Верен до конца - Василий Козлов

— «Теперь уже не может быть сомнения, что этот хвастливый план окружения и взятия Москвы провалился с треском. Немцы здесь явно потерпели поражение.

Немцы жалуются на зиму и утверждают, что зима помешала им осуществить план занятия Москвы. Но, во-первых, настоящей зимы еще нет у нас под Москвой, так как морозы достигают у нас не более 3—5 градусов. Во-вторых, жалобы на зиму означают, что немцы не позаботились обеспечить свою армию теплым обмундированием, хотя они на весь свет прокричали, что они давно уже готовы к зимней кампании. А не обеспечили они свою армию зимним обмундированием потому, что надеялись закончить войну до наступления зимы. Надежды немцев, как мы видим, не оправдались. Здесь был допущен немцами серьезный и безусловный просчет. Но просчет в немецких планах никак уже нельзя объяснить зимними условиями кампании. Не зима здесь виновата, а органический дефект работы германского командования в области планирования войны.

Совинформбюро».

Дочитав сообщение, Сакевич положил тетрадь на стол. Мы все по очереди еще раз сами прочитали сообщение, а затем развернули карту. Освобожденные нашими войсками города любовно обвели красным карандашом. Взволнованно думали о счастье советских людей, которые теперь празднуют свое освобождение от оккупантов.

Безмерна наша радость! Она вдохновляла и окрыляла нас, звала к победе. Теперь в Белоруссии, в глубоком тылу врага, еще шире развернется беспощадная борьба с оккупантами и весь народ возьмется за оружие.

К утру была выпущена листовка о победе под Москвой и разослана во все районы Минской, Полесской и частично Могилевской областей.

Историческое сообщение Совинформбюро было принято по радио в каждом отряде нашего партизанского соединения. Его также размножили и распространили. Через день-два все население знало о великой победе наших войск. Тысячи мужчин и женщин из деревень и городов пришли после этого в партизанские отряды. Обозы с зерном и продовольствием почти беспрерывно прибывали на наши базы.

Необходимость непосредственной связи с Москвой с каждым днем ощущалась все более остро. Мы ежедневно слушали нашу столицу, принимали сообщения с фронтов. Это поддерживало и вдохновляло, но этого нам было уже мало. Связь с ЦК КП(б)Б и с Белорусским штабом партизанского движения была несистематической. Нам очень и очень были нужны добрый совет и помощь. А как хотелось, чтобы о боевых делах партизан знали в Москве, в братских республиках!

Мы следили за героическими подвигами наших воинов, за самоотверженной работой трудящихся. Их подвиги вдохновляли нас. Мы мечтали о том, чтобы и наш голос услышали на Большой земле и узнали о наших делах. Что же нужно для этого? В первую очередь установить регулярную радиосвязь. Для этого нам надо было снова послать на Большую землю группу партизан. Связные, посланные нами ранее, не вернулись. Но стало известно, что они успешно перешли линию фронта.

Однажды, это было еще в сентябре, Сакевич, приняв очередную сводку Совинформбюро, прибежал необычайно возбужденный.

— Товарищи! — воскликнул он радостно. — Про наших партизан говорят, вот слово в слово записано. Значит, Петрович выполнил задание.

И он прочитал сообщение Совинформбюро от 21 сентября 1941 года.

«В Советское Информбюро, — говорилось в сообщении, — поступило письмо Степана Николаевича Петровича — бойца партизанского отряда, действующего в Белоруссии. «В первую очередь, — пишет товарищ Петрович, — наш отряд уничтожил девять мостов через реку Случь. Немцам не удалось восстановить ни одного из них. Фашисты несколько раз сооружали один крупный мост, но мы его снова разрушали. Недавно наши партизаны окружили в деревне хату, в которой обедал фашистский обер-лейтенант, жестоко издевавшийся над крестьянами этой деревни, схватили его и расстреляли. Документы, оружие и автомашину мы доставили в отряд. Через несколько дней после этого 11 немецких автомашин, один броневик и 3 мотоцикла приехали в наш район. Немцы намеревались разыскать и ликвидировать партизанский отряд. У деревни Л. мы из засады открыли огонь по фашистам. Бой продолжался около часа. 27 немецких солдат мы уничтожили, 16 тяжело ранили, остальные разбежались. Вскоре после этого боя я заложил на дороге большую мину. Утром показались автомашины немецкого карательного отряда. Головная трехтонная машина наскочила на мину и взлетела на воздух. Из 25 немецких солдат ни один не уцелел. В другом месте мы протянули через лесную дорогу проволоку над землей и крепко привязали ее к деревьям. На рассвете через лес проходили три немецкие автомашины. Первая из них на полном ходу наскочила на провод, были убиты водитель и несколько солдат, сидевших в кузове. Вторая машина налетела на первую, а в кузов третьей машины мы бросили две гранаты.

