Образование Венецианской колониальной империи - Николай Соколов

Венеция, разумеется, готова была поддерживать политику империи всюду, где это не расходилось с ее собственными интересами или было выгодно ей самой; но в Византии очень влиятельные круги считали, что эти уступки все-таки покупаются слишком дорогой ценой. Эта мысль должна была крепнуть по мере того, как политическое положение империи становилсь более устойчивым. События 1107 и 1108 гг., когда Византия должна была вновь вступить в борьбу с норманами, были доказательством этой перемены.

На этот раз противником Византии выступил Боемунд, попытавшийся противопоставить ей силы италийских норманов и антиохийокого княжества, а также авантюристов разных стран, собранных Боемундом под предлогом помощи крестоносцам на Востоке. Боемунд осенью 1107 г. высадился в Авлоне и, направившись к северу, осадил Драч, — Боемунд действовал по старому норманскому рецепту. Венеция, к которой Алексей обратился за помощью, мобилизовала свои морские силы и направила их в 1108 г. в воды южной Адриатики.[1170] К этому времени, однако, выяснилось, что сил, приведенных в движение самим императором, было достаточно, чтобы отвратить нависшую над владениями империи угрозу. Боемунд был окружен под Драчем войсками Алексея, на море сицилийский флот потерпел поражение, и таким образом, осаждающие сами оказались в осаде. Боемунду, вместо фантастических мечтаний сделаться распорядителем судеб Романии, пришлось признать себя вместе с княжеством Антиохийским в вассальной зависимости от императора Алексея. Война была быстро закончена. Нам неизвестно в точности, в чем заключалась в этой войне роль, которую сыграл венецианский флот, ясно одно: роль эта не была значительной, иначе венецианские анналисты не преминули бы рассказать о заслугах своих соотечественников, да и Анна Комнина, вообще не склонная замалчивать венецианских заслуг, ничего не говорит о венецианской помощи в этой второй войне Алексея против норманов.[1171] Достигнутые результаты, однако, могли вполне удовлетворить венецианских политиков: оба берега морского прохода на Восток остались в разных руках.

Этот успех должен был заставить задуматься и Алексея над целесообразностью тех жертв, которые несла Византия в пользу своего союзника, но при Алексее дело до открытого разрыва не дошло, — император считался, быть может, с возможностью новых конфликтов на Востоке и на Западе, когда дружественные отношения с Венецией могли оказаться необходимыми. Иначе взглянул на это дело преемник Алексея, Иоанн Комнин. Он не спешил подтвердить хрисовул своего отца, а когда венецианцы напомнили ему об этом, то он ответил отказом: положение дел в империи, по мнению Калоиоанна, не оправдывало политики его отца в отношении Венеции.[1172]

Венецианцы начали тогда, как мы знаем, военные действия. С большим флотом Доменико Микьеле отправился на Восток, для того, чтобы поддержать там пошатнувшиеся дела крестоносцев и упрочить собственные позиции в Сирии; но по дороге туда и обратно венецианский, флот постарался причинить весь вред, какой только было возможно, владениям неподатливого императора. Как мы уже видели, по дороге к берегам Сирии венецианцы осаждали Корфу, а закончив операции в Сирии взятием Тира, напали на острова Эгейского моря. С возмутительной жестокостью расправлялись они с ни в чем неповинным населением этих островов. Вот взят город Родос, в гавани которого венецианский флот и венецианские торговые корабли всегда укрывались на время зимней непогоды, и венецианцы, «перебив врагов и взяв пленных, причем ускользнуть удалось лишь немногим, частично разрушили город».[1173] Затем венецианский флот направился к Хиосу и в то время, когда одна часть флота здесь зимовала, другая опустошила Самос, Митилену на Лесбосе, Андрос и ряд других островов. Разбойники всюду грабили мирное население и делили между собою награбленное.[1174] «Стены городов, — пишет Фульхерий Шартрский, — разрушались, взрослые и девушки жалости, достойным образом, забирались в плен, разное добро увозилось с собой… Мы в Иерусалиме, — продолжает Фульхерий, — благочестно скорбели».[1175] Разбойники, захватив с собой «мощи св. Исидора с острова Хиоса» и камень из Палестины, «на котором сидел спаситель», вернулись в Венецию.[1176] Это было в 1125 г., а в следующем, 1126 г., они собирались организовать новую экспедицию, на этот раз против Ионических островов.[1177] Калоиоанн не мог приостановить военными мероприятиями этого разбоя, — греческий флот не был достаточно силен, чтобы померяться силами с венецианским флотом. Мольбы о помощи, которые неслись в столицу с островов и побережий Эгейского моря, заставили Калоиоанна быть более сговорчивым. С другой стороны, и венецианцы, уже несколько лет лишенные тех привилегий, к которым они привыкли в предшествующее царствование, не видели в награбленной добыче достаточной компенсации своих потерь. Это предрасполагало обе стороны к заключению мира.[1178]

