Лена Сквоттер и парагон возмездия - Леонид Каганов

По неизбывной российской подозрительности я какое-то время думала, что он тайно работает на китайскую гэбню. На привалах я задавала ему разные каверзные вопросы о жизни, пока Туку не рассказал все с той же холодной покорностью, как расстреляли его родителей за связь с движением независимости. Про китайскую оккупацию я знала, как мне казалось, почти все. Да и сетевое нытье всевозможных прибалтов про зверства СССР читала не раз. Но рассказы Туку о том, как Китай в один прекрасный день решил, что государство Тибет принадлежит ему, и, запустив желтую орду, смял армию, государственный уклад, монастыри, культуру и традиции, производили неизгладимое впечатление той восточной жестью, которой, к счастью, никогда не знала Прибалтика. Самое удивительное, что у Туку была печальная уверенность: рано или поздно — через двадцать лет, сто, двести — то же самое будет с Россией, уже давно, по его словам, заштрихованной желтым карандашом в картах китайского генштаба. В сочетании с пронизывающим ветром эти рассказы вызывали желание карать, карать и карать любых безнаказанных мерзавцев этого мира.

Кислород приходилось экономить — его у нас осталось совсем мало. Я сделала один маленький глоточек, чтобы окончательно проснуться, и протянула баллончик Павлику, но он покачал головой.

— Ну что? — спросил Павлик. — Подъем? Пойдешь сегодня к своей вершине?

За палаткой выл ветер.

— Обязательно, — кивнула я. — Отвернись, я буду одеваться.

— Почему женщины всегда стесняются одеваться перед близкими, хотя раздеваться — нет? — задумчиво хмыкнул Павлик, но отвернулся к стенке палатки.

Я долго шуршала рюкзаками, Павлик молчал, а за пологом голосили певучие тибетские ветра.

— Одевай сразу все, что есть, — посоветовал Павлик. — Там будет очень холодно. Там будет так адски холодно, что ты тоже поклянешься сразу отправиться в Анталию.

— А ты поедешь со мной в Анталию? — тут же спросила я, и сама удивилась этой поспешности.

— Съездим, — спокойно ответил Павлик.

— Я думала, ты от меня получил в этом путешествии все, что хотел, — хмыкнула я, ощущая какую-то странную дрожь.

— Не все, — зевнул Павлик.

— А что ты от меня хочешь получить?

— Всю и навсегда.

Я фыркнула, хотя мне было приятно.

— Думаешь, у тебя получится? — спросила я насмешливо.

— Всегда был в этом уверен, — с возмутительным спокойно ответил Павлик, — просто я не торопился.

Я хохотнула:

— Думаешь, тебе удастся научиться мной манипулировать? Павлик не ответил — он лениво вытащил свой мобильник и принялся меланхолично перебирать кнопки.

— Я повторю вопрос, — обиженно продолжила я. — Ты думаешь научиться мной манипулировать?

— Все люди манипулируют друг другом. — рассеянно ответил Павлик. — Ты манипулируешь мной, я — тобой. В этом нет ничего плохого.

— Ты хочешь манипулировать мной? — капризно повторила я. — Иленой Сквоттер?

— Ленкой Гугель, — поправил он. — Не хочешь — не буду. Чего так волноваться? — примирительно зевнул Павлик.

— Ты не ответил на мой вопрос! Ты действительно считаешь, что способен мной управлять? Я требую доказательств!

— Любой женщиной можно управлять, если найти подход.

— Да? И много ли у тебя было женщин? — не выдержала я.

Вместо ответа Павлик улыбнулся и протянул свой мобильник. Там было набрано: "ДА? И СКОЛЬКО У ТЕБЯ БЫЛО ЖЕНЩИН?" Я покраснела и полезла из палатки наружу.

Второй привал мы сделали на уступе, где оказалось подобие пещерки, словно сделанной специально для нас и всех тех наших предшественников, которые завалили своими обертками, пустыми баллонами и мусором дальний угол. По крайней мере здесь не ощущалось ветра, а вид открывался потрясающий. Я смотрела во все глаза, пока Павлик разжигал примус.

— Ну, хорошо, — продолжила я разговор. — Допустим, тебе нужна я целиком. И что ты будешь со мной делать? За-МУЖ, по лавкам — дети, по полкам — гжель?

Павлик пожал плечами.

— Ты все усложняешь, — объяснил он. — Не хочешь гжель — Не будет гжели.

— То есть с гжелыо ты мне оставил выбор, а с замужеством — нет? Кто тебе сказал, что я соглашусь?

Павлик поднял на меня удивленные глаза.

— Ты сказала.

— Вот так? — изумилась я. — А почему я такого не помню?

— Этот вопрос меня тоже давно интересует, — усмехнулся Павлик, снова наклоняясь к примусу. — Почему ты этого не помнишь?

