не вызвал у посетителей никакого интереса.

Выскочив на крыльцо, Кобылин сбежал по ступенькам вниз и тут же заметил «шестерку» со значком такси на крыше, — водитель высадил пассажира у торгового центра и теперь собирался уезжать. Алексей замахал рукой таксисту и через минуту удобно устроился на заднем сиденье машины.

Назвав свой домашний адрес, Кобылин откинулся на кожаную спинку. Больше идей на сегодня не было. Оставалось только ждать звонка Григория. Или внезапного озарения, что расставит все по своим местам.

Усмехнувшись, Алексей закрыл глаза и тут же уснул — тихим спокойным сном человека, от которого отступились наконец ночные кошмары.

* * *

Ввалившись в прихожую Алексея, Борода устроил целое представление. Пока раздевался, кряхтел, сопел, ворчал, хмурился — всячески давал понять, что очень недоволен тем, что пришлось приехать в гости к бывшему напарнику. Кобылин стоически вытерпел все проявления неудовольствия Гриши, выслушал его ворчание, предложил тапочки, а потом пригласил на кухню. Он был спокоен, хотя внутри все кипело от нетерпения, ведь звонка Григория пришлось ждать два дня. Разговор получился быстрым, скомканным и прошел на повышенных тонах — Борода не мог взять в толк, зачем ему нужно приезжать в гости к Кобылину, а Алексей не хотел рассказывать о своих предположениях по городскому телефону. И все же ему удалось заинтересовать Гришу и уговорить его приехать.