Пропавшая - Майкл Роботэм

Снег, выпавший ночью, покрыл землю корочкой, такой тонкой, что под ней я вижу темную воду, густую как кровь. Меня охватывает дрожь, я представляю лицо Люка, прижимающееся ко льду с той стороны.

В конце подъездной дорожки, посыпанной щебенкой, показывается дом, окруженный ясенями. Большинство окон закрыто, садовый столик и стулья стоят ножками вверх на мощеной площадке в розарии.

Подъезд ведет к большой четырехугольной площадке. Серебристый «мерседес», заляпаный грязью, припаркован возле входа в конюшню. Водительская дверца открыта, Алексей сидит на земле, прислонившись к колесу. Идет мелкий дождь, собираясь каплями на плечах его пальто и волосах. Его лицо совсем белое, если не считать аккуратной темной дырочки во лбу. Он выглядит удивленным, как будто просто поскользнулся на льду и собирается с мыслями, прежде чем встать.

Черные «галланты» останавливаются на дальнем конце двора. Окна открываются, над капотами, или как их там называют русские, нависают стволы.

Из дверей дома выходит мужчина, держа в руках ружье. Он моложе Алексея, но у него такой же узкий нос и высокий лоб. Его плотные штаны заправлены в ботинки, на поясе висит нож.

Я выхожу из машины и иду к нему. Он поднимает ружье и кладет его на плечо, точно солдат в карауле.

– Привет, Александр.

Он кивает, но не отвечает. Смотрит на Алексея, и в глазах его мелькает сожаление.

– Все думают, что вы умерли.

– Старый Александр действительно умер. Его вы здесь не найдете.

У него совсем нет английского акцента. В отличие от Алексея, Александр никогда не пытался спрятать ни русского акцента, ни русских корней.

Рэйчел выходит из машины. Она не сводит с Алексея глаз. Она как будто ждет, что сейчас он сотрет со лба кровь и встанет, отдохнувший и полный сил.

Дождь превращается в мокрый снег.

– Скажите мне, что произошло.

Он смотрит на ботинки.

– Все зашло слишком далеко. Он не должен был приезжать. Он забрал ее из одного дома, а теперь снова хотел забрать. Он уже достаточно неприятностей причинил окружающим.

В дверях за его спиной появляется женщина. К ней прижалась девочка.

– Это моя жена Елена, – говорит Александр.

Женщина обнимает девочку за плечи, загораживая от нее тело Алексея.

– Мы о ней хорошо заботились. Она никогда ни в чем не нуждалась. – Елена пытается подобрать слова. – Она была нам как дочь…

Руки Рэйчел прижимаются к губам, словно она хочет удержать собственное дыхание. Потом она бросается вперед, мимо меня, к стоящей на крыльце девочке.

На Микки надеты брюки для верховой езды и куртка. Ее волосы заплетены в косичку и лежат на плече. Такая же косичка у Елены.

Подбежав ближе, Рэйчел падает на колени. Замерзшая щебенка почти не подается под ее весом. Микки что-то говорит Елене по-русски.

– Теперь по-английски, – говорит Александр. – Ты едешь домой.

– Но мой дом здесь.

Он нежно улыбается ей.

– Больше нет. Ты англичанка.

– Нет. – Она сердито качает головой и начинает плакать.

– Послушай. – Александр приставляет ружье к стене дома и садится на корточки рядом с ней. – Не плачь. Я учил тебя быть сильной. Помнишь, как прошлой зимой мы ходили на рыбалку? Как тогда было холодно? А ты ни разу не пожаловалась.

Она обнимает его и всхлипывает у него на груди. Рэйчел следит за ними с тревогой и ожиданием. Она глубоко вздыхает.

– Я скучала по тебе, Микки.

Микки поднимает голову и размазывает ладонью слезы по лицу.

– Я так долго тебя ждала. Я жила на том же месте и надеялась, что ты сможешь меня найти. В твоей комнате сохранились все твои игрушки.

– Я теперь умею ездить верхом, – объявляет Микки.

– Правда?

– И кататься на коньках. И я больше не боюсь выходить на улицу.

– Вижу. Ты стала такой высокой. Уверена, теперь ты сможешь дотянуться до верхнего шкафчика в кухне у окна.

– Где ты прячешь сладости.

– Ты помнишь. – У Рэйчел сияют глаза. Она подает дочери руку ладонью вверх. Микки напряженно смотрит на нее и протягивает свою. Рэйчел прижимает ее к себе и вдыхает запах ее волос.

– Со мной все в порядке, – говорит Микки. – Не надо плакать.

– Я знаю.

Рэйчел смотрит на меня, потом на Александра, который стучит себя по груди, пытаясь прочистить горло. Молодые русские милиционеры собрались вокруг тела Алексея, ощупывая его рубашку и мягкое кашемировое пальто.

