Генерал-фельдмаршал светлейший князь М. С. Воронцов. Рыцарь Российской империи - Оксана Захарова

Против незаконной торговли порохом были возбуждены многочисленные следственные дела. Это не на шутку напугало начальников, обязанных хранить боевые припасы. Позорный торг был вскоре прекращен.

Дороги внутри края подвергались непрерывным нападениям: брали в плен и убивали людей; грабили путников и т. д.

Подготовкой к окончательному покорению Кавказа было распоряжение наместника М.С. Воронцова о вырубке лесов в зимние месяцы и прокладке просек по всем направлениям, занимаемым враждебными племенами. «При Людовике XIV во Франции, — говорил князь Воронцов, — маршал Виллар, после семи лет серьезной и не всегда удачной войны, из религиозных споров в горах Севенских, приказал пролагать дороги по всем направлениям, внутри гор. Последствием того было, что жители этих гор, отказавшиеся, при начале революции, повиноваться кровавому и безрассудному правлению в Париже, отражавшие некогда лучшие войска, предводительствуемые искуснейшими вождями, принуждены были смириться пред ничтожною горстью национальной гвардии, проникнувшей во все бывшие трущобы»[691].

Согласно приказам Воронцова, вырубались леса и открывались дороги в Большой и Малой Чечне, Дагестане и Черноморье, и Воронцов был уверен, что непроходимость путей сообщения — одна из главных преград в покорении края, поэтому он делал все возможное для ее устранения.

Уже спустя три года после назначения Воронцова ситуация на дорогах и внутри региона значительно улучшилась: разбои прекратились, хлебопашество стало развиваться столь стремительно, что поставки провианта для войск производились только местными средствами по умеренным ценам Прекратился переход местных христиан в магометанство, целые селения раскольников и племя ингильгойцев обратились в православие.

Воронцов настоял, чтобы в Закавказье было открыто депо изделий московских фабрик. Фабриканты составили ассоциацию, сняли в Тифлисе дом, в каждой комнате которого были выставлены различные товары. В течение двух лет два раза в неделю отправлялись по экстра-почте десятки тысяч рублей. Но современные московские фабриканты стали продавать свои изделия дороже армянских, и в результате торговлей со склада не была достигнута цель Воронцова, желавшего иметь в Тифлисе центр покупки местного сырья и затем отправлять его в Москву.

Вскоре после возвращения из Даргинского похода Воронцов отдал распоряжение В. Толстому произвести строгое следствие в Таманском, Анапском и Новороссийском госпиталях, обращая особое внимание на то, «‹…› достаточно ли пользуют, продовольствуют и успокаивают больных нижних чинов»[692]. Кроме того, Воронцов приказал использовать в Таманском госпитале вместо дров каменный уголь, при этом наместник очень доходчиво объяснил Толстому, как это нужно сделать. В ответ на удивление Толстого, откуда князь обладает этими познаниями, Михаил Семенович сказал, что «‹….› когда в Одессе дрова непомерно вздорожали, он задумал в казенных зданиях заменить их каменным углем и для этого у себя в доме делал опыты, за которыми сам следил»[693].

Следует отметить, что еще в конце XVIII столетия отец наместника, граф С.Р. Воронцов, писал из Лондона в Россию, что у нас беспощадно истребляют леса, тогда как имеются большие запасы каменного угля.

Заветной мыслью Воронцова было создание в наместничестве условий, способствующих накоплению капиталов частными лицами. Этим он надеялся поощрить частную предприимчивость к разработке местных природных богатств. Воронцова поддержали Тамашев, братья Мирзоевы, Атакуни и другие. В результате улучшилось содержание в военных госпиталях, несмотря на то что расходы на них сократились на миллионы рублей. Воронцов часто навещал больных, благодаря его заботам число смертных случаев значительно уменьшилось.

Воронцов постоянно совершал личный надзор за всеми отраслями управления. Он не только сам объезжал край, но и рассылал по нему доверенных лиц.

После прибытия на Кавказ М.С. Воронцов в течение нескольких месяцев до начала декабря 1845 г. посещает Мингрелию, Имеретию, Карталинию, Кавказскую область, Северный и Нагорный Дагестан и Черноморье, Ахалинский уезд, Кахетию, Джаро-Белоканский округ.

В отчете за период с 25 марта 1845 г. по 1 января 1846 г. наместник составил обзор географического пространства Закавказского края и его политического устройства. Отдельные разделы посвящены развитию промышленности, путей сообщения, проблемам образования и внутреннего управления.

