Самая темная страсть - Джена Шоуолтер

Кровотечение не останавливалось, и он слабел.

Проходила минута за минутой, а он оставался без изменений.

Где, во имя всего святого, эти Повелители? Им лучше бы поторопиться, и не только ради Аэрона.

Если они будут слишком долго тянуть, опустяться сумерки и Скарлет проснется.

И она будет очень, очень злой.

Никто не выживет.

По крайней мере этот соблазнительный голос заткнулся, когда она покинула крепость, и перестал подстрекать ее делать все эти отвратительные…замечательные… вещи.

Едва ли это был луч надежды.

Ничего.

Животные и теперь рвались через цветы и кустарники, возможно привлекая вниманиие прохожих.

Пытаясь подобраться ближе к ней? Или к Аэрону? Она не помнит, приближались ли они к Аэрону раньше, но не могла понять, почему белки, кролики, птицы, коты и даже собаки могли бы искать ее.

— Убирайтесь, — прошептала она, не желая поранить их, если будет драка и в самом деле вспыхнет.

Они не двинулись с места.

Нет, они подвинулись ближе.

К ней.

Значит их притягивала она.

Почему?

— Вы должны сейчас же уйти…

Хрустнула веточка, успокаивая ее.

Зарычала собака, зашипела кошка, но никто из них не убежал.

Они пригнулись, готовые ринуться в атаку.

Ее губы сжались, каждый мускул в ее теле замер.

Она даже перестала дышать.

Кто был здесь? Повлители? Или Ловцы? Рука, держащая меч, дрожала.

За Аэрона, подумала она, приготовившись как и животные.

Она внезапно обрадовалась, что они упрямо оставались с ней.

Двое мужчин вышли из зарослей и, на первый взгляд, она не узнала их.

Она была слишком сосредоточена, слишком решительна спасти этого мужчину, которого она…

любит? Но как только она кинулась на одного из них, собака возникла перед ней, врезаясь в ее цель.

— Ох! Отвали от меня, ты — шелудивая шавка, — заскрежетал он.

Она узнала этот голос… Уильям, но не опустила клинок во время, ее рываок был слишком быстрым.

Прямо перед соприкосновением, твердая рука схватила ее запястье, отталкивая в сторону, до того как она замерла.

— Ух, надо же, Лив, — сказал он со смехом.

Его голос тоже был знаком.

Парис.

— Я же могу называть тебя, Лив, правда? Брось клинок мне, ладно?

Облегчение затопило ее, и она выпустила оружие.

— А теперь скажи этой шавке отпустить меня! — закричал Уильям.

— Они мои друзья, — сказала она псу.

— Теперь я в безопасности.

Пес отпустил лодыжку Уильяма, и каждое животное умчалось, как будто только этого они и ждали.

Уверенности в ее безопасности.

Какие милашки.

— Спасибо вам, — поблагодарила она их.

— Теперь когда Уильяма должным образом поприветствовали, — сказал Парис смеясь, мы должны вытащить это зрелище на дорогу."

Забота разлилась на его прекрасном лице, когда он обследовал Аэрона.

Он наклонился, засунул руки под тихо спящего воина, и взвалил его на свое плечо.

— Как долго он в таком состоянии?

— Слишком долго.

Уильям прохромал к Скарлет и сделал тоже самое, только он поднял ее наруки, как будто она была бесценным сокровищем.

— По крайней мере у меня симпатичный багаж.

— Ага, удачи с ней, — ответил Парис.

— Я бы сказал, что получил лучший конец в этом деле.

Скорей всего она одержима демоном Ночных Кошмаров.

Уильям закатил глаза.

— А это плохо?

— Ну, если тебе не нравятся, когда тебе вручают твои собственные яйца, тогда да, я бы сказал что это плохо.

— Иди к папочке, — сказал Уильям, держа Скарлет все крепче.

Оливия слушала их подтрунивания друг над другом, вертя головой туда-сюда между ними.

— Хватит.

Знаете ли здесь были Ловцы.

Здесь опасно находиться.

Более того, что-то не так с Аэроном.

Я хочу положить его в кровать.

— Конечно, конечно, — сказал Уильям, покосившись на нее.

— Мы знали это с самого начала.

Но для этого вида спорта тебе придется подождать, пока он не проснется.

Когда ты с ним закончишь, все-таки, я бы хотел и сам пойти с тобой.

Показать тебе, каково это быть с кем-то, кто знает как это делается, и все такое.

Ее пальцы сжались в кулаки.

Он что ничего не воспринимает серьезно?

— Мы припарковались вот здесь.

Парис махнул рукой в сторону.

Наконец-то.

— Пойдем.

Вместе они начали ломиться сквозь кусты, и каждый мужчина находился в состоянии боевой готовности.

В считанные секунды, они изменились как будто были совершенно другими людьми.

В укрытии они подшучивали друг над другом и дразнили ее о желании затащить Аэрона в кровать.

Теперь, они были солдаты, жесткими, способными на все.

Сколько раз она видела такие же изменения в Аэроне.

До сих пор, она по-настоящему не ценила это умение.

Аэрон.

Храбрый, раненный Аэрон.

Когда ее девять дней пройдут и его заберут у нее, куда она пойдет? Что будет делать? Она сомневалась, что эти люди приглясят ее остаться с ними.

И захочет ли она остаться с ними? Аэрона там больше не будет, воспоминания о нем будут дразнить ее из каждого угла.

Уже второй раз, Оливия поймала себя на мысли, что огорчена тем, как мало времени осталось у них с Аэроном.

Может быть был способ спасти его?

Может быть был способ остаться вместе навсегда.

Да.

Конечно же.

Ее Бог творил любовь.

Фактически, ее Бог и был любовью.

Он бы хотел, чтобы два человека, которые любят друг друга, были вместе.

Верно?

Но она все еще не была уверена, что любит Аэрона.

Восторгается им, да.

Возбуждает ли он ее, и страстно ли она желает его прикосновений, о, да.

Но умереть за него? Она опять удивилась.

И снова, она не была уверена.

Она бы пожертвовала всем, чтобы быть с ним…всем, кроме своей жизни.

Могла бы она?

К тому же, умерев ради Аэрона, она бы умерла и ради Легион также.

Потому что она знала, знала, что Аэрон не будет счастлив без своей маленькой… су. тиранши.

А если Аэрон будет жить, она хочет, чтобы он был счастлив при этом.

Но мысль умереть за такой лживой, коварной надоеды, не улучшала настроение.

Более того, Аэрон должен был любить Оливию.

Но именно сейчас, бессомнения, он не любил ее.

Оливия вздохнула, когда забралась во внедорожник.

Аэрон лежал на заднем сидении, и она бережно положила его голову себе на колени.

Парис сел за руль, а Уильям плюхнулся на пассажирское сидение, все еще держа Скарлет на руках.

Ее первый раз в машине, который она с нетерпением ждала, но теперь ей было все равно.