АНТАРКТИДА:Четвертый рейх - Богдан Сушинский

– Такой секретный штаб, несомненно, существует, – спокойно принял полемический удар Лигвиц. – Руководители этого штаба известны фюреру, ну, еще, может быть, Гиммлеру. Но дело в том, что эти известные фюреру сверхсекретные руководители являются такими, же подставными лицами, как и мы, сотрудники Антарктического отдела РСХА. В нужное время ими также легко и безболезненно можно будет пожертвовать, как и нами.

– Допустим, допустим, – нервно заерзал в своем кресле Дениц. – Во имя рейха мною, как, впрочем, и вами, пожертвовать, в общем-то нетрудно.

– Но при любых жертвах, которые будут принесены низовыми штабами, тот, высший штаб, созданный Высшими Посвященными, как называет их фюрер, по-прежнему останется неизвестным, невидимым и недоступным. В контакте с этими «высшими неизвестными», возможно, находится кто-то из секретного общества «Туле».

– То есть вы считаете, что «База-211» замыкается на руководстве общества «Туле»?

– Однако связь штаба высших неизвестных с тулистами осуществляется только по инициативе одной стороны – высших неизвестных, да и то в самом крайнем случае, не раскрывая имен, адресов и телефонов.

– Странно все это, – проворчал гросс-адмирал. – Неужели вы верите тому, о чем сейчас говорите?

– Точно так же, – не счел нужным отвлекаться на объяснения Лигвиц, – осуществляется связь между штабом неизвестных и тем видимым секретным штабом, который полностью известен только фюреру. Таким образом, известные фюреру штабисты и тулисты служат лишь агентами влияния да связными между руководствами двух цивилизаций.

Деницу понадобился небольшой тайм-аут, чтобы осмыслить все сказанное оберштурмбаннфюрером СС.

– Но тогда- получается, что… – попытался гросс-адмирал сформулировать ту мысль, которая всячески ускользала от него, – это правительство неизвестных диктует фюреру свою волю и оказывает влияние навсе решения, относящиеся к Новой Швабии.

– Нетрудно предположить, – спокойно отреагировал начальник Антарктического отдела на предположение, которое сам Дениц высказывал с опаской и неуверенностью.

– Кажется, вы хотите сказать: «И не только на решения, касающиеся "Базы-211"».

– Можете быть уверены, не только.

– В таком случае возникает вопрос…

– «А кто же тогда правит Германией?»

Дениц представил себе, как напрягся в эти мгновения Скорцени, которому, наверное, не очень-то хотелосьуслышать ответ на этот вопрос из уст именно Лигвица. К тому же, гросс- адмирал чувствовал себя одинаково неудобно и перед руководителем Антарктического отдела, и перед его подслушивающим коллегой Скорцени; получалось, что он, главком Кригсмарине, выступает в роли мелкого провокатора, такой себе подсадной утки. И только предаваясь подобным угрызениям совести, Дениц произнес:

– Нет, подобным вопросом мы задаваться не станем, поскольку нам, офицерам рейха, ответ на него известен. Он известен нам, Лигвиц, какие бы сомнения по этому поводу нас ни посещали и какие бы версии наших идеологических врагов нам ни навязывали,

– Но все, же вы им…- попытался, было, продолжить этот разговор Лигвиц, однако «фюрер подводных лодок» неожиданно резко прервал его:

– Спасибо за обстоятельные объяснения, оберштурмбанн-фюрер, вы свободны.

Как только Лигвиц ушел, гросс-адмирал вновь вызвал адъютанта.

– Свяжите меня со Скорцени, майор, – мрачно проговорил он, – Если я верно понял, наш обер-диверсант находится сейчас в замке Вебельсберг. Это срочно. – А еще через несколько минут, уже обращаясь к первому диверсанту рейха, тем же мрачным тоном произнес: – Вы не должны делать каких-либо поспешных выводов относительно Лигвица, штурмбаннфюрер.

– Естественно.

– Я буду чувствовать себя крайне неудобно, если вдруг…

– Можете считать, что я был не только участником, но и инициатором этого разговора.

– Именно так и должен был повести себя настоящий боевой офицер, Скорцени.

37.

Февраль 1939 года.

Перу. Вилла «Андское Гнездовье»

в окрестностях Анданачи.

Прежде чем взойти на крыльцо, доктор Микейрос оглянулся. Оранди остановился в трех шагах от него, и, казалось, решал: идти ему дальше или не стоит.

– Слушайте меня внимательно, доктор Микейрос, – негромко молвил он. – Вы уверены, что в эти минуты доктор Кодар действительно отдыхает?

– Абсолютно. Впрочем, это его дело.

– Как сказать, – мрачно проворчал Оранди.

– Вы знакомы и не желаете встречаться под одной крышей? Будьте уверены, мы с сеньорой Оливейрой помирим вас. Разве что он действительно не тот, за кого себя выдает?…

– Куда выходит окно его комнаты? – спросил пришелец, явно игнорируя все вопросы Микейроса.

– На противоположную сторону. Она – на втором этаже. Оттуда хорошо видны все плиты, – а доктору Кодару хотелось видеть их из окна.

– Вот как? Из окна?

– А еще оттуда открываются две улочки нашего городка. Наикрасивейшая его часть. Чудесный, скажу вам, вид.

Доктор Микейрос и сам был достаточно крепкого сложения, но, стоя рядом с Оранди, почти физически ощущал и силу его мышц, и силу воли. «Впрочем, вряд ли Кодар уступит этому пришельцу в силе», – подумал обладатель «Андского Гнездовья», и это сравнение как-то сразу успокоило его. Или, по крайней мере, приглушило опасения.

– Пейзажи меня не интересуют, – молвил Оранди. Микейрос развел руками мол, дело ваше. А немного помолчав, все же спросил:

– Что же вас в таком случае интересует?

– Теперь уже тольковаш гость.

– Слишком откровенно, – с явным сожалением признал Собиратель Священных Плит, давая понять, что своим откровением пришелец лишь усложнил и его, и свое собственное Положение.

– Это потому, что у нас нет времени на дипломатические игрища. Сделайте так, чтобы какое-то время доктор Кодар о моем существовании не знал. Отредите мне комнатку на первом этаже и прикажите госпоже Оливейре молчать. Доктору Кодару я представлюсь сам. Когда придет время, – добавил он, немного помолчав. – Можете оказать мне такую услугу?

– Разумеется, – поспешно ответил Микейрос. – Отдохнете в комнатке, которая рядом с гостиной и где к вашим услугам кровать и электрокамин… Устроит?

– Вполне. Постойте, так у вас даже есть электричество?

– Телефон – тоже. Напрямую к ближайшему городскому дому всего два километра, И чуть больше, если добираться пусть даже совершенно отвратительной горной дорогой.

– Кабель проложен по склону?

Микейрос вновь с удивлением взглянул на Оранди. Вопросы пришельца вызывали у него недоумение, а сама манера вести разговор – не придерживаясь никакой видимой логики и постоянно отвлекаясь на какие-то мелочи, способна была вызвать раздражение у кого угодно. Тем не менее, Обладатель Священных Плит мужественно объяснил:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});