Рейтинговые книги
Читем онлайн Бессмертник - Белва Плейн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 ... 135

— Мистер Фридман, мне не хотелось бы доводить дело до суда. Я слишком занят, и вы, я уверен, тоже.

Да, и к тому же противно обсуждать это во всеуслышание. Джозефа охватила безмерная усталость. И злость — на самого себя. Зачем он принял все так близко к сердцу? Разве он услышал что-то новое? Неожиданное? Непредсказуемое?

— Если вас не удовлетворяют две тысячи, сумму можно пересмотреть.

Джозеф поднял глаза. Но прежде чем увидеть Лавджоя, он увидел другие лица: Анну, Айрис, потом Мори и, наконец, неведомо почему, Эрика… Он не знал его, едва мог себе представить, его забрал как раз такой человек, да-да, именно такой.

— Меня нельзя купить, — тихо произнес Джозеф. — Мне нужен дом.

— Это ваше окончательное решение, мистер Фридман?

— Да.

Прежде чем открыть дверь, мистер Лавджой обернулся:

— Должен заметить — из опыта общения с вашим народом, накопленным за всю жизнь, — что все это люди трудные, упрямые и заносчивые. И вы — не исключение.

— А из опыта общения с вашим народом, накопленным нами за два тысячелетия, скажу, что вы такие же и еще хуже.

Приду домой и опишу Анне, как мы стояли друг против друга и хватило бы искры… Нет, ничего я не опишу. Анна ничего не узнает.

Рука мистера Лавджоя на ручке двери. Какие холодные у него глаза, серые, как воды Северной Атлантики зимой: пронизывающий, ледяной холод. Он едва заметно поклонился и вышел, бесшумно — как и пристало джентльмену — прикрыв за собой дверь. Джозеф так и не двинулся с места. Спустя время в кабинет заглянула мисс Доннелли, уже в шляпке.

— Можно мне идти домой, мистер Фридман? Начало шестого…

— Да-да, конечно, идите.

— Ничего не случилось? Мне показалось…

Он махнул рукой:

— Ничего. Ровным счетом ничего. Просто я задумался.

Глаза Анны. Скорбные глаза, изумленные глаза, в них так легко загораются радость и смех. «Качество», — говаривал его отец. Качество всегда отличишь. А этот человек сказал, что не хочет жить с ней на одной улице. В нем снова заклокотала ярость.

Я не отступлюсь от этого дома, дух испущу, но не отступлюсь!..

Хотя маляры и каменщики еще не закончили работу, в начале сентября они переехали, чтобы Айрис могла начать учебный год. Она без труда нашла себе место учителя в четвертом классе. Школа находилась неподалеку и, как они узнали позже, считалась самой престижной во всей округе. Сама Айрис к этому вовсе не стремилась. Она мечтала учить детей бедняков: им это нужнее. Будь ее воля, пошла бы в школу на Ист-Сайд или, того лучше, в Гарлем.

— Я потел всю жизнь, чтобы выбраться из трущоб и бедности, — со стоном сказал Джозеф. — Ну, хочешь, я выкину из этого дома все ванны и туалеты, чтобы ты поняла, каково жилось на улице Ладлоу? Хочешь?

Он сразу понял, что шутка не удалась. Айрис посмотрела на него сердито и недоуменно, а смех Анны оборвался вздохом. Ох, до чего ж Айрис серьезна! Ничему-то не радуется, наблюдает за всем, словно со стороны, и отпускает колкие, едкие замечания. На ее вкус местные жители слишком явно — и в одежде, и в поведении — подчеркивают свое изысканное воспитание и далеко не скромный достаток. И дети, которых она учит в школе, такие же зазнайки.

Переделки, затеянные Анной в доме, Айрис тоже не одобряет.

— Мне нравилось, как было, — сказала она, войдя после ремонта в кухню. Теперь здесь сияла хромированная сталь, белел фарфор и густо краснела кафельная плитка. — Ну, грязь, разумеется, не в счет, грязь я тоже не люблю. Но это походит на картинку из модного журнала.

— Именно это я и задумала. Картинку из журнала, — твердо сказала Анна.

Впервые в жизни у нее была возможность сделать по-своему. Дорогостоящую помпезную мебель в стиле Людовика, с которой они прожили всю жизнь, выбирал Джозеф. Самое удивительное, что, когда грузчики унесли золоченые завитушки, пестрые цветочки и надутые, словно у старого ревматика, ножки с глаз долой, у Анны защемило сердце. Сколько же пережито среди этих столов и стульев? Когда выносили тумбочку, которую Мори поцарапал в детстве игрушечным молотком, она отвернулась. С ними вместе переехала только белая детская кроватка Айрис. Она лежит теперь, разобранная и упакованная, на чердаке нового дома, но Айрис об этом не знает.