В своих последующих отчетах за 1846–1848 гг. и за 1849–1851 гг. М.С. Воронцов продолжает предлагать меры для совершенствования административной и судебной системы на Кавказе.

Реформы, проводимые наместником, учитывали национальные особенности края. Воронцов действует осторожно, полагая, что каждая проблема требует глубокого и разностороннего изучения: «‹…› все делать разом невозможно, и ежели хотят, чтобы я еще по возможности на несколько времени здесь остался, то не надобно меня принуждать делать то, что я полагаю ненужным, по крайней мере, на это время»[694].

М.С. Воронцов считал, что без поддержки представителей местной аристократии, пользующихся авторитетом среди населения, никакие реформы в крае не осуществимы.

Существовала версия, что М.С. Воронцов считал, что во избежание огромных жертв России необходимо заключить специальный договор с Шамилем, «провозгласив его князем Дагестанским, с жалованьем от нашего правительства»[695].

К моменту приезда М.С. Воронцова на Кавказ главные административные и военные должности занимали лица, назначенные в Петербурге, и, следовательно, имевшие поддержку в правительстве.

В 1845 г. П.А. Ладинский был произведен в генерал-лейтенанты и назначен начальником гражданского управления Закавказского края. «Как агент военного министра Чернышова и П-на (Позена — О.З.), он составил себе значительный кружок, посреди которого постоянно отзывался о самом наместнике безупречно, но зато беспощадно порицал как его окружение, так и их деятельность; в сущности же, беспощадно осуждал управление князя Воронцова»[696].

Подобная обстановка отрицательно сказывалась на состоянии внутреннего управления регионом. Несмотря на свои полномочия, Воронцов понимал, что если Даргинский поход выявил недостатки в военном управлении на Кавказе и позволил ему сделать в штабе необходимые кадровые замены, то для подобных мер в области гражданского управления требуется время, так как слишком поспешные действия вызовут обострение отношений с представителями министерских властей.

Как и в Новороссии, М.С. Воронцов настойчиво и постепенно двигался к поставленной цели и в итоге достигал необходимых результатов. В 1847 г. Ладинский был уволен со службы по состоянию здоровья (его преемником стал князь В.О. Бебутов).

После приезда в 1845 г. М.С. Воронцова на Кавказ в качестве наместника в его гражданской канцелярии в Тифлисе сосредоточились все нити по управлению Кавказом, Закавказьем, Новороссийским краем. Как и при всех главнокомандующих, при М.С. Воронцове на Кавказе состояли адъютанты, имелась не только центральная в Тифлисе, но и походная канцелярия. М.П. Щербинин, управляющий гражданской канцелярией наместника, считал себя исполнителем творческих планов Воронцова, удивляясь его замыслам и той быстроте, с которой он разрешал «самые трудные вопросы»[697].

Одним из первых донесений М.С. Воронцова было «Отношение князя Воронцова к графу Киселеву, от 8-го июня 1845 года, № 557». Оно касалось переселения раскольников в Закавказский край. Воронцов просил дать ему время для активного сбора сведений о землях, пригодных для жизни переселенцев, и для личного посещения некоторых поселений раскольников. К тому же М.С. Воронцов предполагал создать комиссию, которая должна была объехать селения раскольников для выяснения их нужд и потребностей. М.С. Воронцов считал, что распространение русских поселений — дело чрезвычайно важное для социально-экономического развития края. Впоследствии во время приема депутации в Прочном Окопе, объезжая край, М.С. Воронцов, услышав от раскольников об их притеснениях, приказал открыть молельню и разрешить богослужение. Этот эпизод характеризует веротерпимость князя, не совсем даже согласовывавшуюся с тогдашними законами. «Если бы нужно было здесь исполнение законов, — говорил Воронцов, — то Государь не меня бы прислал, а свод законов!» Эта смелая фраза, сказанная с некоторой долей вызова, еще раз напоминала о тех широких полномочиях, данных М.С. Воронцову Императором.

М.С. Воронцов, назначенный на пост главнокомандующего Кавказской армией, не отказался от проведения военных операций в регионе. Но М.С. Воронцов стремился к нравственному покорению Кавказа, к естественному слиянию всех его частей с землями Российской Империи, а это возможно прежде всего через социально-экономическое и культурное развитие края.