Я отвлеклась от созерцания тибетских пейзажей и подо шла к нему.

— В чем дело? — спросила я. — Что ты имеешь в виду? Мы с тобой знакомы полгода, живем в одной палатке четыре дня, и ты уже считаешь, что…

— А ты меня действительно не помнишь? — спросил Павлик. — Вообще-то мы с тобой в одни ясли ходили.

— Вот как? — изумилась я. — Это там, в яслях, я тебе обещала выйти замуж?

— Нет, не там. Во втором классе.

— Мы учились с тобой в одной школе? — опешила я.

— В одном классе.

— Как твоя фамилия?

— Павел Козлов.

Я открыла рот и внимательно посмотрела на него.

— Вот черт… — произнесла я.

— Не ругайся на святой горе, — попросил Павлик.

— А ведь действительно похож! Но ты так изменился, что я ни за что бы не догадалась…

— Изменился, — согласился Павлик.

— Слушай, слушай! — Я требовательно подергала его за рукав. — Ну расскажи! Как так получилось?! Мы учились в одном классе, да? Но я что-то тебя не помню на выпускном.

— В пятом классе меня родители увезли в Штаты, — объяснил он. — Там я вырос, окончил колледж, поработал там немного, вернулся сюда, отслужил в армии, пошел работать…

— А мы с тобой дружили? Ну, в школе…

— Да. Очень.

— И больше не переписывались, когда ты уехал?

— Я тебе писал поначалу, ты не отвечала.

— Почему?

— Обиделась. Поклялась выкинуть меня из головы. Похоже, тебе это удалось.

Я села на мерзлый камень и крепко задумалась.

— Послушай… — Я подняла на него глаза. — Ну… ты извини…

— Не надо, не надо извинений, — улыбнулся он, протягивая мне горячую кружку с мерзким концентрированным супом. — Я действительно с тех пор сильно изменился. Считай, что познакомилась совсем с другим человеком.

— Если я обещала выйти замуж, то слово свое я всегда держу! — произнесла я, и сама удивилась, почему вдруг стало так легко и звонко на душе.

Павлик улыбнулся.

Мы доели суп и еще немного полюбовались долиной.

— А как ты меня нашел? — спросила я. — Я же и фамилию меняла дважды, и вообще…

— Нашел, — ответил он. — Ты достаточно шумно живешь.

— А кто ты по профессии, кстати?

— Ну ты же в курсе. Всякие системы компьютерной безопасности…

— То есть хакер? — уточнила я. — Вы все такие, компьютерная безопасность. У меня есть знакомый хакер, тоже занимается безопасностью.

— Это xDarry, — кивнул Павлик, — я ее видел. Впечатляет.

— Где? — удивилась я. — Как видел?

— Ну… — Павлик замялся. — Меня вообще-то сильно интересовало, как ты все это проворачиваешь с Корпорацией. Я оставил пару м-м-м… закладок. И вычислил, что у тебя помощник. Мне так захотелось на него посмотреть, я вызвал xDarry в Москву. Посмотрел, поговорил.

— Так это ты ее вызвал? — удивилась я. — А она говорила, ей работу предложили…

— Очень хотелось повидать это чудо, — улыбнулся Павлик.

— Все-таки обидно знать, что мной манипулируют, — вздохнула я. — Но тебе я готова простить.

Павлик покачал головой.

— Обиднее всего, что это не так. Если бы я тобой манипулировал, я бы смог отговорить тебя лезть на вершину.

— Как это? — изумилась я. — Почему отговорить? Ты не веришь, что там можно исполнить любое желание? Послушай, но ты же… Я тоже не верила в эту мистику, но… Но ведь ты должен это чувствовать! Здесь невозможно это не чувствовать! Даже вокруг Кайлаша чувствуется сила, а чем выше, тем… Да меня она уже просто тянет наверх, эта гора! Я последние дни чувствую ее и днем, и ночью! Она — живая! Она как будто смотрит все время…

— Успокойся, успокойся. — Павлик помахал рукой. — Я тоже все это чувствую.

— Кстати, я так и не спросила: а какое желание ты загадаешь на вершине?

— Я не буду ничего загадывать, — ответил Павлик, словно давно ждал этого вопроса.

— Почему?! — удивилась я.

— Я давно научился все свои потребности решать самостоятельно. Так интересней.

— Ты эгоист, — возразила я, — если думаешь только о себе. Кто тебе сказал, что желание можно загадать только для себя? У тебя уникальный шанс переделать этот мир! Тебе нравится, как он устроен? Тебе нравится безграмотность, дурачье, сволочные порядки?

— Не вполне, — согласился Павлик.

— Так переделай мир! Сделай его чище! Лучше! Убери всю грязь, все войны и преступность! Сделай всех людей счастливыми, честными и благородными! Ты же можешь попросить Кайлаш обо всем!