Язык как инстинкт - Стивен Пинкер

• Синтаксические конструкции могут возникнуть тогда, когда порядок слов, которому просто отдается предпочтение, переосмысляется как обязательный. Например, когда в английском были показатели падежей, можно было сказать как give him a book ‘дай ему книгу’, так и give a book him ‘дай книгу ему’, но первый вариант был более распространен. Когда в повседневной речи стерлись показатели падежей, многие предложения могли бы стать двусмысленными, если бы порядок слов по-прежнему мог варьироваться. Таким образом более распространенный порядок слов стали бережно лелеять как синтаксическое правило. Благодаря многочисленным переосмыслениям могут возникать и другие конструкции. Английский перфект I had written a book ‘Я написал книгу’ изначально произошел от I had a book written, что означало ‘Я обладал книгой, которая была написана’. Из-за того, что порядок слов SOV был актуален для английского, в ход было пущено переосмысление, и причастие written могло быть переосмыслено, как главный глагол предложения, a had могло быть переосмыслено как вспомогательный глагол к главному глаголу, что порождало новый вариант осмысления с близким значением.

* * *

Третья причина расхождения языков — это обособленность групп говорящих на языке, в результате которой успешные инновации не распространяются повсюду, но накапливаются по отдельности в разных группах. Хотя каждое поколение людей видоизменяет свой язык, объем этих изменений незначителен; гораздо большее количество звуков остаются неизменными, чем мутируют, и большее число конструкций осмысляется правильно, чем переосмысляется. Благодаря этому всеобъемлющему консерватизму некоторые лексические, фонетические и грамматические модели живут тысячелетиями. Они выступают в той же роли, что и окаменелые останки, указывая на маршруты массовой миграции в далеком прошлом и являясь ключом к тому, как человеческие существа распространялись по земле, чтобы достичь современных мест обитания.

Насколько же далеко в прошлое мы можем проследить за языком этой книги — современным американским английским? На удивление далеко, может быть, на пять или даже на девять тысяч лет. Наши знания о том, откуда произошел наш язык, гораздо более точные, чем ответы Господина Языка в колонке журналиста Дейва Бэрри: «Английский язык — это роскошный словесный гобелен, сотканный из языков греков, римлян, англов, клакстонов, кельтов и многих других древних народов, все из которых страдали жестоким алкоголизмом». Давайте же бросим взгляд назад.

Америку и Англию впервые разделил общий язык (по знаменитому замечанию Уайльда), когда колонисты и иммигранты пересекли Атлантический океан, изолировав себя от британской речи. К тому времени, как ее покинули первые колонисты, Англия уже была Вавилоном региональных и классовых диалектов. Семена того, что выросло в стандартный американский диалект, были посеяны честолюбивыми и неудовлетворенными своим положением представителями бедняков и среднего класса из юго-восточной Англии. К XVIII в. американский акцент уже был заметен, а произношение на американском юге претерпело сильное влияние иммигрировавших ольстерских шотландцев. При продвижении на запад разные диалекты восточного побережья еще находились в сохранности, хотя чем дальше продвигались первые переселенцы, тем больше их диалекты смешивались, особенно в Калифорнии, где нужно было преодолевать обширную внутреннюю пустыню. Благодаря иммиграции, перемещениям, распространению грамотности и, в наши дни, средствам массовой информации, английский язык Соединенных Штатов, несмотря на значительные региональные отличия, однороден по сравнению с языками, употребляемыми на сходных по размеру территориях в остальном мире; этот процесс был назван «Вавилон наоборот». Часто говорят, что диалекты озарков и жителей Аппалачских гор — это оставшийся нетронутым английский язык времен королевы Елизаветы, но это просто странный миф, порожденный ложным пониманием языка как объекта материальной культуры. Мы думаем о народных балладах, о сшитых вручную шотландских юбках, о виски, медленно вызревающем в дубовых бочках, и легко проглатываем байки о том, что на этой земле время остановилось, а люди говорят на традиционном языке, любовно передаваемом из поколения в поколение. Но язык функционирует иначе: во все времена во всех человеческих сообществах язык изменялся, хотя разные части языка изменялись в разных человеческих сообществах по-разному. Правда в том, что эти диалекты сохранили некоторые формы английского языка, редко встречающиеся где-либо еще, такие как afeared, yourn, hisn и et, holp и clome как формы прошедшего времени от eat, help и climb. Но то же самое происходит с любой разновидностью английского языка, включая стандартную. Многие так называемые американизмы на самом деле были вывезены из Англии, где они впоследствии были утрачены. Например, причастие gotten, произношение a в слове path и bath как гласного звука переднего ряда «а», а не заднего ряда «ah», использование слова mad в значении angry ‘злой’, fall — в значении autumn ‘осень’ и sick — в значении ill ‘больной’ режут британское ухо своей «американскостью», но на самом деле это формы, дошедшие до нас из английского тех времен, когда колонизаторы Америки покидали Британские острова.

