Последний из Двадцати (СИ) - Рок Алекс

Вестовые, обивавшие пороги Шпиля, были богаты на описания бесчинств, что сотворила в их селении бестия. Но словно малые дети терялись в попытках хотя бы пояснить, как выглядело то, чему они присвоили имя мутрянки.

— То же, что и всегда, ар-ро, — бесцеремонно вмешался в разговор Мик. — Бабьи домыслы, да сраные портки от шороха в ночи. У селюка над ухом пыль в кулаке потряси — так он весь обгадится.

Лий с великаном спорить не осмелился, а вот его более разговорчивый собрат имел наглость возражать.

— Да куда там! — мальчишка как будто весь взвился. Понять его было не сложно: дылда-приблуда его селение почём зря ругает, заведомо в трусы без разбору записывает! Тут уж свой страх показать — что его слова подтвердить! — Выдранок Туса однажды поймал, сожрал, а через неделю Тус-то вернулся — выплюнул его выдранок-то.

— Через неделю от него дерьма кусок мог разве что остаться, — огрызнулся головорез. — Если он им с самого начала и не был.

— И всё-таки… — настаивал чародей. Бек, широко раскрыв глаза и повернувшись к нему лицом, принялся рассказывать.

— Ну, выдранок — это чудь такая, как выдранка можно не знать, господин маг? — мальчишка спросил и тотчас же прикусил язык. Сомневаться в знаниях чародея уж точно было ему не с руки. Словно боясь сболтнуть еще чего лишнего, он закрыл рот руками.

Рун не обратил на детский укол никакого внимания.

— Дальше!

— Он такой… да мы ж его видали, Лий! — он ткнул товарища локтем в бок, тот многозначительно шмыгнул носом и предпочёл согласно кивнуть. — Лапища — во, что у коня, только ширше, толще. Чудь одним словом! Хвостище, а изо рта второй. Двухвостый, потому и выдранок, ага?

Он глянул Руну в глаза с такой надеждой, что признаваться в своей непонятливости чародею казалось просто стыдным.

— А ещё он такой — тякучий, что жуть!

— Текучий? — Рун нахмурился. На его памяти подобными эпитетами можно было одарить разве что чародея, принявшего форму воды. В голову Двадцатого закрадывались подозрения, что мальчишка попросту нагло врёт, или представляет всё не так, как оно есть на самом деле.

Думать о том, что здесь буянит обезумевший и не пойманный, не обращённые в стелу лишний чародей ему даже не хотелось. Иначе Храпуны обратятся из тихого омута с придорожными чертями в клоаку сплошных бедствий.

— Ага! — подхватил Бек, часто закивав головой, решив, что его наконец понимают. — Сначала оно такое — вот прям У! Такое! А потом как будто раз — и что уж, только жирный, прям как Куд, ну тот, которого…

— О-о-он н-на, н-н-н-на-на зв-з-звер-ря пох-ож! — Лий едва справился с собственным языком.

— Ну точно! — товарищ заики хлопнул себя по лбу. — Зверь всяко разный. Как будто вот лошадь, а затем и бык, и змея, и курица! Мы его как увидали — жуть! Сразу дёру! Он-то у озера так и крутился, так нюхалом своим везде и совал!

— Ар-ро, брехня!

— Ничего не брехня! — Бек разве что не топнул ногой. От мальчишки за версту разило самым неистовым возмущением, на какое он был только способен. — Сам ты брехня!

— Я тебе глаза выдавлю, сопляк, и съем уши! — Мик выпрямился во весь свой могучий рост, нахмурив брови. Великан не желал давать спуску никому, кто смел сомневаться в его словах. Рун выскочил между ними двумя, на кончиках пальцев заплясали молнии — что можно было ими сделать тому, кого заклинания не пробивают? Парень не знал, но действовал по наитию.

— Т-т-ти-ти-тихо! — не без труда выдавил из себя Лий. И застыл на месте. В глазах мальчонки отразился неподдельный ужас. — В-в-в-вы слы-слы-ы-слышите?

Рун мгновенно обратился вслух, головорез тут же забыл о том, что мгновение назад препирался с мальчишкой. И секунды не минуло, как великан тут же встал в боевую стойку. Это правильно, одобрил его действия мастер Рубера. Из такой можно и встретить врага, тотчас же зажав его в захват, и отвесить оплеуху. Не то что ты, неуч!