В одном из местечек немцы назначили старостой своего шпиона Федота Протасеню. Три наших партизана переоделись в форму немецких офицеров, сели в немецкую легковую машину и поехали в местечко. Переодетые партизаны вызвали старосту и потребовали указать местных активных советских работников. Протасеня немедленно вручил им список сельского актива. Партизаны уничтожили предателя.

В деревнях немцы вывесили приказы, в которых обещали по 5 тысяч марок за каждого партизана — живого или мертвого. Под угрозой расстрела немцы запрещают крестьянам ходить в лес за грибами и ягодами. Но приказы, угрозы и зверства не помогают. Белорусский народ поддерживает партизан, и мы громили, громим и будем громить фашистскую нечисть…»

Теперь мы решили подготовить для отправки в Москву в штаб партизанского движения трех связных. От бюро обкома была разослана специальная директива отрядам, группам и секретарям подпольных райкомов партии. В ней указывалось, что обком готовит широкий отчет о своей деятельности за весь период подполья. Отчет будет послан в Центральный Комитет ВКП(б) и в ЦК КП(б)Б. Командирам и комиссарам отрядов, секретарям райкомов, руководителям подпольных групп рекомендовалось прислать в обком подробные отчеты и изложить свои планы и предложения на будущее. На бюро подпольных райкомов, на партийных и общих собраниях партизан подвели итоги деятельности отрядов за полгода и наметили пути дальнейшей борьбы.

Дать отчет Москве было большим счастьем, и люди говорили о том, что сделали и могут сделать. Иначе поступил Столяров, тот самый Столяров, который долго не хотел подчиниться партизанской дисциплине. Получив директиву, он долго прятал ее от партизан: ему нечего было писать в Москву. И все же он не мог молчать. Родина требовала ответа на простой вопрос: как командир партизанского отряда Столяров выполняет свой долг патриота, как борется с врагом? И он вскоре прислал нам свой «отчет». В разделе «Что сделано» не было почти ничего. Но зато в планах на будущее размахнулся и исписал почти целую тетрадь. Здесь предусматривалось увеличение отряда и лучшее его вооружение, намечались самые смелые операции и диверсии. Это были большие обязательства, оставалось только выполнить их.

Пашун и Ермакович в своих отчетах подробно описали прошлое и почти совсем не нашли слов, чтобы сказать о будущем. «Будем бороться» — вот и все. Когда мы рассматривали этот отчет, некоторые товарищи говорили, что Пашун и Ермакович, как видно, зимой не собираются воевать с оккупантами. Жуковский, Долидович, Жижик, Храпко, Покровский, Ходоркевич, Петрушеня, Патрин, Корж, Меркуль, Павловский, Розов коротко написали, что они сделали, и столь же сжато — о своих планах активной борьбы с врагом. Мы объединили все отчеты в один и направили со связными в Москву. С этими же связными послали письмо, в котором настоятельно просили прислать нам радистов с аппаратом и шифром.

Зима давала себя знать, начинались холода, и жить в лесу становилось все труднее. Вымокнув в болоте, теперь не погреешься на солнце и не переночуешь под любым кустом. Наступал очень напряженный и ответственный период нашей подпольной и партизанской деятельности. Еще не так давно многие партизаны не верили, что им придется зимовать в лесу. Теперь же стало ясно, что воевать придется и зимой. Кое-где возникали опасные для подполья разговоры. Нашлись такие, которые ратовали за то, чтобы на зиму свернуть партизанское движение, распустить людей по деревням, а весной, когда потеплеет, снова всех собрать. Другие высказывались за то, чтобы всем отрядам перейти линию фронта и добираться до регулярных частей Красной Армии. Было ясно, что эти люди побаиваются зимних холодов, теряют веру в успех партизанского движения и могучую силу нашего народа. На маловеров в какой-то степени подействовала и провокационная фашистская листовка. В этом листке, сброшенном в партизанской зоне, фашисты обращались к населению оккупированных областей. Советским гражданам давались советы не обрекать себя на гибель, не организовывать крупных партизанских отрядов, так как таким отрядам трудно скрываться.