Английский претерпел изменения по обе стороны Атлантики, но изменялся он и до отплытия «Мейфлауер»[110]. То, что стало стандартным современным английским, было просто диалектом, на котором в XVII столетии разговаривали в Лондоне, политическом и экономическом центре Англии, и его окрестностях. В предшествовавшие этому столетия он претерпел ряд сильных изменений, как вы можете это наблюдать на примере следующих вариантов молитвы «Отче наш»:

СОВРЕМЕННЫЙ АНГЛИЙСКИЙ: Our Father, who is in heaven, may your name be kept holy. May your kingdom come into being. May your will be followed on earth, just as it is in heaven. Give us this day our food for the day. And forgive us our offenses, just as we forgive those who have offended us. And do not bring us to the test. But free us from evil. For the kingdom, the power, and the glory are yours forever. Amen.

РАННЕНОВОАНГЛИЙСКИЙ (17 век): Our father which are in heaven, hallowed be thy Name. Thy kingdom come. Thy will be done on earth as it is in heaven. Give us this day our daily bread. And forgive us our trespasses, as we forgive those who trespass against us. And lead us not into temptation, but deliver us from evil. For thine is the kingdom, the power, and the glory, for ever, amen.

СРЕДНЕАНГЛИЙСКИЙ (15 век): Oure fadir that art in heuenes halowid bi thi name, thi kingdom come to, be thi wille don in erthe es in heuene, yeueto us this day oure bread ouir other substance, & foryeue to us oure dettis, as we forgeuen to oure dettouris, & lede us not in to temptacion: but delyuer us from yuel, amen.

ДРЕВНЕАНГЛИЙСКИЙ (11 век): Faeder ure thu the eart on heofonum, si thin nama gehalgod. Tobecume thin rice. Gewurthe in willa on eorthan swa swa on heofonum. Urne gedaeghwamlican hlaf syle us to daeg. And forgyf us ure gyltas, swa swa we forgyfath urum gyltedum. And ne gelaed thu us on contnungen ac alys us of yfele. Sothlice.

Английский язык уходит корнями в одну область на севере Германии рядом с Данией, которая в начале первого тысячелетия была населена языческими племенами, называвшимися англы, саксы и юты. После того, как войска пришедшей в упадок Римской империи покинули Британию в V в., эти племена вторглись на ту территорию, которая станет Англией («Страной англов»), и вытеснили ее коренных обитателей — кельтов — в Шотландию, Ирландию, Уэльс и Корнуэлл. В лингвистическом смысле поражение было полным: в английском практически нет следов кельтского языка. С IX по XI вв. Англия подвергалась набегам викингов, но их язык — общескандинавский — был достаточно похож на англо-саксонский и не оказал на древнеанглийский существенного влияния, если не считать многочисленных заимствований.

В 1066 г. в Британию вторгся Вильгельм Завоеватель, неся с собой нормандский диалект французского языка, который стал языком правящих классов. Когда Джон, король Англо-Нормандского королевства, вскоре после 1200 г. утратил господство над Нормандией, английский восстановил себя в правах единственного языка Англии, хотя и с заметным влиянием французского, которое имеет место и по сей день в формах тысяч слов и разнообразных грамматических хитростях, которые им сопутствуют. Эта «латинизированная» лексика, включающая такие слова как donate ‘даровать’, vibrate ‘потрясти’ и desist ‘прекратить’, имеет больше синтаксических ограничений: например, можно сказать give the museum a painting ‘подарить картину музею’, но не donate the museum a painting, можно сказать shake it up ‘взболтать [смесь]’, но не vibrate it up. У этой лексики также есть собственное характерное звучание: латинизированные слова большей частью многосложны, с ударением на втором слоге, как например, desist ‘прекратить’, construct ‘воздвигнуть’ и transmit ‘осуществить передачу’ в то время как их английские синонимы stop ‘остановить’, build ‘построить’ и send ‘послать’ односложны. Латинизированные слова также вызывают многие фонетические чередования, из-за которых английская морфология и правописание так причудливы, например: electric—electricity [ɪ'lektrɪk—ɪlek'trɪsətɪ] и nation—national ['neɪʃən—'næʃənəl]. Поскольку латинизированные слова длиннее и более формальны, так как в прошлом они звучали в церквях, школах и правительственных кругах нормандских завоевателей, злоупотребление ими производит эффект старомодности в языке, единодушно осуждаемой учебниками по стилистике, например: The adolescents who had effectuated forcible entry into the domicile were apprehended ‘Юноши, осуществившие насильственное вторжение в жилое помещение, были задержаны’ вместо We caught the kids that broke into the house ‘Мы поймали ребят, которые вломились в дом’. Вялость латинизированного английского была обыграна Оруэллом в его переводе отрывка из Экклезиаста на современный язык формализма: