Мои воспоминания о Восточной Африке - Пауль фон Леттов-Форбек

Во время боя канцелярская работа - в Африке тоже приходилось писать, хотя и меньше, чем это обычно практикуется - прекращалась. Однако, и тут нельзя было обойтись без некоторого количества входящих бумаг, вроде жалоб и других неприятностей. С командирами рот я мог время от времени переговорить лично, для чего я их вызывал к себе. Сам я менял свою стоянку по возможности реже, чтобы избежать затруднений и досадных проволочек в доставке донесений. Пища готовилась в тылу, где также был устроен перевязочный пункт. Наш штаб получал тоже уже готовое продовольствие, которое доставлялось в боевую линию черными слугами.

Чтобы восстановить управление частями для дальнейшего ведения боя, войска были отведены назад и сосредоточены. Я нашел более целесообразным провести ночь в сосредоточенном положении с тем, чтобы иметь возможность возобновить сражение на следующий день и попытаться отрезать неприятеля от источника воды, который должен был находиться где-либо вне его лагеря.

Около полуночи поступило донесение, что один из наших патрулей наткнулся на дороге Нанунгу - Махуа на превосходившие его силы неприятеля. Я опасался, что эта часть противника будет продолжать наступление дальше на Нанунгу и таким образом захватит расположенные на этой дороге ротные обозы (боевые припасы, перевязочный материал, продовольствие, больные и т.д.), а также магазины. Поэтому я еще ночью перешел с главными силами через Макоти на дорогу Нанунгу - Махуа. В соприкосновении с противником были оставлены только сильные патрули, которые, однако, не заметили, что противник, еще в течение ночи очистил позицию и отступил в направлении на Махуа. 6 мая выяснилось, что донесение о присутствии крупных сил противника на дороге Нанунгу - Махуа, вызвавшее мое отступление, было ложно; там вообще не оказалось никакого неприятеля. За противника окзался принят капитан Мюллер. Последний, услышав выстрелы английских минометов, проявил похвальную инициативу и двинулся форсированным маршем к месту боя из своего лагеря, находившегося северо-восточнее Махуа. По прибытии на поле сражения он установил, что неприятель уже отошел.

Противник состоял из 4 стрелковых и одной пулеметной роты, и его силы, судя по размерам его позиции, доходили до 1.000 человек. Несмотря на это он был совершенно разбит нашими 300 бойцами (мы имели 62 европейца и 342 аскари). У противника было убито 14 европейцев и 91 аскари, и попало в наши руки 3 европейца и 3 аскари. Кроме того, мы взяли госпиталь примерно со 100 ранеными, а остальные раненые; по показаниям туземцев, были захвачены противником с собой. Наши потери составляли: убитыми 6 европейцев, 24 аскари и 5 других цветных и ранеными 10 европейцев, 67 аскари и 28 других цветных.

В то время, когда мы одержали успех над неприятельскими колоннами, наступавшими с запада, отряд Келя должен был выдерживать длительные и иногда очень серьезные бои с дивизией противника, двигавшейся от Порт-Амелия на Нанунгу. У Медо неприятель, по своему собственному признанию, понес очень большие потери; в другом бою, западнее Медо, капитану Шпангенбергу со своими двумя ротами удалось обойти неприятеля, подойти с тыла к его полевой гаубичной батарее и атаковать ее. Почти вся прислуга и упряжка были перебиты. К сожалению, нельзя было увезти с собой орудия и боевые припасы, и они были приведены в негодность. Но, несмотря на отдельные успехи, отряду Келя пришлось отходить. Наступал момент, когда своевременные действия моих главных сил на участке Келя могли, по-видимому, привести к решительному успеху над генералом Эдвардсом{56}.

Я перешел с главными силами дальше на юго-запад в направлении на Махуа и расположился лагерем в районе городка Тим-бани у горы Корома. Это передвижение было вызвано наличием засеянных полей в этом районе, откуда я предполагал, в случае крайней необходимости, направиться еще южнее, чтобы использовать богатые продовольственные районы плодородной местности при слиянии рек Малема и Лурио. К западу от горы Тимбани местность была благоприятна для завязки решительного боя с генералом Эдвардсом, который двигался вслед за отрядом Келя от Нанунгу и дальше в юго-западном направлении. Необыкновенно скалистая и пересеченная местность у горы Тимбани и в 6 километрах северо-восточнее этой горы до позиций, на которые отходил отряд Келя, была неблагоприятна для задуманного мною решительного боя. 21 мая дымом своих костров обнаружили себя новые лагеря противника к западу от позиций Келя. Я предполагал, что 22 мая эти новые части двинутся в тыл отряда Келя. Тут, к сожалению, я не отдал последнему вполне определенный приказ о немедленном отходе с его главными силами из неблагоприятного района на юго-запад от горы Тимбани. Вместо точного и ясного распоряжения я дал указания, предоставлявшие большую свободу действий.

Таким образом, случилось, что отряд Келя только утром 22 мая отправил своих носильщиков с грузом боевых припасов и с остальным багажом. Но и это было бы недурно при правильном управлении колонной носильщиков и разумном исполнении приказа - отступить назад на расстояние в полтора часа хода. Однако, не отдавая себе ясного отчета в серьезности положения, носильщики и находившийся с ними губернатор остановились в закрытой и пересеченной местности, где они могли ежеминутно подвергнуться неожиданному нападению, не будучи в состоянии успешно обороняться. Сам я в тот день утром произвел еще раз разведку очень благоприятной для стоянки носильщиков местности юго-западнее горы Тимбани и между прочим встретил здесь раненого накануне в отряде Келя лейтенанта Кемпнера, которого несли в тыл. Со стороны отряда Келя, где утром было отбито несколько атак противника, был слышен шум боя. С капитаном Келем была установлена телефонная связь, и я, не имея никаких сведений о судьбе его багажа, решил около 11 часов вернуться обратно в лагерь Коромы.

Как раз, когда я в 12 часов прибыл в лагерь, внезапно на очень близком расстоянии раздался минометный огонь. Не могло быть никакого сомнения, что минометы появились между нами и отрядом Келя. Вслед за этим прервалось телефонное сообщение с последним. Не оставалось никакого иного решения, как немедленно двинуться из лагеря Коромы в полном составе против этого нового противника, причем у меня была некоторая надежда, что, несмотря на неблагоприятную местность, может быть, удастся его захватит врасплох и разбить.

Не прошло и часа, как мы прибыли к горе Тимбани и быстро отбросили передовые отряды неприятеля. Некоторые из наших разбежавшихся носильщиков сообщили, что губернатор и багаж отряда капитана Келя подверглись внезапному нападению и что весь багаж погиб. Самому же губернатору, якобы, удалось бежать; другие говорили, что он взят в плен. Противник вел оживленный огонь из минометов и был атакован нашими ротами с нескольких сторон. Но он занял выгодную позицию, на которой окопался и укрыл часть захваченного багажа. К сожалению, мы отбили у него очень мало вещей. Все-таки неприятель был окружен и взят под концентрический огонь, от которого понес большие потери. По перехваченному позднее сообщению, один только 1-й полк Королевских африканских стрелков потерял около 200 человек.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});