Блокада. Книга четвертая - Александр Чаковский

— Уже?! — ахнул Павлов. — Когда я вылетал из Ленинграда, данные были иные.

— Противник на месте не стоит…

— Иван Иванович! — весь подавшись вперед, сказал Павлов. — На побережье, в Новой Ладоге, скопилось большое количество продовольственных грузов. Самолетами их не перебросишь. Мы ждем, когда станет Ладога. Надеемся перевезти их в Ленинград по льду. Но ведь от Волхова до Ладоги — только двадцать пять километров! Если противник захватит Волхов… Я хочу вас спросить: можно ли быть уверенным, что запасы, сосредоточенные в Новой Ладоге, не попадут в руки врага?

— Подойдем к карте, — предложил Федюнинский и поднялся из-за стола.

Большая карта висела на стене землянки. Федюнинский показал, где в данный момент проходит линия фронта, сухо информировал о складывающейся обстановке.

— Следовательно, на сегодняшний день, — медленно проговорил Павлов, — судьба Новой Ладоги фактически зависит от войск четвертой армии, а они продолжают отступать. Так?

— На сегодняшний день и час — так, — ответил Федюнинский. — Мы, разумеется, сделаем все от нас зависящее, чтобы враг не прорвался к Ладоге. Но ручаться пока что не могу.

— Как же быть с продовольствием? — не отрывая взгляда от карты, спросил Павлов.

Федюнинский не ответил. Молча вернулся к столу, сел. Сели и Павлов с Чероковым.

Неслышно вошедший ординарец командующего поставил на стол хлеб, большими ломтями нарезанную колбасу, консервы, бутылку «Московской», стаканы.

Федюнинский заметил, что Павлов с каким-то недоумением и даже испугом смотрит на тарелки с едой.

— Что глядишь, Дмитрий Васильевич? — спросил он. — За один присест десятидневную норму ленинградскую расходуем?

— Вы сами недавно из Ленинграда, Иван Иванович, — с горечью проговорил Павлов. — Но сейчас положение гораздо тяжелее, чем в октябре. За первую неделю ноября в городе зарегистрировано несколько тысяч — тысяч! — случаев смерти от голода… Вся надежда была на запасы продовольствия в Новой Ладоге и на обходную трассу… Но теперь… Что же нам делать с этим продовольствием? Неужели…

Тут он оборвал себя на полуслове — высказать вслух мучившую его мысль Павлов был не в силах. Он не мог смириться с тем, что, если немцы овладеют Волховом и устремятся к ладожскому побережью, запасы продовольствия в Новой Ладоге придется уничтожить. Уничтожить продовольствие, облить бензином и сжечь тысячи тонн муки, крупы, сахара, в то время когда в Ленинграде люди умирают от голода!

Павлов на мгновение представил себе, как пляшет на берегу озера пламя, сжигающее как бы саму жизнь ленинградцев, и лицо его исказила болезненная гримаса.

Федюнинский понял, в каком состоянии находится уполномоченный ГКО.

— Ну что ты меня пытаешь?! — воскликнул он. — Весь Волхов заминирован. В том числе и ГЭС. Ленинская ГЭС! Как бы ты решил: взрывать или не взрывать?!

— Я не могу тебе ответить на этот вопрос, — жестко сказал Павлов. — Это вы здесь должны дать себе отчет в том, удержится Волхов или нет. От этого зависит и судьба ГЭС, и судьба продовольствия в Новой Ладоге. Я должен получить точный ответ: что будет с Волховом?

— Я тоже должен получить ответ…

— Ты-то от кого?

— От Сталина.

— От Сталина?!

— Вы… запросили подкреплений, товарищ генерал? — проговорил Чероков.

— Нет! — покачал головой Федюнинский. — Просить сейчас подкреплений бессмысленно. Все, что могли, нам уже дали. Да если бы и была у Верховного такая возможность, все равно подкрепления не успели бы подойти… Давайте, товарищи, выпьем и закусим — это все, что я пока могу вам предложить.

Он разлил водку в граненые стаканы, притронулся своим стаканом к двум другим, стоявшим на столе, и выпил. Павлов и Чероков тоже молча сделали по глотку.

Федюнинский посмотрел на часы. «Доложена ли Сталину моя телеграмма?» — в который уже раз подумал он.

Представляя себе гигантский объем работы, которой были заняты и Ставка и Генштаб, Федюнинский не надеялся на быстрый ответ. Но пока он не командовал войсками, обороняющими Волхов, он не мог сказать Павлову ничего определенного…

В 15:20 прибежавший в блиндаж Федюнинского связной доложил, что Москва вызывает командующего к аппарату. Как был в кителе, Федюнинский выскочил из землянки…

Павлов и Чероков напряженно молчали. Они так и не поняли, какого ответа ждал Федюнинский от Сталина, но не сомневались, что в эти минуты решается очень важный вопрос, а может быть, и судьба Волхова.

Оба они надеялись, что ответ Сталина будет благоприятным, и боялись в это поверить.

