Эскорт для предателя - Дэвид Игнатиус

— Все это не остановит Белый дом, — сказал он. — Там скажут, что это лишь еще одно доказательство того, что Иран представляет собой угрозу, поскольку продолжает секретные разработки атомного оружия, причем в нескольких местах.

— Но ведь все это уничтожено. Прямое попадание. Нам ничего не нужно бомбить.

— Гарри, друг мой, некоторые люди просто обожают бросаться бомбами. Это придает им уверенности в том, что они в состоянии принимать стратегические решения. Когда есть куда послать войска.

Паппас помолчал, взяв в руки модель палубного истребителя-бомбардировщика F/A-18 «Хорнет». Если дойдет до ударов по Ирану, в бой пойдут именно такие машины.

— Что ж, сэр, в таком случае я вне игры.

— Что это значит, Гарри? Ты должен остаться. Ты американец. Ты работаешь в Управлении, которое подчиняется непосредственно президенту.

— Нет, я подаю в отставку как можно скорее. И это второе, о чем я хотел сказать.

— А что же с ФБР?

— Все разрешится само собой. В ФБР любят создавать Управлению сложности, но даже там поймут, что дело проигрышное. Их дернули за веревочку, и они пытаются ухватиться за меня. Но это скоро закончится.

— Кто же дергает за веревочку? — спросил директор, искоса поглядев на него.

— Думаю, это некий арабский джентльмен. Вам не стоит знать подробностей, сэр, поверьте. Позвольте мне самому решить это. Так будет безопаснее.

Директор неуверенно кивнул.

— Так с чем же ты останешься, Гарри? Просто уползешь в норку, когда все закончится?

— Я ухожу в отставку, — повторил Паппас. — С меня хватит. Я сломался. Сначала я потерял сына, теперь этого мальчишку. У меня еще есть время, чтобы позаботиться о дочери, если я и там не наделаю глупостей. А этой работой я больше не хочу заниматься. Вот мое единственное условие — отставка, как только уладятся все бумажные вопросы. Мне не нужны новые допуски по секретности. Никакие. Хватит.

Директор покачал головой.

— Чудные вы, греки. Такой накат, а потом — пшик, и все. Но вы всегда были отличными моряками. А это чего-нибудь да стоит.

Выйдя из кабинета директора, Гарри направился обратно на второй этаж, в свой отдел. Никогда еще имам Хусейн не выглядел столь скорбно. Его глаза буквально источали кровавые слезы. Вызвав к себе Марсию Хилл, Паппас повторил ей все то, о чем только что доложил директору, и сказал, что опять уезжает.

— И куда теперь, Гарри, если будет позволено спросить?

— Далеко. Мне надо совершить еще одно недолгое путешествие, а потом я уйду окончательно.

— Насколько окончательно?

— Настолько, чтобы круглый год жить в загородном доме. Так вот.

Марсия наставила на него желтый от никотина палец.

— Сбегаешь в отставку? Жалкий трус! Как ты посмел уйти раньше меня? Это непростительно. После того что мы прошли вместе, я заслужила хотя бы право первой послать всех к черту. А теперь мне придется задержаться, чтобы прибрать за тобой. Типичное мужское поведение.

Она пошла к своему кабинету, что-то бормоча себе под нос. Паппас остался наедине с плачущим священномучеником.

Уйдя с работы среди дня, Гарри в который раз отправился в аэропорт. По дороге он позвонил напрямую сэру Дэвиду Пламбу. Тот ужинал в клубе. Паппас сказал, что у британцев есть двадцать четыре часа на то, чтобы выполнить задуманное ими. Потом будет поздно.

Глава 40

Лондон

На следующий день премьер-министр Великобритании сообщил, что хочет сделать незапланированное заявление для прессы из своего кабинета на Даунинг-стрит, 10. У британских телеканалов было всего полчаса на установку камер. За пять минут до начала выступления уведомили посольство США на Гросвенор-сквер, сообщив лишь, что дело касается Ирана. К тому времени, когда Белый дом попытался срочно связаться с премьер-министром, было поздно. Он начал свое выступление.

Глава британского правительства заявил, что идет на необычный шаг, разглашая подробности тайной спецоперации. В течение последних нескольких месяцев Секретная разведывательная служба Великобритании получала новую информацию о секретных разработках ядерного оружия в Иране. Выяснилось, что иранцы ведут исследования в области технологий, необходимых для создания атомной бомбы, но на этом пути они столкнулись с серьезными трудностями, совершенно неожиданными для них.

