Голубая кровь (СИ) - Гордиенко Татьяна Васильевна

— Я не понимаю вас, — ответила Нейман, качнув головой. — Выражайтесь яснее.

«Они не могли узнать, что во мне течёт голубая кровь. Об этом из живых знают лишь Изабелла и Райтиса. Мне нечего бояться», — успокоила себя Нейман.

— А я думаю, что ты прекрасно меня поняла, но не будем спорить. Мы располагаем многими фактами, на основе которых можно полагать, что ты и Лэс — одно и то же лицо, — Артур говорил, внимательно наблюдая за реакцией девушки.

Но Нейман была скупа на эмоции. Она сначала с возрастающим недоумением поглядела на каждого из Группы Риска-III, начиная понимать, ради чего они приехали из Аулента, и удивляясь этому. Потом, увидев серьёзные лица и то, что каждый держал руку на рукояти стилета или пистолета, готовясь в любой момент провести задержание или отбить внезапное нападение, она поняла, что с ней не шутят. Более того, они были практически уверены, что она — Лэс. Они явились к ней, чтобы завершить своё задание. То, что люди из ЦМБ, вооружённые до зубов и не знающие страха, приняли её за Лэс-Теру, рассмешило Нейман. Она не сдержалась и рассмеялась звонким и немного нервным смехом, ведь эти люди всерьёз считали её грозной Лэс! Пятеро мужчин почувствовали, что этот смех может прейти в истерику, но Нейман быстро взяла себя в руки.

Теперь наступила очередь Артура недоумевающее посмотреть на своих людей: он ожидал любой реакции Нейман — возмущения, негодования, протеста и даже нападения, после разоблачения, в том случае, если она действительно Лэс — но только не издевательского, нервного и почти детского смеха.

Услышав неудержимый смех госпожи, из-за портьеры в дальнем конце зала высунулась головка Нэринэ. Девушка была обеспокоена состоянием Нейман и исчезла только после того, как та успокоилась. Рэм, имея опыт врача, понял, что Нэринэ тревожилась за рассудок своей госпожи и, хоть не слышала о чём шёл разговор, оставалась где-то поблизости от Нейман.

— Вы приняли меня за Лэс? — переспросила Нейман, перестав смеяться. — Но на каких основаниях? Где доказательства?

— Я приведу несколько простых доказательств, — ответил Артур. — Во-первых, ты сейчас одета точно так же, как Лэс. Во-вторых, на тебе нет ни одной белой или цветной вещи, хотя это запрещено в Ауленте.

— Как мне одеваться, буду решать только я, и мне нет больше дела до законов Аулента! — огрызнулась Нейман. — На этом основании вы не сможете назвать меня Лэс-Терой.

— Да, с этим мы согласны, — сказал Том. — Но как ты объяснишь то, что также, как Лэс-Тера ездишь верхом; владеешь всеми доступными на Тере видами оружия; твои волосы такого же цвета и длины, как и у Лэс; ты такого же роста, как она, и из табунов твоей семьи не пропал ни один конь. Это тоже совпадение?

Нейман выслушала Тома спокойно, но, едва он кончил, возразила с непримиримой холодностью:

— Я не знаю, почему в наших табунах не пропадали кони. Что касается остального, то разве запрещено ездить верхом и иметь длинные волосы? Ну, а оружие в Ауленте носит каждый второй ребёнок. Поэтому вы зря приехали сюда, господа, вы бы лучше занялись профилактикой детской преступности, чем задавать мне дурацкие вопросы. А если вам срочно понадобилось арестовать Лэс, то поищите её в другом месте. Аудиенция окончена!

Этот разговор всё больше раздражал её, и она снова собралась уйти.

— Подожди, Нейман, — остановил её Артур, — я буду до конца откровенен с тобой. В прошлый раз, когда я заговорил о Лэс, ты отреагировала на это неординарно. От твоего огня в глазах исходило что-то сверхъестественное, и я понял, что темы, касающиеся Лэс-Теры, тебе далеко не безразличны. Когда мы наблюдали то, как Лэс уходила из института, все ясно увидели, что Лэс обладает не рядовой силой, очень похожей на твою. Ты и она выглядите одинаково и одинаково обладаете неведомой силой. Скажи честно, Нейман, ты как-то связана с Лэс-Терой? Быть может, ты страдаешь раздвоением личности? Такое бывает, но мы здесь, чтобы помочь тебе. Если ты во всём признаешься, то закон будет милостив к тебе.