За два с половиной месяца работы в блокированном Ленинграде Павлов уже привык быть готовым к тому, что обстоятельства могут сложиться еще более неблагополучно.

— Виктор Сергеевич, — обратился Павлов к Черокову, — так что же делать с продовольствием? Каково твое мнение?

Чероков ответил не сразу. С тех пор как Ладога перестала быть судоходной, тонны грузов, скопившихся на берегу, стали для моряков Ладожской флотилии немым укором. Морякам не в чем было упрекнуть себя. Они перевозили продовольствие, пока существовала хоть малейшая возможность, — под бомбежками, в жестокие осенние штормы. Но пройти по Ладоге, уже покрывавшейся льдом, транспорты не могли, и только отдельные корабли с прочными корпусами пробивались теперь к Осиновцу.

— Надо смотреть правде в глаза, — сказал наконец Чероков. — Если немцам удастся…

Он не договорил, потому что открылась дверь и вошел Федюнинский.

— Есть ответ, товарищи! Есть! — крикнул командующий еще с порога. — Вот! — И бросил на стол телеграфную ленту.

Павлов схватил ее и, поднеся к свисающей с потолка лампе, прочел вслух:

СТАВКА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЯ ПРИКАЗАЛА ГРУППУ ВОЙСК ЧЕТВЕРТОЙ АРМИИ, ДЕЙСТВУЮЩУЮ НА ВОЛХОВСКОМ НАПРАВЛЕНИИ ПО ВОСТОЧНОМУ И ЗАПАДНОМУ БЕРЕГАМ РЕКИ ВОЛХОВ, ПЕРЕПОДЧИНИТЬ ТОВАРИЩУ ФЕДЮНИНСКОМУ И ВКЛЮЧИТЬ В СОСТАВ ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТОЙ АРМИИ…

Поднял глаза на Федюнинского:

— Ты… этого и хотел, Иван Иванович?

— А то чего же?! — торжествующе воскликнул Федюнинский. — Теперь, Павлов, спрос за Волхов с меня! А тебе я скажу: возвращайся в Ленинград. Грузы пока не трогать! Адъютант! — крикнул он, обернувшись к двери. — Машину! Едем на КП Волховской группы. Со мной поедут начальник оперативного отдела, начальник инженерных войск и начальник артиллерии. Предупреди их. И пусть захватят кого считают нужным. Быстро!

Павлов и Чероков встали с намерением попрощаться.

— Нет, Виктор Сергеевич, — сказал Федюнинский, — хоть ты мне и не подчинен, я тебя не отпущу. Поедешь со мной. Очень прошу. А наркома твой шофер на аэродром отвезет. Договорились?..

Командный пункт Волховской группы войск находился в деревне Плеханове, в нескольких километрах к северу от Волхова. Это была довольно большая деревня, чудом уцелевшая от вражеской авиации. Мирно вились дымки над трубами добротных изб, по протоптанным в снегу дорожкам неторопливо двигались женщины с ведрами в руках или на коромыслах, и только плотно прикрытые ставни, из-за которых не пробивалось ни полоски света, да канонада, доносившаяся со стороны Волхова, напоминали, что идет война. Было уже темно, когда в деревню въехали три «газика». В первом из них сидели Федюнинский, Чероков и адъютант командующего.

— Вот что, — сказал Федюнинский, когда все вышли из машин, — я переношу сюда мой КП. Немедленно подыщите подходящее помещение! — приказал он адъютанту. — Всем ожидать меня там! Скоро освобожусь!

Федюнинский решил пойти к Ляпину один — предстоял тяжелый разговор, и, щадя самолюбие генерала, Федюнинский не хотел вести его при свидетелях.

Он неторопливо шел к избе, где размещался штаб Ляпина, и вспоминал далекий уже сентябрьский день, когда вот так же направлялся к дому на улице Стачек, куда самовольно перенес свой КП с Пулковских высот командующий 42-й армией Иванов, которого ему тогда предстояло сменить.

Часовой у крыльца штаба настороженно смотрел на приближавшегося к нему незнакомого военного в полушубке и папахе. Резко скомандовал: «Стой!» — и предостерегающе положил руки на автомат.

— Я командующий пятьдесят четвертой армией. Где генерал Ляпин? — властно спросил Федюнинский.

Часовой взбежал на крыльцо, рывком открыл дверь и, просунув голову внутрь, что-то сказал кому-то. Из избы, застегивая ремень, выскочил майор. Он, видимо, только что проснулся, — волосы его были растрепаны.

— Оперативный дежурный майор Иволгин, — доложил он.

— Вижу, как вы дежурите, — бросил Федюнинский. — Где Ляпин?

— Генерал отдыхает, приказал не беспокоить, — нерешительно произнес майор.

— Придется побеспокоить, — зло усмехнулся Федюнинский и шагнул к крыльцу.

— Да он не здесь, товарищ генерал, в том доме! — сказал майор, указав на соседнюю избу.