Премьер-министр сообщил, что Британии втайне помогал отважный иранский ученый, работавший в одной из компаний, под прикрытием которых велись эксперименты. В течение последних недель агенты английской разведки помогли ему выбраться в третью страну, где его подробно опросили о ведущихся в Иране работах. В ходе этого иранец рассказал о ранее неизвестном исследовательском центре в Мешхеде. Ученый проявил невероятное мужество, согласившись вернуться в Иран вместе с сотрудниками британской спецслужбы, чтобы получить дополнительную информацию об этом объекте, но, к сожалению, он погиб на задании вместе с тремя другими оперативниками. «Они умерли как герои», — сказал премьер-министр. Благодаря их отваге при выполнении миссии иранской военной программе нанесен смертельный удар.

Премьер-министр также заявил, что в данный момент посол Великобритании при ООН предоставляет МАГАТЭ и Совету национальной безопасности США подробную информацию об иранской ядерной программе, так, чтобы эти организации предприняли соответствующие действия. Он добавил, что Британия будет противодействовать попыткам любого государства — «любого государства», повторил он — организовать блокаду Ирана или осуществить иные шаги военного характера. Операции британской разведки раскрыли секреты иранской ядерной программы. Сейчас самым правильным будет бдительно следить за ней и принять санкции мирного характера с целью предотвращения ее развития.

В заключение премьер-министр сказал, что в ближайшее время проведет консультации с президентом США, чтобы выработать общую позицию в данном вопросе и реализовать еe в рамках ООН. Но он уверен — абсолютно уверен, — что Соединенные Штаты присоединятся к политике, принципы которой он только что огласил.

Паппас прибыл в Хитроу за пару часов до начала выступления премьер-министра. У него осталось еще одно дело, которое он стремился завершить. Обычно ему не нравилась симметрия. Как правило, жизненные пути не замыкаются, а переплетение их лишь кажется реальным. Но в данном случае следовало замкнуть круг и прекратить это окончательно.

Гарри остановился в отеле и проспал все утро, на всякий случай не выключая телевизор. Проснулся он от голоса премьер-министра. Когда речь закончилась, он позволил себе подремать еще пару часов. На предстоящую встречу следовало прийти бодрым. В этой игре у него на руках была хорошая карта, кроме того, он знал некоторые, припасенные соперником. Но правильный исход зависел не только от смысла его слов, но и от того, с каким настроем он произнесет их.

Гарри приехал в дом Камаля Атвана на Маунт-стрит ближе к вечеру. Стоял свежий ноябрьский день, ветер гнал по улицам и переулкам клочки мусора, над головой собирались плотные низкие тучи. Дворецкий твердо сказал ему, что мистера Атвана нет дома, но Гарри понимал, что тот обязан так говорить любому, явившемуся без приглашения. Поэтому он назвал свое имя еще раз. «Гарри Паппас, из Вашингтона. Передай хозяину, что у меня срочное и очень важное дело». Дворецкий ушел в дом, а затем вернулся, сказав, что мистер Атван сам только что приехал и готов принять гостя немедленно.

На этот раз картины на стенах не произвели на Гарри такого впечатления. Слишком сильно все это походило на добычу, отнятую у других, менее сообразительных и жадных, чем хозяин дома на Маунт-стрит. Кроме того, откуда известно, настоящие ли они? Сверкающие лилии Моне у входа.

Как понять, подлинник это, искусная подделка или нечто среднее — работа неизвестного художника, переделанная по заказу местного хозяина? «Происхождение» — так обычно торговцы произведениями искусства называют скользкий вопрос, встающий перед владельцем любой подобной коллекции. Как узнать, откуда взялся этот предмет, что в его истории истинное, а что — нет? В этом, похоже, была сама суть бизнеса Камаля Атвана: размыть линии причин и следствий, чтобы люди не могли понять, что перед ними — правда или ложь.

Атван стоял у лестницы наверху. На нем был новый двубортный смокинг с бархатными отворотами и тонким орнаментом ткани. Длинные серебристо-седые волосы были тщательно причесаны. Он выглядел как человек эпохи короля Эдуарда, случайно оказавшийся в нынешнем времени.

— Как хорошо, что вы зашли, мой дорогой друг, — сказал он, пожимая руку Гарри, как только тот поднялся по лестнице. — Слышали речь премьер-министра? Сильное заявление, как вы считаете? Осмелюсь заметить, упреждающее любые другие действия.