Я был драгдилером "Rolling Stones" - Тони Санчес

— Да! А потом бы башку оторвал.

Тут в комнату вошел Кит, и я был настолько взбешен, что крикнул ему:

— Это должен делать ты, а не я. Потому что это твою женщину поимели!

В комнате повисла ледяная тишина.

— Ну, ты понял, что я имел виду — насчет того, что я тебе рассказывал, — сказал я, тщетно пытаясь как-то смягчить смысл вырвавшихся сгоряча слов.

— Да. Теперь-то я наконец понял, что ты имел в виду, Тони, — ответил он.

— Ладно, если ты понял, так что ж стоишь? Виновник тут, перед тобой.

Но Кит повернулся и вышел из комнаты. Похоже, ему на сегодня драк уже хватило. А кроме того, Томми был выше на полголовы.

На следующее утро Кит спустился к завтраку радостный:

— Представляешь? Я вчера вечером читал старые газеты и наткнулся на статью про Эррола Флинна. Он попал в ситуацию, похожую на то, что случилось вчера с нами. Ему приказали явиться в полицейский участок. Но он отказался, и в конце концов офицер сам пришел к нему домой. Потрясающе, правда?

— Да, прелестно, — отозвался я, — но тебе не кажется, что времена с тех пор немного изменились? Кроме того, тебе не помешает надеть приличный костюм и нормальные ботинки, чтобы произвести на них благоприятное впечатление.

— Нет, Тони, ты не понимаешь. Просто я гораздо важнее этих местных властей. Если они хотят встретиться со мной, пусть сами приходят.

Я посмотрел ему в глаза и понял: он страшно боится, что его просто арестуют, как арестовали в Брикстоне после налета на Редлэндс. Спорить с ним дальше было бесполезно. Он не решался выйти из «Нелькота» без пушки за пазухой. В итоге я в мрачном настроении сам отправился в участок. К счастью, полиция лишь проверила мои документы и предъявила обвинение в нанесении словесного оскорбления и угрозе физическим насилием. После этого меня отпустили, заявив, что вскоре вызовут в суд.

Вскоре полицейские вновь пришли в «Нелькот» по душу Кита. Но тот сообщил, что у Марлона вследствие ничем не спровоцированного нападения начальника порта разбита голова и теперь он собирается обвинить его в покушении на жизнь ребенка. Затем последовали длительные переговоры между полицией и адвокатами, которые закончились тем, что начальник полиции был приглашен отобедать в «Нелькот». Кит подарил польщенному офицеру несколько альбомов «Роллинг Стоунз» с автографами, и в итоге все наши проблемы были по большей части улажены.

Так как ударил начальника действительно я, то адвокаты настояли, чтобы я взял на себя ответственность за все произошедшее. Когда дело дошло до суда, были предприняты секретные приготовления, чтобы, если что, помочь мне бежать из страны. Но адвокатам удалось убедить суд в моей невиновности, и Кит просто заплатил за меня штраф в 6000 фунтов.

Пять дней спустя умерла жена Томми.

— Я так расстроен, — говорил он, но глаза у него при этом оставались абсолютно сухими.

— Что ж, не повезло, — сказал на это Кит.

24

Развод с мужем оказался для Талиты, вероятно, лучшим событием за последние годы. Пол пытался слезть с наркотиков и полетел домой в Рим. Пока он лечился, что давалось ему нелегко, за ним ухаживала его подруга, и вышло так, что они полюбили друг друга. Пол сообщил Талите, что останется в Риме и на Чейн-Уолк больше не вернется.

После того как первые слезы высохли, Талита решила начать новую жизнь. Она завязала с наркотиками, почти перестала пить, начала правильно питаться и завела себе нового любовника — Джонни-в-Подтяжках. Талита отличалась необыкновенной красотой; чем-то она походила на Бьянку. У нее были блестящие красновато-каштановые волосы и зеленые кошачьи глаза. Отец ее, Уильям Пол, был голландским художником, Огастес Джон приходился ей двоюродным дедом, а родилась она, вообще, на Бали — в общем, весьма необычная леди.

Джонни был ее старым другом, и меньше чем через неделю после того, как он поселился на Чейн-Уолк, они сблизились вновь и иногда спали вместе. Нельзя сказать, что это было любовью, но им вместе было хорошо, к тому же они оба занимались музыкой.

Единственное, что портило им настроение, — проблемы с опекунством ее трехлетнего сына, которого звали Тара Гэбриэл Гэлакси Грамофон Гетти. Она затеяла целое дело, поручила его великолепным юристам и старалась не слишком много думать об этом, чтобы не грустить. Летом 1971 года мы сидели с ней и Джонни у Кита в гостиной, пили шампанское, шутили и смеялись.

— А у тебя тоже округлились щечки и появился животик, — поддразнил я ее после пары шуток, отпущенных нами по поводу рубенсовских дам.

— Да, знаю, — засмеялась она, — как только я завязала с героином, то сразу начала толстеть. Если так будет продолжаться, то скоро придется садиться на какую-нибудь мерзкую диету.

Я предложил съездить на следующий день всем вместе на побережье, но она отказалась. Ей надо было лететь по делам в Рим («Не больше чем на неделю», — сказала она). Той ночью она спала вместе с Джонни и рано утром ушла, даже не попрощавшись. Больше я ее не видел.

12 июля 1971 года Талита Гетти, невестка одного из богатейших людей в мире, была найдена умирающей в роскошном номере ее мужа на Виа-Делла-Ара Коэли в Риме. Ей был тридцать один год. Срочно вызвали врача, и она умерла уже в больнице, так и не придя в сознание.

Спустя четыре дня, когда уже пошли слухи о ее смерти, в «Дэйли Телеграф» написали:

Мистер Гетти сообщил, что его жена прибыла в Рим и прошлое воскресенье. Она приехала одна. Целью ее поездки было обсуждение определенных аспектов их развода. Он сказал, что был категорически против примирения с ней. Талита отправилась спать около полуночи. За полтора часа перед этим она поела. Когда он проснулся в воскресенье днем, то был удивлен, что она еще спит, и попытался разбудить ее. Когда же это не удалось, он понял, что случилось что-то плохое.

Из других газет мы узнали о пустом пузырьке из-под снотворного, найденном на ее кровати. Врач, подписывавший свидетельство о смерти, утверждал, что Талита умерла от интоксикации барбитуратами, смешанными с алкоголем.

Мы с Джонни безуспешно пытались выяснить обстоятельства ее смерти. 15 июля, в тот же день, когда в газетах появилось сообщение о ее смерти, Талиту похоронили — без всяких цветов. И только одна из подруг была на ее мрачных похоронах.

— У Талиты не было никаких причин для самоубийства, — сказал мне Джонни, — она почти не принимала снотворного и, конечно, не была такой дурой, чтобы мешать его с алкоголем. В общем, все это очень и очень странно.

— Не сходи с ума, — посоветовал я.

Однако меньше чем через месяц Луиджи, присматривавший за квартирой на Чейн-Уолк, сообщил нам, что Джонни тоже умер.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});