Лекарь-возлюбленный 2. Цветок для короля - Маша Моран

class="p">Перед Катариной мелькнули огромные лапищи, которыми он, наверное, собирался свернуть ей шею.

Она успела лишь моргнуть. Отшатнулась назад, ощущая смертоносный холод стали за спиной, когда стражник снова заорал. Но на этот раз от боли. Мелькнул белый полукруг, будто тонкая вуаль на сцене, и в снег с глухим звуком упали две обрубленные кисти. На подол плаща брызнули капли крови.

Стражник рухнул на колени, держа перед собой две культи, из которых хлестала кровь. Он рыдал так громко, что от этого звука закладывало уши.

Справа кто-то согнулся в рвотных спазмах.

В спину Катарины кто-то вцепился.

Испуганный девичий голос зашептал молитву. Сюли.

В ворохе снежинок над стражниками пронесся призрачный силуэт. Он опустился за спиной воина, который направлял на Катарину меч, и, взмахнув измаранным в крови веером, полоснул его по руке. Каким-то удивительным образом шелк прорезал ткань и плоть. Стражник закричал и выронил меч. Из его раны тоже потекла кровь, орошая белоснежный покров.

Воины, посланные ее арестовать, начали отступать, пока напротив Катарины не остался стоять… Что ж, теперь она не была уверена, что это только человек.

Под потрясающе красивой маской, которая сейчас выглядела совсем иначе, сверкали знакомые глаза. Длинные черные волосы, небрежно заколотые на макушке простой шпилькой, развевались, подобно военным стягам, хотя сейчас не было ветра.

Выцветший старый плащ струился по мощной фигуре, скрывая смертоносную силу, таящуюся под ним.

Смуглые сильные пальцы играли с рукояткой измаранного в крови веера, то раскрывая его, и будто нарочно демонстрируя жуткие багровые пятна, пропитавшие белый шелк, то закрывая.

— Всех, кто коснется этого лекаря, будет ждать смерть… Долгая и мучительная… – Голос совершенно точно принадлежал Сунлиню и все же неуловимо изменился. – Ты, – он указал сложенным веером на солдата, который так и не достал оружие, – останешься в живых, чтобы передать мое послание.

То, что крылось за этими словами, повергло Катарину в шок.

Одно движение веера – неуловимый взмах руки, ужасный в своей легкости и красоте, и белый шелк перерезал горла всех, кто наставлял на Катарину оружие.

Двое стражников упали замертво. Тихо булькая, кровь раскрасила снег в алые цвета.

Третий, тот который лишился рук, уже не рыдал. Он тихо всхлипывал, бессвязно шепча молитву и с ужасом глядя на принца.

Сунлинь медленно закрыл веер и бросил лишь одно слово:

— Беги…

И стражник послушался. Сорвался с места и побежал, размахивая окровавленными культями.

Вдох был дольше, чем все, что дальше произошло. Легким движением пальцев, Сунлинь раскрыл веер и метнул его в стражника. Шелк разрезал ноги точно под коленями. Крик воина сотряс всю крепость.

Но это еще не был его конец.

Сунлинь взмыл в воздух, бросаясь на рыдающего громилу. Его будто несли на себе вихри белых снежинок. Он подлетел к стражнику и, не сбавляя скорости, обхватил рукой его затылок. Протащив извивающееся тело по воздуху, принц с нечеловеческой силой впечатал стражника в крепостную стену.

Послышался хруст костей. Бездыханное изуродованное тело сползло вниз, напитывая снег кровью.

Повернувшись к последнему выжившему, принц спокойно проговорил:

— Не заставляйте меня лишать крепость солдат.

То ли подпрыгнув, то ли взлетев, он растворился в потемневшем небе.

Катарина поняла, что у нее дрожат колени. Но она должна оставаться сильной. Должна…

Сюли начала оседать прямо на снег. А стражник и вовсе упал на четвереньки. Его рвало со страшной силой. По бледному лицу текли слезы.

Катарина потянула Сюли вверх, заставляя ту встать.

— Давайте, барышня Сюли… Здесь холодно…

Сюли посмотрела на нее с откровенным ужасом.

— Это… это правда… Вас защищает призрак… – Ее губы дрожали, и вся она тряслась так, что Катарина едва ее удерживала.

— Он… он убьет… нас… всех… – Уцелевший стражник посмотрел на нее с таким же ужасом, как и Сюли.

— Нет, – Катарина покачала головой. – Не всех. Иначе некому будет защищать крепость от черных монахов.

Она потащила Сюли за собой, стремясь скорее покинуть место кровавой бойни. Но девушка неожиданно начала сопротивляться и вырываться из ее рук.

— Значит… значит, это все правда? – По лицу Сюли потекли слезы. – То, что о вас говорят? Вам… не просто нравятся мужчины… Вы… вы… – Она силилась что-то произнести, буравя Катарину укоризненным взглядом. – Вы утоляете его похоть в обмен на защиту? А может… Может это он утоляет вашу?

Злость и раздражение вспыхнули с новой силой.

— Может и так!

Она обогнула остолбеневшую Сюли и бросилась в свою башню.

Пару фэней назад эти солдаты наставляли на нее свое оружие. Они собирались ее убить, несмотря на то, что она лечила их семьи и их самих. Сюли сама предлагала ей бежать, чтобы скрыться от гнева генерала. И когда к ней вдруг пришла помощь, все обернулось вот так!

Сняв защитную печать, Катарина ворвалась в теплые объятия своего убежища.

Она не понимала, что испытывает.

Там, на снегу, окруженная солдатами, даже перед лицом возможной смерти она оставалась спокойна. Даже язвила, прекрасно понимая, что может спровоцировать стражников. Но когда увидела всю ту кровь, осознала, что они мертвы из-за нее.

Или все-таки нет? А из-за кого умерли отец и сестра? Это тоже случилось по ее вине?

Катарина прислонилась спиной к двери и тихо зарыдала. Ее трясло от нахлынувшего страха. Она так не хотела умирать. Настолько сильно, что иногда жаждала смерти, лишь бы избавиться от этого страха.

Эти люди, не задумываясь, убили бы ее. Так разве виновата она в том, что не испытывает сожаления из-за их смерти?

Принц защитил ее. Расправился с ними раз и навсегда, не оставляя больше шанса однажды навредить ей.

И разве ее вина в том, что из-за этого она любит его еще сильнее? Разве не имеет она права надеяться, что он защитит ее от любой угрозы? И если понадобится, точно так же уничтожит любого, кто наставит на него свое оружие.

Катарина быстро стерла слезы с щек и взбежала по лестнице вверх.

Она больше не имеет права на слабость.

Пусть все знают, что теперь она под защитой свирепого, смертоносного и беспощадного призрака.

На мгновение в душе мелькнул страх перед Сунлинем. Не моргнув