Не загоняйте в угол прокурора. Сборник - Сергей Высоцкий

— У нас телефон такой,— соврал парень.— Внезапно отключается.— Он все время нервно покашливал.

— Геннадий, я завтра утром к вам подъеду. Будете дома?

— Зина,— спросил парень,— тебе завтра когда на лекции?

Что ответила Зина, капитан не услышал. Но Геннадий сказал:

— Будем, будем. Мне во вторую смену.— Но сказал он это как-то нерешительно, и Панин уточнил:

— Если неудобно разговаривать дома, можно встретиться на улице.

— Почему же неудобно? — обиделся парень, усмотрев в словах капитана намек на ограниченную самостоятельность.— Код у нас 591. Только лифт не работает.

19

Это был один из доходных домов, построенных в начале века. Его не так давно ремонтировали — можно было догадаться, что красили в розовый цвет, но фасад снова обветшал, осыпалась пластами штукатурка, проржавели водосточные трубы. Никакого кода не потребовалось — замок не работал. Темной лестницей идти пришлось на ощупь. О лифте Геннадий упомянул не зря — сорок шестая квартира оказалась на пятом этаже. Дверь открыла темноволосая девушка.

— Зина? — спросил Панин.

— Да. А вы из милиции?

Пока капитан ехал с Литейного до Большой Зелениной, похоже Зина Витухова времени не теряла — успела навести умелый макияж на лице и одеться, словно собралась на бал.

Коридор, по которому Зина повела капитана, казался нескончаемым. За одним из поворотов он чуть не сбил с ног крупного старика в пижаме, двигавшегося мелкими шаркающими шагами. Лицо старика заросло редкой белой щетиной. Старик посмотрел на Панина безумными глазами, а на его извинения ничего не ответил.

— Это бывший директор завода,— шепнула Зина. Капитану показалось странным, что бывший директор завода живет в коммуналке.

Девушка распахнула перед ним дверь. За дверью мерял шагами маленькую, почти без мебели — с одной только тахтой и этажеркой — комнату высокий упитанный блондин. Из тех, к которым напрашивается прозвище «пупсик».

Завидев гостя, «пупсик» замер.

— Александр Сергеевич,— капитан протянул парню руку.

— Ольховский,— ответил «пупсик» на рукопожатие и склонил голову набок. Не хватало только еще услышать: «Чем обязан?» Панин вспомнил, что видел такой жест в каком-то фильме.

— Ребята, нужна ваша помощь,— Панин окинул взглядом комнату. Кроме тахты, сидеть было негде.— Сядем рядком…— Он вынул из кармана удостоверение, протянул Геннадию. Тот осторожно взял его и с нескрываемым интересом прочел. Капитан понял, что милицейское удостоверение парень держит в руках впервые.

— А-а что мы сделали? — спросил он, возвращая удостоверение Панину.

— Пока еще ничего, но сейчас сделаете.— Он опустился на край тахты.— Садитесь, садитесь.— Он посадил их так, чтобы видеть сразу обоих.

— Как вы относитесь к Орешникову?

— К певцу? — спросил «пупсик».

— А к кому же еще! — сердито сказала его подруга.

— Может быть, к нашему начальнику смены?

— Гена, не устраивай цирк,— одернула Зина.

— Вы знаете, что Орешников пропал?

— Да. Чего только не рассказывают! — Зина взяла инициативу в свои руки, но, похоже, ее приятеля это вполне устраивало.

— Вы последние, кто видел певца.

— Мы?! — хором воскликнули молодые люди.

Капитан коротко рассказал им о том, как исчез Леонид Орешников.

— А теперь задачка на внимание: с кем разговаривал певец, пока вы находились на съемочной площадке? Перед тем как он сел на велосипед?

— Ой! Мне показалось, что все там плохо к нему относятся. Оператор заявил, что у Орешникова свидание. Еще один противный мужик, похожий на козла, сказал, что он раздает за углом автографы.

— Точно! — подтвердил «пупсик».— Мне этот Ленчик до лампочки! Не люблю кривляк, но киношники ему все косточки перемыли. И главное — за его спиной!

— Ребята, а что было до его отъезда? — нетерпеливо сказал Панин.— Кто с ним разговаривал?

Зина и «пупсик» посмотрели друг на друга.

— Высокий седой мужик. Похоже, самый главный,— сказал парень.

— Режиссер,— уточнила Зина.— Говорил что-то о кинопленке, но тоже раздраженно. Потом «козел» подходил. Передал Орешникову какую-то штуковину. Я не разглядела. А Леня сказал: «Мерси боку!» — и поднял ладонь.

— Большую, маленькую штуковину передал? — напрягся капитан.— Может быть, записку?

— Что-то небольшое. Во всяком случае, не конверт. Леня свой плащ отогнул и положил штуковину в карман «варенок».

