Буря - Даниэль Зеа Рэй

нет ни штурвала, ни пилота. Только четыре удобных кресла из мягкого пластика и тонированные с обеих сторон стекла. От такого уровня комфорта Киаран успел отвыкнуть. За полгода без увольнительных можно вообще забыть, что такое мирная жизнь. Что такое воздушное такси, неоновая реклама и бордель. Н-да… Киаран хотел секса. Но не со шлюхой из борделя, а с Аудроне. И признаваться в этом самому себе было неприятно. Потому что он прожил без секса с ней всего два дня, а уже заскучал. Всего два дня, а мысли его уже бродили около воспоминаний о том, чем они с Аудроне занимались в его каюте. Запала в ней столько, что слезть с нее очень трудно. Да и не хочется слезать! Он как юнец, который дорвался до первых впечатлений и теперь желал узнать как можно больше в серии практических занятий. Будь все проклято! Ему следует вернуться на корабль, выпить, успокоиться и зайти за Аудроне в ее каюту в семь вечера. Все просто и ничего сложного.

Киаран тяжело вздохнул. «Проще некуда», — пробурчал он себе под нос и скривился.

* * *

Тартас прочел сообщение, которое ему прислал «один из своих» сотрудников в отделе внутреннего контроля, и свернул голограмму. Стоило обновить татуировки, пока Аудроне не передумала менять планы на день. Тартас нашел адрес ближайшего салона татуировок и поехал туда.

Всю дорогу он пытался не думать о том, что написал его осведомитель. Пока мастер размещал трафареты на его лице и наносил «фотофиксаж», Тартас даже не поморщился от боли. Больнее ему было внутри. От провала такого «достоверного» прогноза Аудроне. И от того, что Ренард Ворх просил лично донести информацию о результатах их с Вильямом встречи до ушей Тартаса. Когда мастер закончил свою экзекуцию, Тартас быстро расплатился и вернулся на корабль.

Он заглянул к Аудроне. Удостоверился, что она не собирается никуда идти, и показал ей обновленные татуировки.

— Что случилось? — тут же забеспокоилась Аудроне, заметив, что с ним что-то не так.

— Все хорошо, отдыхай. Если мы не идем вечером на пьянку со всеми, можем пойти на пьянку только вдвоем.

Аудроне тут же пощелкала пальцами и как-то странно улыбнулась.

— Я подумаю. Дашь мне пару часов?

— Конечно, — ответил он и быстро ушел.

Беспокоиться о том, что Аудроне сбежит куда-нибудь без него, у Тартаса уже не было сил. Если захочет пойти куда-до одна, ни Тартас, ни здравый смысл ее не остановят.

Он открыл дверь своей каюты и не без удивления обнаружил внутри Вильяма, сидящего на его кровати.

— Сам уйдешь или выставить? — с напускным безразличием поинтересовался Тартас.

— Он специально привел меня в бордель в их явочную комнату. И специально попросил растрезвонить всем о том, как весело мы с ним провели время.

— Мне наплевать, где и с кем ты проводишь время, Вильям, — Тартас вошел и указал рукой на дверь. — Если хочешь поделиться какой-нибудь информацией, я с радостью тебя выслушаю. А если ты пришел сюда… — Тартас задумался, — кстати, а зачем ты сюда пришел? Оправдываться? Тебе не нужно передо мной оправдываться. Ты мне никто. Да и я тебе тоже.

— Сам не знаю, почему я здесь, — признался Вильям и опустил глаза в пол. — Хотел сначала в бордель пойти, а потом понял, что от проституток воротит.

— Поэтому явился ко мне? — Тартас едва не расхохотался. — Потому что тебя от проституток стало воротить?!

Вильям поднял на него глаза и внезапно улыбнулся. Не злобно, не фальшиво, и даже не натянуто. Он улыбнулся по-доброму, с неким сожалением и каплей ностальгии, с грустью и обреченностью во взгляде. Так улыбаются тем, с кем прощаются, тем, кого больше, возможно, никогда не увидят.

— Извини меня, Тартас, — произнес Вильям и встал. — За все, что я сделал. Пожалуй, это все, что я должен был тебе сказать, — он подошел к двери и приложил ладонь к сенсорной панели.

Дверь открылась, и Вильям шагнул в проем. Тартас успел схватить его за плечи и втащить обратно.

— Что эта скотина тебе сказала? — прошипел Тартас в удивленное лицо Вильяма. — Он тебе угрожал?

Вильям смотрел на Тартаса и молчал.

— Я эту гниду в порошок сотру. И папашка ему не поможет.

— Тебе нельзя такое произносить вслух, — прошептал Вильям.

— Взрослый уже. Сам разберусь, где и что мне говорить.

Вильям снова ему улыбнулся.

— У тебя кожа на лице воспалилась, — он хотел прикоснуться к щеке Тартаса, но одернул руку. — Если инфекцию занесешь, татуировки придется переделывать. У меня есть неплохой спрей. Он должен помочь.

— Потом меня полечишь, — он схватил Вильяма за грудки и притянул к себе.

Впился в его губы с такой жадностью, будто это последний поцелуй в его жизни. Вильям поначалу оторопел от подобного напора, а потом впился в Тартаса в ответ. Запустил пальцы в его волосы и стал поглаживать затылок. Тартас подхватил его за бедра и потащил к кровати. Шаг, два, и Вильям оказался сидящим на койке. Тартас поспешно его раздевал, продолжая целовать в полусогнутом положении. Да, завелся он очень сильно. Так сильно, что от былой горечи и злости не осталось и следа. Или они испарились потому, что Тартас отчетливо понял: Вильям пришел к нему, потому что ему плохо. Он искал утешение и поддержку, а их просят только у тех, к кому испытывают привязанность. Знатно развлечься можно и с проституткой, но Вильям явился к Тартасу и начал оправдываться. Зачем?

«Я люблю тебя», — услышал Тартас и замер, прижимая губы к его соску.

Огорошил — не то слово. Кто ж в любви так быстро признается? Даже если искренне верит в то, что говорит? Пальцы Тартаса продолжили расстегивать застежку на штанах Вильяма, а язык вернулся к исследованию его соска.

— Я действительно тебя люблю, — повторил Вильям.

Нет, ну он издевается над ним! И что Тартас должен ему на это ответить?

Он отстранился и взглянул на Вильяма. Несмотря на то, что кофту с майкой он снял с него первым делом, оставались еще ботинки, штаны и боксеры. Надо бы Вилли разуть!

Тартас начал расстегивать его ботинки.

— Ты слышал, что я тебе сказал? — спросил его Вильям.

— Я не глухой, — Тартас стаскивал с него обувь.

О! Носки забыл! Снял и носки. Вернулся к штанам, стягивая их с Вильяма вместе с боксерами.

— Почему тогда молчишь? — Вильям безропотно позволял себя раздевать дальше.

— А что я должен ответить?

Штаны и бельем полетели куда-то за спину.

— Что тоже что-то испытываешь ко мне, — подсказал Вильям.

— Похоть, — ни секунды не думая, ответил Тартас. — Такой вариант тебя