1945. Блицкриг Красной Армии - Ричард Португальский

… Помню один из нечастых в те горячие дни наших обстоятельных разговоров с Г.К. Жуковым. Разговор этот произошел в самом начале февраля, когда фронт стабилизировался, все попытки противника ликвидировать захваченные нашими войсками плацдармы были отбиты и назрела необходимость решения вопроса о дальнейших действиях.

Г.К. Жукова я застал в его рабочем кабинете. Георгий Константинович сидел за столом, склонившись над картой Европы непривычно мелкого масштаба. На эту карту были аккуратно нанесены все линии советско-германского фронта и положение союзных войск. Уловив мой несколько удивленный взгляд, Жуков расправил лист карты ладонями своих крепких рук и, чуть заметно усмехнувшись, произнес:

— Иногда обзор с большой высоты открывает многое из того, чего не увидишь, разглядывая то же самое в упор.

Пригласив занять место рядом, Г.К. Жуков придвинул карту ближе, в мою сторону, провел тупым концом карандаша по линии правого фланга нашего фронта — фланга, полностью повернутого на север и, как мне было известно, ощутимо растянутого.

— О чем свидетельствует вот эта вмятина от Штаргардта до Дойч-Кроне? О чем предупреждает?

— Ну... — несколько озадаченный и необычностью масштаба карты, и вопросом, в котором таился какой-то вывод, хотя и угадываемый, но не до конца понятный мне. — По первому впечатлению — о намерении противника использовать растянутость нашего ослабленного фланга… — начал я.

— Вот именно! — подтвердил Георгий Константинович и, переводя мысль на язык графики, синим карандашом решительно прочертил на карте жирную линию, отсекающую выступ, образованный вклинением наших войск, вышедших к Одеру. — Вот что практически повисло над всеми нашими намерениями! Мы считаем количество войск противника в Берлине, куда готовы ломиться без оглядки по сторонам, а главные силы противника вот здесь зависают над нашим правым флангом и только ждут, когда мы приведем в действие свой план штурма Берлина. Тогда они нам и врежут по горбу!

Меня, признаюсь, удивил не несколько возбужденный тон и не выбор выражений…

Удивила та самокритичная откровенность, с которой он, в сущности, признавался в том, что ориентировка войск на намеченный захват Берлина была по меньшей мере не лучшим образом продумана.

— И ты знаешь, — доверительно раскрываясь (что бывало, прямо скажем, нечасто), Жуков как-то легко и незаметно переходил на «ты», — меня поначалу даже удивило некоторое несоответствие в расстановке сил у противника. Мы ведь не скрываем того, что намерены в ближайшее время войти в Берлин. Почему же там, как свидетельствуют данные разведки, не в пример меньше сил по сравнению с теми, что нависли над нашим правым флангом?..

Решил я без всяких поддавков сыграть за противника! Что должен он по логике сделать, если мы сейчас развернем наступление на Берлин? Очевидно, подготовить на каждом километре пути наступающих войск сильные оборонительные укрепления. А когда наступающие войска втянутся, израсходуют на промежуточных рубежах значительную часть своих сил и средств — ударить с севера в их, то есть в наш, тыл, отрезать наступающую группировку от баз снабжения и раздавить ее одновременным ударом с фронта и тыла, может быть, даже попытаться окружить на самом пороге своего разгрома, затянуть окончание войны, добиться переговоров с нашими союзниками, искать пути к выходу из войны с наименьшими потерями. Вот что затеял противник, по моим соображениям!

Я слушал Жукова и невольно вспоминал, как два года назад генерал В.В. Крюков со своей конно-механизированной группой в наступлении под Курском зимой 1943 года устремился в глубину обороны противника и как потом войска целой армии выручали нерасчетливо увлекшегося командира корпуса, как генерал П.И. Батов почти год спустя ухитрился повторить подобный маневр под Паричами в Белоруссии. Его тоже выручили, хотя и ценой потери Паричей, но фронт восстановили,

Теперь нечто подобное вполне могло повториться в масштабе фронта буквально у стен столицы практически поверженного фашистского рейха!»