— А что сказал «козел»?

— Не расслышала.

— Подходила одна симпатичная девушка,— добавил Геннадий.— Вот она передала Ленчику записку.

— Ты хорошо видел записку?

— Конечно.

— Он хорошо видел эту симпатяшку,— с вызовом сказала Зина.

— Что сделал Орешников с запиской? Прочитал?

— Прочитал. А потом скомкал и бросил.

— Молодцы, ребята! — порадовался капитан.— Кто еще разговаривал с певцом?

— Пестро-клетчатый! — сказал Геннадий.

— Оператор,— опять уточнила Зина.— Наверное, анекдот рассказал. Очень они смеялись. Особенно сам оператор. И еще один подходил. Совсем мальчишка. Он, по-моему, что-то с великом делал. Вот разговаривал с Орешниковым или нет — не заметила. Велосипед отдал и ушел.

— Этот пацан потом в кабину автомобиля залез,— вспомнил «пупсик».— Я еще подумал: хорошо бы и мне туда — покемарить. Мы с Зинаидой Илларионовной всю ночь глаз не сомкнули.

— И ты об этом очень жалеешь? — с укором посмотрела на Геннадия Зина.

— Вы могли бы парнишку узнать?

— Конечно,— кивнул Геннадий.— Пацан клевый, весь в фирме.— Жаргонные слова прозвучали у него фальшиво, и Панин улыбнулся. Спросил:

— Ты где, товарищ Ольховский, учишься?

— Работаю, товарищ следователь. Работаю в поте лица на фабрике Урицкого.

«И как это ему удается на табачной фабрике сохранять такой цвет лица?» — подумал Панин. И еще подумал о том, что, хоть и рассматривал «пупсик» его служебное удостоверение долго, ни имени, ни фамилии не запомнил. Наверное, от волнения.

Когда он ехал в управление, у него было сильное желание завернуть на Дворцовую площадь. Поискать у подножия Александровской колонны записку, выброшенную Орешниковым. Но прошло уже столько дней, а Дворцовую площадь, не в пример другим площадям и улицам, все еще хорошо убирали. Да и балтийский ветер задувал последние дни довольно резко. И еще ему вспомнилась старинная песенка, которую иногда напевает отец: «Меня еще с пеленок все пупсиком зовут, когда я был ребенок, я был ужасный плут». Мать не раз, смеясь, рассказывала Александру, что в детстве, укачивая его по ночам, отец напевал эту песенку вместо колыбельной.

20

Едва Панин вошел в кабинет, раздался телефонный звонок. Приятный женский голос осведомился:

— Это товарищ Панин?

Получив подтверждение, женщина сказала:

— Вас беспокоят из Ленконцерта. Алла Борисовна Рыжова. Товарищ Семеновский адресовал меня к вам по поводу Леонида Орешникова.

— Вы не могли бы дать свой телефон? — попросил капитан.— Я вам перезвоню, а то что-то плохо слышно.— Он всегда прибегал к таким, как говорил Семеновский, «деревенским хитростям», если хотел проверить звонившего.

Алла Борисовна продиктовала ему номер, и через минуту Панин снова услышал ее приятный голос.

— Рыжова слушает.

— И что же вы хотели узнать, Алла Борисовна?

— Через пять дней Орешников должен ехать на гастроли за границу. Вы найдете его к тому времени?

Панин чуть не подскочил со стула.

— А разве полковник Семеновский не сообщил вам точную дату, когда мы найдем певца?

— Не-е-т. Он сослался на вас— В голосе Аллы Борисовны появились нотки сомнения.— Вы не подумайте, что я…— она замешкалась, не находя нужных слов.— Но поймите и нас! Если Орешников не найдется, Ленконцерту придется платить громадную неустойку. В валюте. Откажись мы сегодня — неустойка была бы меньше.

— А если Орешников найдется, но безголосый?

— Вы шутите, а для нас это трагедия,— сказала женщина упавшим голосом.

«Обойдетесь,— подумал капитан.— Вот для Орешникова и для его близких это действительно трагедия».

— Так что же нам делать?

— Оповестите всех заинтересованных лиц, что Леонид Орешников на гастроли поедет,— сказал Панин. Ему неожиданно пришла в голову шальная мысль: если эта Алла Борисовна раззвонит по всему Ленконцерту ответ милиции, то, глядишь, и до преступников дойдет информация. А если дойдет, они непременно встревожатся. А когда людей охватывает тревога, они делают ошибки.

— Правда? — обрадовалась Рыжова.— Значит, у вас есть уверенность?

— Алла Борисовна, я и так сказал вам слишком много. Превысил свои полномочия.

— Понимаю. Спасибо вам большое. До свидания,— представительница Ленконцерта повесила трубку в самом радужном настроении.