Поездка в Хиву - Фредерик Густав Барнаби

этими словами он сокрушенно покачал головой, глядя на казначея, а тот со скорбным выражением на лице воскликнул: «Хум!», излив в этом междометии всю свою печаль. Словечко «хум», кстати сказать, во все время нашего разговора непрестанно использовалось как самим сувереном, так и его придворными.

Наконец хан низко мне поклонился, давая понять о завершении нашего разговора.

– Я распорядился, чтобы в городе вам показали все, чем вы заинтересуетесь, – сказал он.

Попрощавшись и поблагодарив его за теплый прием, я отправился к месту моего пребывания. Люди на улицах склонялись перед нашим кортежем, поскольку в городе уже знали о том, как милостиво я был принят.

Глава XXXIII

Нынешний хан – Правила наследования – Туркмены с их налогами – Сады повелителя – Летний дворец – Каким образом суверен вершит справедливость – Воздаяние Всевышнего – Тюрьма – Заключенные – Колодки – Школы – Муллы – Чтение, письмо и Коран – Оплата за услуги школьных учителей – Приготовления к отъезду в Бухару – «Человек предполагает, а Бог располагает» – Пакет – Доставка этой телеграммы наверняка стоила больших денег – Генерал Милютин – Базар – Строгий приказ – Кольцо в нос – Скот – Подарок от хана – Он приглашает англичан – Его гостеприимство

Нынешний хан является одиннадцатым в своей династии. Его правление началось десять лет назад по смерти предыдущего суверена. Трон здесь передается от отца к сыну, а не к старшему родственнику по мужской линии, как в некоторых других магометанских государствах. Монарх получает все территории целиком, тогда как у остальных граждан собственность отца в случае его смерти делится поровну между сыновьями, с тем чтобы избежать сосредоточения крупных земель в одних руках.

На содержание нынешнего хана после ежегодной выплаты царю остается сто тысяч рублей, то есть примерно четырнадцать тысяч фунтов стерлингов. Затраты на армию уже не требуются, а некоторые туркменские племена снова стали платить ему налоги. Они делают это из боязни создать повод для русских вторгнуться и на их территорию.

На следующий день я поехал осматривать сады правителя, расположенные примерно в трех верстах от города. Их у него пять, и каждый занимает площадь в четыре или пять акров. Все они обнесены высокими глинобитными стенами с основательными контрфорсами по углам.

Когда мы подъехали, невысокий смуглый садовник в разноцветном халате и с мотыгой на плече раскрыл обе створки больших деревянных ворот. Меня сопровождали сын гостеприимного чиновника и Назар. Услышав от первого о персональном разрешении хана на этот визит, садовник посторонился и дал нам войти.

Сад содержался в идеальном порядке. Признаюсь, я не ожидал встретить подобный уровень садовой культуры так далеко от Европы. В одном месте протянулись длинные аллеи тщательно подстриженных и ухоженных фруктовых деревьев; в другом – группа работников занималась подготовкой почвы, которая будет густо покрыта дынями грядущей весной. Повсюду в изобилии произрастали яблоневые, грушевые и вишневые деревья, а в самом сердце сада стояли высокие решетчатые опоры, какие летом обовьет виноградная лоза. В их благословенной тени лежали пешеходные дорожки, где хан сможет прогуливаться со своими дамами под защитой от палящего солнца.

В этом саду у него имеется небольшой летний дворец, куда в июне-июле перебирается весь его двор. Для орошения здесь во всех направлениях прорыты специальные канавы. Повсюду растут тутовые деревья.

Это место, наверное, выглядит весьма впечатляюще, когда хан, окруженный своими придворными и чиновниками, вершит здесь правосудие. Для этих целей под открытым небом возвышается каменный помост с прилегающей к нему невысокой лестницей. Сюда приводят преступников, и, если они не признают вины перед своим господином и повелителем, он приказывает передать их мулле – просвещенному человеку, обязанность которого состоит в расследовании подобных дел. Мулла раскрывает Коран и требует от обвиняемого поклясться в своей невиновности; если таковое случается и нет свидетелей, способных подтвердить вину этого человека, его немедленно отпускают. Хивинцы верят, что в случае лжесвидетельства гнев Аллаха вскоре покарает святотатца и возмездие это будет гораздо страшней любого приговора, вынесенного человеческим судом.

– Но, простите, – удивился я, – неужели среди вас не найдется ни одного прохвоста, который рискнет прогневать Аллаха и солжет, что он невиновен, дабы избегнуть наказания?

– Нет, – ответили мне. – Страх перед гневом Всевышнего, к счастью, слишком велик, чтобы отважиться на такую низость.

– Но, предположим, свидетели все-таки есть и они могут подтвердить преступное деяние человека, а тот все равно отрицает свою вину – как вы поступаете в таком случае?

– Ну, это не проблема. Мы бьем его палками, сыпем ему соль в рот и оставляем его под палящим солнцем до тех пор, пока он не признается, а потом уже наказываем за нарушение закона.

После визита в сады, расположенные по дороге в Мерв к югу от города, мы вернулись в Хиву и посетили тюрьму – приземистое строение слева на площади перед входом в ханский дворец. Здесь мне показали двух заключенных в цепях и в деревянных колодках. Их обвиняли в нападении на женщину, о чем свидетельствовали две другие дамы; однако заключенные не признавались, и потому им надлежало пребывать под стражей, пока они сами не подтвердят свою вину.

После тюрьмы я отправился в главную городскую школу, занимавшую несколько тесных комнат и закутков, которые окружали просторный двор. В центре этой площадки располагался большой то ли фонтан, то ли просто резервуар для воды. По углам двор обрамляли высокие минареты и разноцветные купола, похожие на те, что я видел во дворце у хана. Каждой школой руководит мулла, возглавляющий группу учителей. Здесь преподают чтение, письмо и Коран, страницы которого школьники заучивают наизусть. Учитель сидит посреди комнаты рядом с очагом, а вокруг него – мальчики, запоминающие священные строки прямо с его голоса. Родители оплачивают обучение своих детей заранее обговоренными мерами зерна.

Пока мы знакомились со школой, за нами повсюду следовала целая толпа. Кое-кто из этих людей сильно удивился, приметив, как я делаю записи в своем блокноте – слева направо, а не справа налево, что, разумеется, более привычно для них.

Вернувшись к себе, я нашел в доме у своего хозяина целую группу ожидавших меня гостей, включая нескольких мулл, бывавших в Египте и Мекке и нашедших необходимым засвидетельствовать свое почтение англичанину, говорившему, как и они, по-арабски.

Назар тем временем хлопотал, подготавливая наш отъезд в Бухару. Он уже заказал хлеб, а точнее – местную разновидность маленьких круглых галет, заменяющих в Хиве то, без чего, как говорится, сыт не будешь. Проводник пообещал ехать с нами, а