Рун старался не слышать голоса в голове. Он перевёл едва начатое заклинание в фазу ожидания — надо будет лишь поставить точку, чтобы выплеснуть в лицо врага сноп молний. Червями с него падали бегунки, спеша в разные стороны — разведать, разнюхать, предупредить…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ска разве что не крутила головой вокруг своей оси. В стеклянных очах стальной девы плясали бесята жёлтых огоньков — пыталась вычленить незванного гостя.

— Еганая муйня, ар-ро! — Мик долго ждать себя не заставил: в его лапище показался до безобразного крохотный нож. Рун не сомневался, что даже с этим малышом великан сумеет натворить тех ещё бед.

Разбойник весь обратился в натянутую струну, вдруг повисшее в воздухе напряжение, казалось, можно было резать кусками.

У юного чародея бешено колотилось сердце — пугала гнетущая, наступающая едва ли не на пятки неизвестность. Где-то внутри Последнего из Двадцати отчаянно и изо всех сил колотилась о грудную клетку надежда, что заика сейчас улыбнётся и скажет, что всё это была просто глупая, бестолковая шутка.

Не шутка.

Глаза Ска вспыхнули красным — засекла движение, тут же отчиталась.

— Существо. Четыре метра длиной, неопределённого веса. Не человек.

Последнее уточнение точно было лишним — на памяти Руна он ещё не встречал ни одного человека четырёх метров в длину.

— Точнее! — выкрикнул он, чувствуя, что теряет терпение и контроль над собой. Надо было успокоиться, взять себя в руки — разве он первый раз в подобной передряге?

— Оно… текучее, — явись прямо сюда создатель Ска, наверняка бы подивился тому, что его создание способно на неуверенность. Неуверенность стальной девы оказалась страшна — диким червём она вгрызалась в души остальных, вытаскивая на свет неприглядность ужасов.

Страх нехотя покидал насиженные места. Пульсировал волнами в висках, учащал дыхание, делал движения смазанными, а будущие удары ватными. Словно из ниоткуда явился неестественно стелящийся туман.

Глава двенадцатая, часть вторая

Рун облизнул высохшие губы.

— Держаться вместе, не дёргаться!

Парень знал, что бесполезно — его послушают разве что Читль, да Ска…

Туман заволакивал всё вокруг себя. Ещё мгновение назад Рун мог поклясться, что видел вдалеке пёстрые крыши крестьянских хат, а сейчас вокруг не было почти ничего, кроме серости окружавшего дыма.

Земля противно скрипела под ногами — Рун вдруг понял, что непроизвольно пятится, шаг за шагом отдаляясь от остальных. Его будто манило прочь отсюда, а тело подчинялось чужому зову.

Ска, словно молния, оказалась рядом с ним в один прыжок, резко толкнула в сторону — розовый и толстый, полный слюны язык в тот же миг щёлкнул там, где мгновение назад стоял чародей.

Первым не выдержал Бек. Он всего на миг задержал взгляд на рухнувшем наземь маге — этого хватило, чтобы и без того зарождавшаяся в его душе паника взяла верх. Руну казалось, что мальчишка, только что осмелившийся бросить вызов великану останется верен своему мужеству куда больше сверстника — но там, где Лий попросту застыл от ужаса, Бек заметался, будто пойманная птица в силки. Нырнул прочь, когда Рун швырнул в него успокаивающее плетение. Заклинание прошло мимо — этот с виду неповоротливый поганец точно бы приглянулся Кианору. Рун выругался — то ли на собственный промах, то ли на зря потраченную ману. Не помня самого себя от накатившего ужаса, Бек бросился назад, в чащу леса, толкнул и опрокинул некстати оказавшуюся на пути Читль.

Следом за ним метнулся бегунок — Руну казалось, что теперь он слышит каждый шаг удирающего прочь мальчишки.

Нечто по ту сторону тумана издало ужасающий, полный торжества рёв — лишь зашелестела высокая трава под могучими лапами.

Их ушей через мгновение коснулся отчаянный вскрик — так пищит мышь при виде приготовившейся к прыжку кошки. Последовавшие хруст и чавканье убили всякую надежду. Лий, словно не веря в происходящее, сжался и зажмурился. Едва вставшая на ноги Читль попятилась прочь, чтобы споткнуться и вновь оказаться на земле.

Их обдало жаром чужого горячего дыхания и потоком ветра. Туман завихрился облачками, обращаясь клубами дыма, открывая очертания явившейся перед ними твари.