Переиграть войну! В «котле» времени. - Артем Рыбаков

- Что-то серьезное, Док? - поинтересовался подошедший командир.

- Если честно, то да. Воспаление. Пока - не сильное. И нагноение.

- Да как так? - удивился я. - Сам же рану обрабатывал, а ты смотрел и сказал, что все в порядке.

- Сказал. Но я же не знал, что тебе потом десять часов сцепление топтать придется. Знал бы, что так получится - сам бы вместо тебя за руль сел.

- Так делать-то что будешь? - спросил Фермер.

- Чистить, что же еще. Командир, посторожи этого хромоногого, пока я за инструментом схожу.

- Конечно!

Пока Серега ходил за «Ужасно Большой Полевой Аптечкой», больше напоминающей чемодан средних размеров, Фермер достал свою «командирско-премиальную» фляжку и протянул ее мне.

- Глотни!

Я сделал большой глоток коньяку.

- Еще.

- Сань, да тут меньше половины осталось…

- Пей, я сказал!

Еще глоток. В голове приятно зашумело. «Ох, черт! Меня же сейчас развезет!» - подумал я, вспомнив при этом, что нормально ел я часов пятнадцать назад.

- Сань, ты меня споить хо-ошеш? - заплетающимся языком спросил я командира.

- Ага! Давай еще глоточек за победу над Германией!

В результате, к приходу Дока я не то что «экзистенциальный» сказать не мог, а и, пожалуй, «метрополитен» для меня стало слишком сложным словом.

- О, я гляжу, пациент готов! - радостно сказал Док, принюхавшись. - Но, для страховки - еще и таблеточку примите, уважаемый, - добавил он, протягивая мне таблетку.

- Што ето?

- Цикуто-цианид - что же еще! Шучу. Кетанов. Запьешь? - и он снова протянул мне командирскую фляжку.

- А… Ик… га.

Что конкретно делал Серега с моей ногой, я не помню. Было больно. Потом - еще больнее. Потом мне стало тепло и хорошо, и я заснул.

…..

Проснулся я, когда вокруг было уже темно, от непреодолимого желания сходить в туалет. С трудом поднявшись на ноги из-за гудящей головы и тошноты, я сделал пару шагов по направлению к ближайшим кустам и только тут обратил внимание, что нога не болит! Рана легонько ныла, но нога не подламывалась. Еще бы и голова не болела…

- Как самочувствие, Антон? - окликнул меня кто-то.

- А? Кто это?

- Это я, Вячеслав.

- Трошин?

- Да.

- Слав, не в службу, а в дружбу водички не принесешь? Пить хочется, аж жуть!

Пока Бухгалтер ходил за водой, я сделал все свои дела и вернулся к спальному месту. Тут и Трошин водички принес. Выхлебав котелок холодной, вкуснейшей воды, я ощутил жуткий голод.

- Слав, а пожрать ничего нет?

Трошин хлопнул себя по лбу:

- Тебе же две порции оставили! Сейчас принесу, посиди пока.

Не знаю, с голодухи это было или как, но холодная пшенная каша с тушенкой показалась мне фантастически вкусной.

- Ты как себя чувствуешь? - еще раз спросил Трошин, когда я, отставив в сторону котелок, блаженно вытянулся на «пенке».

- Сейчас - очень хорошо! - честно ответил я.

- А я уже волноваться начал. Ты же за всю дорогу ни слова про ногу свою не сказал…

- Да не до того как-то было. На нервах всю дорогу… Сам понимаешь.

- Я и говорю - дурак я, что не заметил. Надо было тебя подменить…

Мы закурили.

- Антон, а что мы дальше делать собираемся?

- В каком смысле?

- Понимаешь, я, пока мы ехали, подумал - а ведь все что вы, или, вернее, мы сделали пока - это не более чем импровизация.

Я поперхнулся табачным дымом.

- То есть?

- Ну, у вас нет оружия и взрывчатки, и, главное, нет связи.

- Ты думай, что говоришь! - «Интересно, а если ему правду сказать - поверит или нет? Нет, не буду пока». А в слух я продолжил: - Понимаешь, Слава, нас в такой спешке забрасывали и все, кроме секретных и специальных средств, мы должны были получить в Минске. Но, никто не ожидал, что немцы так быстро кольцо замкнут, так что мы прилетели в Минск, а из него уже прорывались самостоятельно. И контакты наши на республиканский УНГБ были нацелены. Я имею в виду - обеспечение и поддержка.

- Понятно. А что мы на одном месте кружим?

- Поясни, что ты имеешь в виду?

- Ну, я же не дурак, и карту читать умею. Мы около Минска крутимся, хотя могли бы без проблем уйти на север, а потом вернуться. У нас какой-то объект тут?

- Если честно, то да. Гиммлер.

- Кто? - не понял Вячеслав.

- Генрих Гиммлер. Рейхсфюрер СС.

- Кто? - казалось, что глаза Трошина могут выскочить из орбит, так широко он их раскрыл от удивления.

- А ты думал, на что такая группа, как наша, нацелена может быть? На подрыв деревянных мостиков?

Бывший майор явно охренел от нашей скромности - около минуты он беззвучно шевелил губами, не решаясь ничего не сказать. Потом, собрав волю в кулак, спросил:

- А с вами можно?

- А ты - и так с нами. Но, должен тебе сказать - в плен ты теперь права попадать не имеешь. Уж извини.

- Да я понимаю, не маленький…

- Товарищ старший лейтенант, - обратился Трошин ко мне. - Могу я вам задать один важный вопрос?

Чем-то именно эта нерешительность, с которой бывший майор спрашивал, заставила меня напрячься:

- Да, Вячеслав, слушаю тебя.

- Понимаете, - говоря это, он мялся и подбирал слова, - я все-таки в Красной армии уже больше десяти лет. И многое повидал. Приходилось и с осназом общаться, но вот только такого, как в вашей группе, не видел ни разу.

- И что тебя смущает? Подготовка? Или еще что?

- Да нет, то есть и подготовка тоже. Понимаешь Антон, есть у меня ощущение, что вы какие-то другие, не такие как осназовцы, с которыми я общался. У вас не только подготовка и приемы своеобразные, но и разговоры какие-то необычные, а про тактику я и не говорю. Я просто до встречи с вами не представлял, что кто-то может сознательно в одиночку на взвод НАПАДАТЬ! А снаряжения как у вас, я вообще в жизни не видел!

- Эх, знал бы ты, Слава, сколько ты еще в своей жизни не видел, что мы повидали, - ответил я и с грустью в голосе добавил: - Да и не увидишь, скорее всего.

Вячеслав изобразил на лице непонимание.

- Понимаешь, мы не просто разведывательно-диверсионная группа. Мы … группа с п е ц и а л ь н о г о назначения.

- Не понимаю… А осназ - это «особого назначения», и что? - сказал, и посмотрел мне в глаза.

В этом взгляде не было недоверия, в нем было непонимание. Примерно, как у ребенка, который видит сложный и непонятный механизм, но никак не может сообразить, как и почему все это работает. Вроде и не должно, а работает.

Я помолчал несколько секунд, а затем, оглядевшись по сторонам, положил руку Трошину на плечо и произнес:

- Слава, я же тебе уже рассказал про наше основное задание…

- Да, такое разве забудешь.

- Ну, так вот, - я понизил голос до трагического шепота, - Нашу группу готовили в строжайшей секретности еще задолго до войны. И действовать мы должны были не здесь, а Т А М.