Джозеф велел покупать все, что хочется, и она так и делала, тратя при этом намного меньше, чем потратил бы сам Джозеф. Обстановку для столовой она приобрела на местном аукционе: длинный простой стол соснового дерева и массивный буфет… А еще в доме у Анны царят цветы: в узоре ковра, на обоях просторной спальни.

Ее главный замысел постепенно осуществлялся: дом начал дышать, словно здесь, в этих стенах, выросло несколько поколений ее семьи, словно именно ее предки медленно, десятилетиями, копили фарфор, серебро… «Это серебро попало к нам в незапамятные времена, еще до Войны за независимость», — говорила мать Пола. Притворство? Самообман? Разумеется! Но сколько же в жизни построено на самообмане… Такой дом для Анны и Джозефа? Они же родом с улицы Ладлоу! Ну и что? Почему, собственно, им нельзя жить в таком доме, если он им нравится? Если им здесь уютно?

Единственным потворством Джозефу — слишком занятому, чтобы вникать в прочие детали, — был ее портрет, повешенный над камином в гостиной. Ах нет, она уступила и в другом: на каминной полке под портретом тикали позолоченные часы.

«Мне вовсе не хочется встречать саму себя каждый раз, когда я вхожу в эту комнату», — пробовала протестовать Анна, но слабо и без всякого результата. Насчет часов она не сказала ничего.

Она раскрыла коробку с серебряными подсвечниками. И крепко сжала их в руках, прежде чем поставить на обеденный стол. Где только не стояли они в своей жизни! А через океан ехали завернутыми в одеяло. Она помнит, как мама в пятницу вечером читала над ними молитву. А до этого они стояли в доме у бабушки. А еще раньше — у прабабушки, которую Анна никогда не знала. Ее собственная мать умерла прежде, чем Анна успела расспросить ее об этих, неведомых ей женщинах. И теперь она уже никогда ничего не узнает…

Когда всему нашлось свое место, Анна принялась распаковывать книги. Много дней, по многу часов проводила она, расставляя их на полках: искусство отдельно, документальная и биографическая проза — отдельно; стихи, художественная проза… А внутри этой тематической системы книги располагались по алфавиту, согласно фамилии автора. Ее похвалила даже скупая на похвалу Айрис:

— Вполне приличная библиотека. Я и не думала, что у нас столько книг.

— Большая часть лежала все эти годы в ящиках и коробках.

Анне показалось, что Айрис взглянула на нее с любопытством.

— Мама, ты ведь вправду счастлива?

— Да, очень.

Счастью надо учиться, его надо в себе выращивать. Надо ценить то, что имеешь, и уметь быть благодарной. Звучит чересчур напыщенно? Что ж, я не виновата. Боясь задать лишний вопрос и в то же время не в силах сдержаться, Анна спросила:

— Надеюсь, ты тоже счастлива, хоть немножко? — Не вопрос, а мольба.

— Я в порядке. Живу лучше, чем девять десятых человечества.

Если бы у Айрис было побольше друзей! В прежней школе, в Нью-Йорке, остались две или три молодые приятельницы, с которыми они раньше и в театр ходили, и по выходным встречались. Но теперь она лишена и этого общения. Сидит целыми днями дома: играет на рояле, проверяет тетрадки. Ну что за жизнь в двадцать семь лет?!

И на улице никогда не перекинется словом со знакомыми. Вежливо кивнет и пойдет дальше. Разве так, не прилагая никаких усилий, можно на что-то рассчитывать? Надеяться, что принц выпрыгнет из каминной трубы, возьмет тебя за руку и поведет под венец? Сама Анна знала в своем бывшем квартале всех и каждого — от сапожника и мясника. У мясника, между прочим, был племянник — юрист, выпускник Колумбийского университета. Однажды он попросил дядюшку узнать для него телефон Айрис. Но разгневанная Айрис не дала Анне и рта открыть…

Переехав в новый дом, Анна попыталась привлечь Айрис к своим благотворительным начинаниям. Анне такие хлопоты по душе, в городе она занималась этим очень часто и, по отзывам, даже талантливо. Она умела пригласить людей так, чтобы они и вправду пришли, умела найти ораторов, которых было интересно слушать. Да это нетрудно! Надо побольше улыбаться и никогда не отказывать людям в поддержке и помощи. Теперь, на новом месте, ей даже интересно проверить: быстро ли она обретет друзей и положение в здешнем обществе.

— Ты, похоже, победила на конкурсе популярности, — заметила Айрис однажды днем, столкнувшись в прихожей с множеством дам: закончилось благотворительное собрание, проходившее в гостиной у Анны. Подобные фразы звучали в устах Айрис очень странно: не то осуждающе, не то вопросительно. Анна никогда не могла ее понять.

Много раз она произносила в ответ простую истину: «За добро добром и платят», но у Айрис это ничего, кроме раздражения, не вызывало. И вправду какой-то скаутский лозунг. Или добрый совет, вышитый на салфеточке… На этот раз Анна решила отшутиться.

1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 ... 135
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Бессмертник - Белва Плейн бесплатно.

Оставить комментарий