Дело табак - Терри Пратчетт

– Добро пожаловать на борт, ваша светлость. Я капитан О’Фарелл, хозяин «Роберты». – Он взглянул на Юного Сэма и сказал: – Хочешь подержать штурвал, парнишка? Это можно устроить. Держу пари, твой папа тоже не откажется.

Капитан энергично потряс руку Ваймса.

– Капитан Силлитоу отзывается о вас исключительно с похвалой, сэр, то есть исключительно, сэр. И надеется однажды увидеться вновь. А тем временем, сэр, моя обязанность провозгласить вас Королем.

Мысли Сэма Ваймса затолкались, поскольку каждая пыталась прийти к финишу первой. Слово «король» встало у них на пути.

Продолжая улыбаться, капитан продолжал:

– Я имею в виду, Королем реки, сэр. Честь, которой мы удостаиваем героев, одержавших верх над Старой Изменницей. Позвольте пожаловать вам эту позолоченную медаль, сэр. Покажите этот маленький сувенир любому здешнему капитану – и вас провезут бесплатно от гор до самого моря, если пожелаете.

Толпа, впав в неистовый восторг, разразилась громкими аплодисментами, оркестр заиграл старую песенку под названием «Ты удивлен, мой друг?», в воздух взмыли букеты – и их тут же аккуратно подобрали, потому что, сами понимаете, мотовство до добра не доведет. Оркестр заиграл, колеса закрутились, за кормой забурлила пена, и семейство Ваймсов отправилось вниз по реке в приятный вояж.

Юному Сэму позволили остаться на верхней палубе и посмотреть на танцовщиц, хоть он и не понял, в чем суть. Зато Ваймс понял. Еще там был фокусник и прочие развлечения, которым люди покоряются во имя веселья, хотя Ваймс действительно посмеялся, когда фокусник полез к нему в карман, чтобы подложить туда пиковый туз, и обнаружил нож, который Сэм взял с собой на всякий случай. Неприятностей следует ожидать именно в ту минуту, когда ты их точно не ожидаешь.

Фокусник точно не ожидал ножа и, вытаращив глаза, уставился на Ваймса, а потом сказал:

– Ох, боги, это же вы! Командор Ваймс собственной персоной, – и, к ужасу Ваймса, он повернулся к толпе и воскликнул: – Ура, дамы и господа, в честь спасителя «Чудо-Сисси»!

Ваймсу пришлось выйти и раскланяться, и Юный Сэм, разумеется, вышел и раскланялся вместе с отцом, заставив не одну пару женских глаз увлажниться от умиления. Затем бармен, который явно был не в теме, не сходя с места придумал коктейль «Сэм Ваймс», и впоследствии, когда этот коктейль вошел в меню всех питейных заведений на Равнинах, разумеется, кроме тех, где клиенты открывали бутылки зубами[32], Сэм делал вид, что изрядно смущен. На самом деле он был так польщен этой честью, что даже выпил одну порцию, а потом вторую, поскольку Сибилла, учитывая обстоятельства, не возражала. А потом Ваймс сидел, подписывая подставки для кружек и клочки бумаги и болтая громче обычного, пока даже бармен не решил, что пора закрывать лавочку, и тогда Сибилла увела захмелевшего мужа в постель.

И по пути в номер он отчетливо услышал, как в коридоре одна дама спросила у другой:

– А кто этот новый бармен? Никогда его не видела на этом рейсе.

«Роберта Бисквит» плыла в ночи, оставляя за обширной кормой белый след. Одного быка отвели в стойло, а второй обеспечивал неторопливое движение вперед. Приятное путешествие продолжалось. Все, кроме лоцмана и впередсмотрящего, спали, были пьяны, ну или просто лежали. Бармена никто не видел; бармены приходят и уходят, в конце концов. Кто обращает на них внимание? В темном коридоре, в который выходили двери кают, ждала какая-то фигура. Она прислушивалась к шепотам, поскрипываниям и похрапываниям.

В каюте храпели, о да. Тень двинулась по неосвещенному коридору, и предательские скрипы терялись в симфонии звуков, издаваемых деревянным судном на ходу. Вот дверь. Вот замок. Последовало аккуратное изучение, которое скорее символизирует хитрость и силу, нежели действительно говорит об их наличии. Появилась отмычка, осторожно повернулись петли – и еще раз, когда дверь тихонько прикрыли изнутри. Тень улыбнулась так хищно, что эту улыбку вполне можно было разглядеть во мраке, особенно глазами, которым помогала тьма, и послышался крик, который внезапно оборвался…

