Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Мортон

Чудо умножения хлебов, когда Иисус накормил пять тысяч собравшихся у озера, конечно, произошло не на этом месте, но маленькая церковь, должно быть, служила памятником этому событию.

Стоя на берегу Галилейского озера, так легко воочию увидеть, как все происходило. Только что Иисусу принесли новости, что Ирод Антипа казнил Иоанна Крестителя, чтобы удовлетворить ущемленное тщеславие Иродиады. Господу советовали или, вероятно, Он сам счел разумным уйти из владений Антипы. Для этого требовалось всего лишь пересечь озеро, так как пустынные горы на восточном берегу уже относились к тетрархии Филиппа. Соответственно, рассказывает евангелист Матфей, «Иисус удалился оттуда на лодке в пустынное место один»75. Иначе говоря, Он пересек озеро, остановившись на пустынном восточном берегу.

Но когда маленькая лодка преодолела шесть или семь пядей водной глади, огромное множество людей, прибывших со своими больными родственниками за исцелением, пошли за ним «из городов пешком». Зная форму Галилейского озера, можно живо представить себе эту картину. Очевидно, собрались целые толпы — как обычно, в Капернауме, но, обнаружив, что Учитель ушел, они проследили по воде Его путь и с радостью увидели, что Он всего лишь перебрался на противоположный берег, вероятно, в небольшой рыбацкий порт Вифсаида Юлия в месте впадения Иордана. Это означало: если не терять времени и поспешить вокруг северного берега озера, перебраться вброд через мелкий Иордан, можно попасть в Вифсаиду Юлию вслед за Иисусом. Таким образом, мы можем более или менее точно указать место совершения чуда умножения хлебов для пяти тысяч человек — на склоне темных гор, почти напротив Капернаума, потому что если бы Иисус направился южнее, вниз по озеру, множество собравшихся не смогло бы пешком последовать за Ним, а скорее всего, и не рискнули бы делать этого.

Когда Иисус пересек воды, Он почти сразу увидел толпу из пяти тысяч человек, приближавшуюся вокруг северной оконечности озера, и, должно быть, понял, что если у Него и имелись другие планы — молиться в пустыне в одиночестве или сокрушаться о смерти Предтечи, — их придется оставить, чтобы служить людям. Он вышел на берег к тому времени, когда люди уже подошли; мы читаем: «Иисус, выйдя, увидел множество народа; и сжалился над ними, потому что они были как овцы, не имеющие пастыря»76.

С приближением заката, видя скорое наступление ночи, ученики обеспокоились множеством собравшихся голодных людей посреди пустынной местности. Они советовали Иисусу отпустить людей, отослать их домой.

Но Иисус ответил: «Вы дайте им есть».

Ученики вернулись и сообщили, что им удалось найти лишь пять хлебов и две рыбы. Евангелист Иоанн, который дает наиболее примечательное и подробное описание этого чуда, рассказывает, что хлеба и рыбы принадлежали мальчику. Вот точные слова: «Здесь есть у одного мальчика пять хлебов ячменных и две рыбки; но что это для такого множества?»77

Комментаторы высказывали предположение, что этот мальчик — один из разносчиков хлеба, какие и сегодня встречаются в арабских поселениях, иногда они продают и полоски вяленой рыбы в дополнение к хлебу.

«Иисус, взяв хлебы и воздав благодарение, роздал ученикам, а ученики возлежащим, также и рыбы, сколько кто хотел. И когда насытились, то сказал ученикам Своим: соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало».

В рассказе Иоанна об этом чуде есть одна исключительно любопытная деталь. Описывая рыбу, которую тогда ели, он использует греческое слово опсарион, которое наши переводчики интерпретируют как «маленькая рыба» или «рыбка». Евангелист Иоанн единственный, кто использовал именно это слово, но его точное значение не «рыбка», а «пряная рыба», то есть своего рода деликатес. В Галилее во времена Христа действительно была распространена маринованная пряная рыба небольших размеров, о ней в данном случае и говорится.

Это поразительный пример яркого местного колорита, который не раз проявляется в четвертом Евангелии, потому что человек, не знакомый с жизнью и речью Галилеи, не смог бы употребить этот термин.

Как мне кажется, мы вновь видим, что евангелист Иоанн демонстрирует галилейское происхождение, как в рассказе о явлении Иисуса ученикам на рассвете, когда они рыбачили недалеко от берега. Кто, кроме рыбака, побеспокоился бы о состоянии сети в столь важный миг? Учитель был распят, а теперь стоит в предрассветном сумраке, обращаясь к ним с берега, а Иоанн отмечает, что, когда потащили сеть с рыбой, она даже не порвалась.

Человек другой профессии просто не обратил бы на это внимания, и уж, конечно, не пришло бы в голосу ученому, работающему в тиши кабинета, подмечать такую деталь. Но галилейский рыбак, которому доводилось вытягивать тяжелый улов, всегда беспокоится о своей сети, потому что дно озера усыпано острыми камнями в двадцати-тридцати футах от места, где начинается песок. Какой крик поднимают современные рыбаки, когда надо тащить тяжелую сеть из глубокой воды в сторону полосы острых камней! С какой заботой они забегают с берега на глубину до бедер, чтобы приподнять ценный груз над камнями!

Раскрывая подобные детали и используя слова наподобие опсарион, Иоанн доказывает свое происхождение. Так и сегодня по специальным словечкам вроде «копчушка» мы распознаем в писателе шотландца.

Я постарался не слишком утомлять читателя учеными схоластическими баталиями, которые ведутся вокруг текстов евангелий, но хотел бы высказать предположение: возможно, очень просто сидеть в кабинете и рассуждать о Матфее, Марке и Луке, но никто не сможет вразумительно написать про Иоанна, пока не проведет какое-то время в Галилее.

3

Я проснулся на рассвете. Перистые розовые облака стояли высоко над Гергесскими горами, и веер света отражался в воде, картина была настолько прекрасной, что я набросил халат и поспешил через сад с фотокамерой. При удаче я мог бы поймать редкий кадр очаровательного восхода над Галилеей, прежде чем он закончится. И фотографию можно будет включить в книгу.

Если взглянуть на нее через увеличительное стекло, в середине темного пятна на озере можно рассмотреть гребную лодку. Я не заметил ее в тот момент. Однако пока я сидел на камне у озера, наблюдая за облаками, тающими в лучах солнца, лодка приблизилась, и я задумался о том, что она делает на воде в столь ранний час. Это не была одна из больших рыбацких лодок, она больше походила на маленькое суденышко отца Тэппера. Внезапно я услышал со стороны озера характерный звук. Это было стрекотание пишущей машинки.