Собрание сочинений. Том 1 - Константин Симонов

ОТЕЦ{17}

А. Г. И-ву

Все сердце у меня болит,Что вдруг ты стал прихварывать,Но мать об этом не велитС тобою разговаривать.

Наверно, сам ты не велел,А матери — поручено.Пуд соли я с тобою съел,Теперь уж все изучено.

Я раньше слишком зелен был,Себе недотолковывал,Как смолоду бы жизнь прожил,Не будь тебя, такого вот —

Такого вот, сурового,С «ноль-ноль», с солдатской выправкой,Всегда идти готовогоПо жизни с полной выкладкой!

А вот как сорок с лишним летВдали от вас исполнилось,Невольно, хочешь или нет,Вся жизнь с тобою вспомнилась,

С того начала самого,В Рязани, на Садовой,Где встретился ты с мамоюИ я при ней — готовый,

Единственный и неродной…И с первой стычки — в угол!Теперь я знаю, что со мнойТебе бывало туго.

Но взял меня ты в оборот,В солдатскую закалку,Как вотчим струсит, не возьмет,Как лишь отцу не жалко.

Отцу, который наплюетНа оханья со сплетнями:Что не жалеет, чуть не бьетРебенка пятилетнего,

Что был родной бы, так небосьНе муштровал бы эдак!Все злому вотчиму пришлосьСлыхать от дур-соседок!

Не знаю, может, золотымТо детство не окрестят,Но лично я доволен им —В нем было все на месте.

Я знал: презрение — за лень,Я знал: за ложь — молчание,Такое, что на третий деньСознаешься с отчаянья.

Мальчишке мыть посуду — крест,Пол драить — хуже нету!Но не трудящийся не ест —Уже я знал и это.

Знал, как в продскладе взять паек,Положеный краскому,Как вскинуть вещевой мешокИ дотащить до дому,

Как в речке выстирать бельеИ как заправить койку,Что хоть в казарму ставь ее —Не отличишь нисколько!

Пожалуй, не всегда мой трудБыл нужен до зарезу,Но ты, отец, как жизнь, был крут,А жизнь — она железо;

Ее не лепят, а куют;Хотя и осторожно —Ей форму молотом дают,Тогда она надежна.

Зато я знал в тринадцать лет:Что сказано — отрезано,Да — это да, нет — это нет,И спорить бесполезно.

Знал смолоду: есть слово — долг.Знал с детства: есть лишения.Знал, где не струсишь — будет толк,Где струсишь — нет прощения!

Знал: глаз подбитый — ерунда,До свадьбы будет видеть.Но те, кто ябеда, — беда,Из тех солдат не выйдет.

А я хотел солдатом быть.По улице рязанскойЯ, все забыв, мог час пылитьЗа ротою курсантской.

Я помню: мать белье кладет…— Ну как там, долго ты еще? —В бой на Антонова идетПехотное училище.

Идет с оркестром на вокзал,И мой отец — со всеми(Хотя отцом еще не звалТебя я в это время).

А после — осень, слезы жен,Весь город глаз не сводит —Ваш поредевший батальонПо улицам проходит.

И в наступившей тишине,Под капли дождевые,— Вон папа, — стиснув руку мне,Мать говорит впервые.

— Вон папа! — Утренний развод.Приезжему начальствуОтец мой рапорт отдает,Прижавши к шлему пальцы.

— Вон папа! — С ротою идет,И глаза не скосит он.А рота — лучшая из рот,Мишени все как сито!

Бегу к курилке во весь дух,А там красноармейцыУже выкладывают вслух,Что у кого имеется:

Что не дождешься похвалы,Натрешь мозоль — не верит!Что после стрельб подряд стволыУ всех аж глазом сверлит!

Гоняет в поле в снег и в грязь,Хоть сам и хлипкий с виду…Стою и не дышу, боясьНарваться на обиду.

Но старшина, перекурив,Подбить итог берется:— Строг, верно, строг. Но справедлив,Зазря не придерется.

Согласен я со старшиной:С тобой и мне несладко!Ты как с бойцами, так со мной,Дня не проходит гладко!

Зато уж скажешь раз в году:— Благодарю за службу! —Я гордый, как солдат, иду,Похвал других не нужно.

Солдатом быть — в твоих устахОбширнее звучало,Чем вера в воинский устав,Как всех начал начало.

Не всем в казарме жизнь прожить,Но твердость, точность, смелость,Солдатом-человеком быть —Вот что в виду имелось!

Чтоб на любом людском посту,Пускай на самом штатском,За нашу красную звездуСтоять в строю солдатском!

Так в детстве понял я отца:Солдат! Нет званья лучшего!А остальное до концаУж на войне доучивал.

Ни страха в письмах, ни тоски,За всю войну — ни слова,Хотя вы с мамой старикиИ сына нет второго.

Лишь гордая твоя строкаИз далека далекого:Что хоть судьба и нелегка,Солдат не ищет легкого!

Как часто я себя пыталВойны годами длинными:Отец лежал бы или всталСейчас, вот тут, под минами?

Отец пополз бы в батальон,Чтоб все яснее ясного?Иль на КП застрял бы он,Поверив сводке на слово?

Как вспомню прошлую войну,Все дни ее и ночи, —Ее во всю ее длинуСо мной прошел мой вотчим.

………………………………….

Скажу с собой наедине,Что годы пролетают,А мужества порою мнеИ нынче не хватает.

Не скажешь вдруг ни «да», ни «нет».Но сердце правду знает —И там, где струсил, лег в кювет, —Там душу грязь пятнает.

Нет хуже в памяти рубцов,Чем робости отметины,За каждую, в конце концов,Быть самому в ответе мне.

Смешно, дожив до седины,Поблажек ждать на юность.И есть вина ли, нет вины —Я с жалобой не сунусь.

А все же, как тогда, в войну, —И, может, это к лучшему, —Нет-нет и на отца взгляну;Как он бы в этом случае?

Я вслух об этом не спрошу,В дверь лишний раз не стукну,Но вот сижу сейчас, пишуИ помню неотступно,

Что свой дохаживает векПоходкою упрямойБесстрашный старый человек,Невидимый судья мой;

Один из тех, на первый взглядНегордых и невзрачных,Про жизнь которых говорят;Вся, как слеза, прозрачна!

Он по бульвару в двух шагахОт вас прошел недавно,Старик в фуражке, в сапогахПотертых, но исправных.

В шинельке, что ни я, ни матьНи ласково, ни грубоЕму не можем обменятьДесятый год на шубу.

Прошел, на лавочку приселСо стопкой старых книжек,Но вместо чтенья на прицелВзял драку двух мальчишек.

И заревевшему мигнул,Совсем как мне когда-то:— Эк панихиду затянул!А ведь пойдешь в солдаты…

Не обязательно войнуСтарик имел в виду.Быть может, просто целину,Труд, подвиги, беду…

Но на чужого старика,Сказавшего так грубо,Мать плачущего паренькаСкривила злые губы!

Ее-то сын уж так ли, сякМинует лямку эту!Способный мальчик, не дурак,Других служить, что ль, нету?

Старик глядит глаза в глаза,И женщина не сразу,Но понимает, что нельзяСказать ей эту фразу;

Она под взглядом старикаМолчит на пользу сыну,Уже унявшему покаСвой рев наполовину.

Старик уходит. Он встает,В ногах смиряя боль,И на обед домой идетК пятнадцати ноль-ноль.

Идет, упрямый и прямой,Враг старости смиренной,Злой вотчим! Добрый гений мой:Пенсионер военный.

1956–1958

ВОЛЬНЫЕ ПЕРЕВОДЫ