А тем временем начинает тихо падать снег, кружась в воронках и заносах, превращая серый размытый пейзаж в четкий черно-белый набросок.

Другая страна. Другая мать и другой ребенок.

Даж сидит в коляске, я примостился рядом с ней, и мы предаемся долгому молчанию, которое другие люди сочли бы неловким. Она накинула белую шаль, придерживая ее на груди руками, и неподвижно смотрит в окно, как древняя зловещая хищная птица.

У нас за спиной собрались члены класса флористики. Обладатели седых и фиолетовых вследствие окраски волос, склонившись над столами, бормочут, воркуют и пищат, разбирая зелень и цветы всевозможных оттенков.

Я показываю Даж первую страницу газеты. На фотографии Микки и Рэйчел обнимаются перед камерами по прибытии в Хитроу. На заднем плане виден и я, толкающий багажную тележку. На верхнем чемодане устроилась расписанная вручную русская тряпичная кукла.

Джо тоже попал в кадр. Рядом с ним стоит Али, опершись о его плечо. Она держит плакат с надписью: «Добро пожаловать домой, Микки!»

– Даж, ты помнишь пропавшую девочку – ту, которую я искал много лет назад? Так вот, я ее нашел. Я привез ее домой.

Какое-то время Даж смотрит на меня с гордостью, переплетя свои длинные пальцы с моими. Потом я понимаю: до нее не доходит, что я сказал. В ее сознании идет другой диалог.

– Проследи, чтобы Люк не выходил из дому без шарфа.

– Хорошо.

– А когда он катается на велосипеде, пускай заправляет штаны в носки, чтобы не запачкать смазкой.

Я киваю. Она отпускает мою руку и смахивает с коленей несуществующие крошки.

Теперь я буду часто навещать ее: не только по выходным, но и по вечерам. Обычно она забывает, что я здесь. Она старается помнить, но это превыше ее слабеющих возможностей.

Виллавуд-лодж – дорогое место, а мои сбережения почти закончились. Иногда, всего лишь на мгновение, я подумываю о том, что, возможно, следовало сохранить пригоршню бриллиантов или отдать их Али в качестве компенсации за пережитое. Конечно, она их не взяла бы, и я понимаю почему. На них кровь.

Гарольд, садовник в доме Алексея в Хэмпстеде, случайно наткнулся на клад в саду и с благодарностью принял вознаграждение. Его даже сфотографировали для газеты: он прислонился к солнечным часам и показывает на место, где нашел четыре бархатных футляра.

Даж поворачивает голову и прислушивается. В музыкальной комнате кто-то играет на пианино. За окном группа занимающихся физкультурой проходит по саду: отряд раскачивающихся рук и виляющих задов.

Тренер поднимает колени и поглядывает через плечо, чтобы проверить, нет ли отстающих.

– Я вижу всех пропавших детей, – шепчет Даж. – Ты должен их найти.

– Я не могу.

– Ты просто не пробовал.

Теперь она смотрит на меня – и я понимаю, что она меня узнает. Я хочу продлить это мгновение, потому что знаю: оно будет недолгим. Подует какой-то ветер, и ее мысли разлетятся, как семена одуванчика.

Я не верю в судьбу, рок и карму. Я не думаю, что все в мире случается по какой-то причине, и не верю, что каждому отмерена своя доля удачи. Закон и порядок во Вселенной потрясают воображение: восходы и закаты, смена времен года, ход планет. Если не будет таких безусловных вещей, небеса упадут на наши головы. В обществе тоже есть законы. И моя работа всегда заключалась в том, чтобы их охранять. Я знаю, это не бог весть какая жизненная философия, но до сих пор мне ее хватало.

Поцеловав Даж в лоб, я беру пальто и иду по гладким коридорам к выходу из Виллавуд-лодж. В фойе стоит общественный телефон, который принимает кредитки. В мою память врезались номера Клэр и Майкла. Некоторые вещи никогда не забываешь.

Трубка холодит мне шею, пока я нажимаю кнопки и слушаю гудки. В моей жизни было слишком много пропавших детей. Вероятно, я не смогу вернуть их всех, но я должен попытаться.

Примечания

1

В прошлый раз я сказал… – Имеется в виду благодарственная преамбула к предыдущему роману автора («Подозреваемый», 2004, рус. пер. 2006), предваряющему события данной книги.

2

«В джазе только девушки» – так в отечественном прокате называлась знаменитая музыкальная комедия Билли Уайлдера «Некоторые любят погорячее» (1959) с участием упомянутых звезд американского кино Мэрилин Монро (наст. имя Норма Джин Бейкер Мортенсон, 1926–1962), Джека Леммона (наст. имя Джон Улер, 1925–2001) и Тони Кертиса (наст. имя Бернард Шварц, р. 1925).