– А теперь я тебе скажу, что будет дальше, – сказал Сэм Ваймс, когда коридор внезапно наполнился шумом, и нагнулся над распростертым на полу телом. – Тебя гуманно закуют в наручники до конца путешествия, и за тобой будет внимательно присматривать мой камердинер Вилликинс, который не только умеет готовить хорошие коктейли, но еще и не обременен обязанностями полисмена. – Он надавил чуть сильнее и добродушно продолжал: – То и дело мне приходится увольнять приличных парней за чрезмерную жестокость, и я их увольняю, можешь не сомневаться, – увольняю, когда они делают то, что сделает всякий среднестатистический член общества, если увидит умирающего ребенка или останки старухи и если ему хватит смелости. Он это сделает, чтобы восстановить нарушенный баланс ужаса в своей голове, – Ваймс надавил еще раз. – Закон зачастую обходится с ними мягко, если вообще обращает внимание, но стражник – слуга закона, особенно если работает у меня, а значит, его обязанности завершаются в момент ареста, мистер Стратфорд. Так что же мешает мне вышибить дух из убийцы, который, вооружившись уймой острых ножичков, ох боги, вломился в каюту, где, как он думал, спит мой маленький сын? Почему я всего лишь вырублю тебя, хоть и презираю себя за каждый глоток воздуха, который я тебе оставляю? Я отвечу, мистер. Между тобой и внезапной смертью сейчас стоит закон, которого ты не признаешь. И сейчас я разожму руки, исключительно чтоб ты не сдох, ведь я не могу этого допустить. В любом случае, советую даже не пытаться сбежать, потому что Вилликинс не ограничен никакими условностями, а еще он безжалостен и очень привязан к Юному Сэму, который, как я рад отметить, спит в каюте с матерью. Понимаешь? Ты вломился в одноместную каюту, где должен был спать маленький мальчик. К счастью для тебя, я тот еще хитрец, мистер Стратфорд, потому, что если бы ты влез в каюту к моей жене, которая храпит как мужчина, хоть я никогда не посмею ей об этом сказать, ты обнаружил бы, что в ее распоряжении внушительный запас оружия. Учитывая темперамент Овнецов, она, вероятно, сделала бы с тобой что-нибудь такое, что даже Вилликинс сказал бы: «Ого, мэм, вы немного перестарались». Что они имеют, то хранят, мистер Стратфорд.

Ваймс усилил хватку.

– Ты, наверное, думаешь, что я идиот. Между прочим, какой-то тип, которого считают великим мыслителем, однажды сказал: «Познай самого себя». Так вот, я знаю самого себя, мистер Стратфорд, к собственному прискорбию, я знаю себя до донышка, и благодаря этому я знаю тебя не хуже собственного лица в зеркале. Ты мелкий тиран, которому все легче и легче было нарушать закон и который решил, что остальные – ненастоящие люди, не такие, как ты, а для того, кто так думает, не бывает слишком тяжких преступлений. Нет преступлений, на которые бы ты не пошел. Подумай вот о чем: тебя повесят, а лорда Ржава, твоего хозяина, скорее всего, отпустят восвояси. Ты и правда думал, что он тебя защитит?

Распростертый на полу Стратфорд что-то проговорил.

– Прошу прощения, не расслышал!

– Я желаю сделать добровольное признание! – выкрикнул Стратфорд.

Ваймс покачал головой, хоть тот и не мог этого видеть.

– Стратфорд, тебя повесят, что бы ты ни сказал. И я не собираюсь с тобой торговаться. Ты наверняка и сам понимаешь, что тебе нечего предложить. Все очень просто.

Стратфорд прорычал:

– Будь он проклят, я все равно скажу! Ненавижу этого скользкого ублюдка! Что ты от меня хочешь услышать?

Ваймс порадовался, что Стратфорд не видит его лица. Он произнес:

– Не сомневаюсь, патриций Ветинари будет очень рад всему, что вы ему расскажете, сэр. Нрав у него изменчивый, и наверняка есть повешение и повешение.

Стратфорд, тяжело переводя дух, сказал:

– Все пили этот чертов коктейль, я сам видел. Ты выпил три и нализался в стельку!

Послышался смех, и дверь приоткрылась, впустив полоску света.

– Его светлость получил, так сказать, детскую версию, – ответил Вилликинс. – Извините, командор. Имбирь, чили, капелька огуречного сока и много кокосового молока.

– Кстати, очень вкусно, – заметил Ваймс. – Забери его отсюда, Вилликинс, а если попытается что-нибудь выкинуть, ты по природе своей знаешь, что делать.

Вилликинс поклонился и сказал:

– Спасибо, командор, я ценю ваш комплимент.

Отпуск у Сэма Ваймса закончился.

Конечно, последние дни были полны не только развлечений – исключено, если есть клик-башни и люди, которые отправляют сообщения вроде «Не хочу вас беспокоить, но я отниму всего минуточку»… Очень многие не хотели беспокоить Сэма Ваймса, но, сделав над собой огромное усилие, они преодолевали свое нежелание и все-таки его беспокоили. Одним из таких людей – причем его письмо не содержало никаких извинений – был Хэвлок Ветинари. Письмо патриция гласило: «Мы об этом поговорим».