Восстановление мира сопровождалось подтверждением хрисовула императора Алексея I, причем текст его был воспроизведен почти дословно. Таким образом, венецианцы с 1126 г. опять пользуются в пределах Византии исключительными привилегиями.[1179]

Разумеется, вынужденное возвращение венецианцам потерянных было ими привилегий сильно раздражало различные круги византийского населения, заинтересованного в этом вопросе, т. е., прежде всего, византийских купцов и отчасти духовенство. Не могла быть приятной эта уступка и лицам близким к императору: Киннам, преданный Калоиоанну, сообщая об этих фактах, не в силах скрыть своего раздражения, — «через это», — пишет он о возвращении венецианцам прежних привилегий, — «расположил их царь к еще большей надменности и гордости»…[1180]

Император несомненно и сам смотрел подобным же образом на этот вынужденный договор, но обстановка складывалась так, что в течение всех последующих шестнадцати лет своего правления Калоиоанн не мог пересмотреть этого вопроса. Война с Венгрией, начавшаяся в 1128 г., потом борьба с сербскими вассалами в 1129 г., поход в Малую Азию в целях отвоевания ромейских земель у турецких эмиров, затянувшийся до 1135 г., необходимость держаться настороже против Рожера, короля Сицилийского в 1136 г., совместные с крестоносцами походы против сирийских и малоазиатских турецких эмиров и, наконец, борьба за Антиохию не позволили императору до самой его преждевременной смерти в 1143 г. уделить надлежащее внимание республике св. Марка.

В правление преемника Иоанна, его младшего сына Мануила, обстановка очень скоро сложилась таким образом, что о разрыве с Венецией нечего было и думать. В 1147 г. Рожер Сицилийский начал наступательные операции против западных и южных областей империи на Балканском полуострове. Одновременно новая волна крестоносного движения с запада требовала к себе также пристального внимания, войск и средств для предотвращения возможных в связи с этим опасностей и осложнений. Не исключена была возможность союза Рожера с Людовиком VII, сицилийских грабителей с французскими. При таких условиях Мануил был вынужден обратиться за помощью к Венеции. Политика сицилийцев не могла быть приемлемой и для венецианцев, почему они немедленно откликнулись на эту просьбу, заручившись, однако, подтверждением со стороны Мануила хрисовула Алексея I.

Хрисовул и на этот раз начинался с указания на заслуги венецианцев: «Призванные императорской властью нашей, — писал Мануил, — для совместного действия против властителя Сицилии, против его вооруженных сил на суше и на море, они (венецианцы), проявили готовность и быстроту… и поспешно обещали свою службу».[1181] В награду за это император и пожаловал им то, о чем просили венецианские послы. Однако, на этот раз венецианские дипломаты не ограничились льготами и привилегиями хрисовулов 1082 и 1126 гг., а добились нового расширения своих прав. Дарованные этими хрисовулами привилегии способствовали быстрому росту венецианской торговли с Византией: возрастали товарные массы, поступавшие в распоряжение венецианских купцов, появились новые районы с возросшими торговыми интересами Венеции в пределах империи. Территориальные рамки хрисовулов Алексея и Иоанна, как они ни были широки, начали казаться тесными. От Мануила Венеция добивается значительного расширения своих владений в Константинополе[1182], а к прежним городам и районам империи, где венецианские купцы пользовались правом беспошлинной торговли, были прибавлены острова Крит и Кипр.[1183] Со своей стороны Венеция должна была выполнить те обещания, которые были даны ее послами и которые заключались в военной помощи императору в начавшейся кампании.