Кукловод - Андрей Некин

— Хорошо, шутник. Я приму заказ, если расскажешь все что знаешь.

— Расскажу исключительно после исполнения, человечек. Если ты пожелаешь эту информацию в качестве оплаты своих трудов.

— Договорились… И пожалуй, три сотни золотом сверху. Гном усмехнулся. Цена похоже и вправду не волновала.

— Работать будешь в отряде. Эй!.. Они тут припрятались в лесу, чтоб ты не пугался особо. К костру дисциплинированно и беззвучно вышли братья огры, человек, орк и пара гномов. А еще эльфийка. Странная компания. Чем-то отдаленно знакомая его зоркому взору.

— Я работаю один.

— Не ставь мне условий, человек. Немного пораздумав, Го согласно качнул головой.

— Хорошо. Как мне называть тебя, гном?

— Будешь звать охотником, человечек… Я тебя буду звать также.

Забудь об имени, и никогда не говори его вслух, пока идешь с нами, ясно? Хорошо бы скрыть лица за масками, но в этой вашей империи так не принято. И будет создавать препятствия… Обычно мы ходим вчетвером. Но для этой охоты боюсь не хватит и восьмерых.

— И какие планы?

— Пойдем по следу и загоним его, как зверя, — ответил охотник. — Эльфия, она лучший стрелок в отряде, будешь у нее на подхвате.

— Это Я лучший стрелок в отряде, гном. Охотник снова задорно рассмеялся.

— Посмотришь на нее в деле, сам попросишься к ней в ученики, человечек. Родитель то твой тоже из лука стрелял, коли не знаешь…

А пока следуй за ней, и делай так, как прикажет. Спутники расселись вокруг костра, точно ничего не случилось.

Человек по имени Сириус пошебуршил в огне сухой веткой, подгоняя пламя уничтожить гулей. Заправски вынули котелки белобородые гномы, взирая на эльфию, неторопливо разделывающую птиц. Подшагнул смиренный северный орк. Возится с тотемом огр. «Все вместе у одного очага. Что это? Если и вправду не конец света?» — мелькнула мысль ассасина.

— Кукольник ваш на восток пошел. К Рейнгарду, — уточнил Го.

— Соврал… Ты же из гильдии северных ассасинов?

— Гильдия всегда славилась своей хитростью, — ответил Го, садясь к общему костру.

ГЛАВА V Рейнгард

Императору мы оставим жизнь и имение. Убьем — будет много недовольных. Да и не наш это метод. Пусть живет. Лишь бы под ногами не мешался.

Тайное послание Магистрату.

Утро выдалось нежданно холодным и промозглым. Мерзкое утро. Ветер гнал северную стужу к башням Рейнгарда. Незримый холод, точно живой, спускался с гор и катился шаром по склонам, пробирался на стены, ловко скользил под одежду росой и мурашками. В бойнице одиноко застыла фигура в плаще. Дрожащего от сырости наблюдателя секло градом, — тот безуспешно пытался воспламенить промерзший очаг.

Со злобы плюнув, он удовлетворился тлеющей трубкой и наглухо задернутым капюшоном. Трясущимися руками страж влил перченый кипяток прямо в горло, выпуская пар через ноздри. Сквозь слоистый туман, далеко внизу, неприкаянно бродили мертвяки, туда-сюда, как заведенные, то натыкаясь на стены, то спотыкаясь и падая на ровном месте. Их кукловод исчез в неизвестном направлении. Лишенные воли хозяина они искали только пищу, не помышляя о штурме. Бодро искали — в этом не откажешь. Методично. Оживленно. Внизу простиралась потрескавшаяся земля. Чахло белел голубоватым инеем ковыль, клевер и чертополох. И гули в светлых платьях изморози под вьющимся на гнилой коже льдом. Точно колосы большой снежной травы. От края до края. Пришли с востока, нежданные словно этот град. Полчища мервой силы. Но стены высоки, а гули явно не имеют артилерии и навыков взятия крепостей. Слава Мастеру. Пушки распахали поле ядрами. Перебили, смололи в мертвое мясо тысячи. А их не становилось меньше, будто к Рейнгарду стекались мертвецы со всего мира. Грустно скрипнул висячий фонарь, роняя сосульку вниз.

— Верно глаголишь, приятель, — кивнул артиллерист своему железному собеседнику, — плохо дело. Откуда их столько понавалило? Точно снега первой зимней ночью.

Мертвые гномы, мертвые люди, орки, гоблины. И даже безногий мертвый тролль, безвольно ползающий по полю где-то вдали. Нет названия для подобной армии. Как нет имени у каждого отдельного ее бойца. И не нужно смотреть им в лицо, прежде чем зажигать подрывной фитиль, — ведь если цирковой канатный плясун посмотрит вниз, он может и пошатнуться. Есть среди них почти не тронутые тлетворным дыханием смерти, — дети, юноши и молодые девушки. И те страшнее всех остальных. Глаза ее покрыты синевой, в руке зажата оторванная нечеловеческой силой лапа бродячей собаки. То и дело она подносит пищу ко рту и грызет кость вывернутыми наружу зубами с жутким скрипом. Платье благородной девушки в полной целости, замазанное грязной кровью, но сохранившей форму. Лишь на чудесно тонкой талии виднеется дыра от снаряда ли, или меткого копья. Да под левой грудью торчит арбалетный болт. Ковыляет потихоньку. Более всего другого поражает мертвенная красота и плотоядная жестокость той леди.

— Не долго тебе мучаться, милая, — подстраивает вертикальный принцип пушечного лафета промерзший артиллерист, — потерпи немного. Кремний упрямился и не давал искру. Промок совсем. Точно трава под утренней росой. Вахта давно закончилась, но не его, артиллериста, работа. Слева и где-то справа другие пушечники тоже разогревают стволы, готовя орудия к дневной службе. Поливают кипятком железо и затворы, чтобы мортиры не разорвало давлением. Тот же кипяток заливают в свое горло, будто они лишь деталь для орудия, приставной механизм обслуги. «Грянем, братцы» — распалил фитиль одинокий в своей бойнице наблюдатель. Под прицелом маячила фигура мертвой благородной леди. Платье вздымало на ветру корабельным парусом. Артиллерист привычно отвернулся, зажимая уши. Пффррх! Прогорел черный порох… Пушечник удивленно осматривал орудие. Гномий порох не мог отсыреть. Это невозможно. Однако, ядро не выстрелило. Оно выкатилось из ствола, вертикально плюхнувшись на землю. Вместо огненной струи в небо уходил вьющийся, синий дымок. Он выглянул за край бойницы. Десяток других ядер падал по стенам подобно стекающим дождевым каплям.

— Легионы идут! — переговаривались меж собой стражи на другом конце величайшего, приграничного бастиона. Болотная и северная когорты вошли еще ночью. Потрепанные и больше похожие на разбойников, они прогремели звоном доспехов по главной улице, перебудив пол города. Стражи недовольно ругались. Рейнгард слишком привык к напряженному молчанию за время осады. «Зачем приперлись эти буйные пьяницы с их нищим императором?» — раздавался возмущенный голос магистра Ферли. И не даром. Когорта болот бесцеремонно вломилась в резиденцию магистрата. Легионеры разлеглись посреди главного зала размышлений, грубо подмяв под свое грязное тело шелка, перину, а кто и магистратских рабынь-эльфиек.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});