Вспоминает генерал-лейтенант И.Л. Антипенко:

«Нельзя не возразить тов. В.И. Чуйкову, который в своих воспоминаниях писал, что у нас было достаточно сил для продолжения Висло-Одерской операции вплоть до Берлина и взятия столицы фашистской Германии еще в феврале 1945 года. В то время наступать на Берлин при крайне ограниченных материальных ресурсах и отчаянном сопротивлении противника было бы крайне опрометчиво. Мы уже не говорим о других факторах внешнеполитического значения, с которыми нельзя было не считаться на этом завершающем этапе войны…

… Обеспеченность войск боеприпасами и горючим ко времени выхода их на Одер составляла 0,3–0,5 боекомплекта и 0,5 заправки. Этого хватило лишь для ведения боев за захват и удержание плацдармов на Одере. А в это время усилились контратаки противника на Кюстринском плацдарме, отбивая которые мы несли большие потери. Говорить, что в этой ситуации надо было идти безостановочно на Берлин, чтобы взять его 10–12 февраля, — по меньшой мере легкомыслие. Между тем теперь, спустя 20 с лишним лет, пытаются утверждать (журнал «Октябрь», № 4 за 1964 год, воспоминания В.И. Чуйкова «Конец Третьего рейха»), что командующий фронтом допустил ошибку, не двинув свои войска с ходу прямо на Берлин. Но разве можно было не считаться с угрозой с севера и состоянием тыла?

«Надо было рискнуть». Но военное искусство в том и заключается, чтобы уметь отличать умный риск от авантюры…

Тыловая обстановка далеко не благоприятствовала немедленному движению наших войск на Берлин, Еще менее отвечала этому оперативно-стратегическая обстановка в связи с задержкой выхода войск 2-го Белорусского фронта на Одер и медленным продвижением на запад войск 1-го Украинского фронта. Движение войск 1-го Белорусского фронта за Одер с необеспеченными флангами могло привести лишь к компрометации грандиозного наступления советских войск в январе 1945 года.

По словам того же мемуариста, берлинцы к февралю 1945 года морально вполне якобы созрели для свержения Гитлера — лишь был бы дан толчок извне. Но вряд ли подобные рассуждения имеют под собой почву. Упорство, с которым сражались гитлеровцы до последнего часа войны, хорошо известно. В боях за Берлин наши две армии — 8-я гвардейская и 5-я ударная — потеряли 25 процентов личного состава. О таком же упорстве свидетельствует многодневная борьба окруженных гарнизонов в Познани и Шнайдемюле.

От огульного и преждевременного наступления войск 1-го Белорусского фронта на Берлин нас удержала дальновидность и предусмотрительность Ставки Верховного Главнокомандующего, с одной стороны, и реальное понимание обстановки командованием фронта — с другой..»,

Вспоминает маршал бронетанковых войск М.Е. Катуков:

«Итак, Висло-Одерская операция завершилась. В результате стремительного наступления советских войск в стратегическом фронте фашистской Германии на востоке образовалась брешь. На западном берегу Одера наши войска захватили несколько важных плацдармов. Казалось, путь на Берлин открыт. Еще один удар, и можно завершить разгром фашизма, и страны Европы обретут наконец долгожданный мир.

Насколько мне известно, сначала Ставка и командование фронта, используя успех, намеревались овладеть Берлином после кратковременной подготовки. Но все же дальнейшее наступление на Берлин пришлось временно отложить. И вот по каким соображениям. Во-первых, тылы нашего фронта отстали; во-вторых, за спиной у нас еще не сложили оружия гарнизоны осажденных городов Шнайдемюль, Познань, Кюстрин, Бреслау. И самое главное — в начале 1945 года гитлеровское командование начало сколачивать в Восточной Померании сильную группировку, во главе которой фюрер поставил своего наиболее фанатичного последователя рейхсфюрера СС Гиммлера. Нетрудно было разгадать замысел руководителей вермахта. Они намеревались ударить по правому флангу вырвавшегося вперед 1-го Белорусского фронта, перерезать его тыловые коммуникации и тем самым сорвать наступление на Берлин».

Итак, читатель получил возможность ознакомиться с различными точками зрения в оценке решения Ставки ВГК завершить Висло-Одерскую операцию в первых числах февраля 1945 года.

Мнение маршала В.И. Чуйкова: 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты могли и должны были без какой-либо оперативной паузы развернуть наступление на Берлин. Отказавшись от этого, Ставка ВГК, генеральный штаб, командующие войсками фронтов допустили просчет в оценке обстановки, возможностей советских войск, действовавших на берлинском направлении.

Представляется, что оппоненты маршала В.И. Чуйкова довольно убедительно обосновали правомерность и целесообразность принятого Ставкой БГК решения. Рассуждения о возможности наступления на Берлин в феврале 1945 года остаются предположениями, пожеланиями, не проверенными практикой. Известно, что история не терпит сослагательного наклонения, а основывается на фактах. Факты же свидетельствуют, что только после завершения Восточно-Померанской, Нижне- и Верхне-Силезской операций советские войска сумели успешно провести Берлинскую операцию.