— Мне не в чем признаваться, — жёстко отрезала Нейман, — и я больше не подчиняюсь никому и не признаю закон Аулента, который не может восстановить справедливость. Запомните это раз и навсегда. Если бы я была Лэс-Терой, то давно бы отомстила за свою семью. Но я — не она. Хотя именно сейчас я больше всего об этом жалею.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Нейман говорила вполне откровенно, но люди из Центра не могли ей слепо верить, ведь она, похоже, была хорошей актрисой, если хотела, и с успехом могла скрывать свои истинные мысли и чувства. Её нельзя было уличить во лжи, так как не было неопровержимых доказательств, и она вполне могла этим воспользоваться. С другой стороны, все пятеро видели, что на Нейман нет ни одной царапины, а если она и есть Лэс, то должна была быть в ранах, после битвы с биороботами.

«Лэс — сверхсущество и её способности и ум, возможно, не имеют границ. Что, если она не пострадала и вышла из боя с собаками без единой царапины? Что, если на вуали была кровь не Лэс-Теры, а кого-то другого, пускай тех же биороботов?» — эти вопросы мучили Группу Риска и приводили их в замешательство, но никто не решался их задать.

— Тебе известно, что сегодня убили Лэс? — осмелился спросить Ратмир.

— Нет, я этого не знала, — с безразличием ответила Нейман, весть о гибели Лэс-Теры она восприняла с поразительным равнодушием, по крайней мере внешне.

Что означало это равнодушие: то, что Нейман была Лэс-Терой и в душе смеялась над всеми или, что ей действительно было всё равно — жива Лэс или мертва? А, может, Нейман потрясена, но скрывает это? Найти истину было нелегко.

— Нейман, ответь на последний вопрос: где ты была сегодня с утра до полудня? — спросил Рэм.

— Я уже два дня не покидаю дворец. Если не верите, спросите рабов, — Нейман ничуть не переживала по поводу своего алиби.

— Мы хотели бы поговорить с принцессой Изабеллой, — выразил пожелание Том. — Нам можно её увидеть?

— Нет! — ответила резко Нейман. — И даже не ищите её. Изабеллу я успела спасти от участи её матери, сестёр и брата. Теперь она далеко, и никто не сможет причинить ей вреда.

— Принцесса Изабелла оставила Теру? — удивился Артур. — Она покинула тебя одну в этом дворце?

— Да. И я советую вам сделать то же самое, — мрачно изрекла Нейман и позвонила в колокольчик, лежавший на столе.

Не успел стихнуть мелодичный звон, как в зал вошла Нэринэ. Она двигалась тихо, проявляя почтительность, но это не помешало ей мимолётно и настороженно взглянуть на Группу Риска и встревоженно на Нейман.

— Проводи этих господ, Нэринэ, — приказала Нейман и быстро ушла, не прощаясь.

— Следуйте за мной, — сказала рабыня.

Группе Риска ничего не оставалось, как покинуть дворец Эриндо, где на этот раз их встретили почти враждебно. Сразу было видно, что с появлением новой хозяйки, обстановка тут весьма изменилась. Поместье Эриндо теперь создавало впечатление осаждаемого города, с минуты на минуту ожидающего атаки неприятеля.

Они прошли уже несколько комнат, когда Артур обратился к девушке:

— Скажи, Нэринэ, где была твоя госпожа сегодня?

— Она оставалась дома и не выходила из своей комнаты, — ответила со вздохом, но не задумываясь, Нэринэ.

— Можешь ли ты ответить на несколько наших вопросов? — спросил Артур, и добавил: — Это очень важно для нас.

— Да, — согласилась Нэринэ и, оглядевшись по сторонам, сбавила шаг, — но только я не могу уделить вам много времени. Если госпожа узнает, что я разговаривала с вами, ей это не понравится.

— Нам известно, что у твоей госпожи есть табун чёрных лошадей. Не слышала ли ты о вороном коне по кличке Фауст? — не громко спросил Артур.

— Не знаю, — немного подумав, пожала плечами Нэринэ. — Эриндо принадлежат больше десяти тысяч коней, а мне известны из них лишь несколько. Определённо я вам ничего не могу сказать, но знаю точно, что любимца госпожи Нейман зовут Измаил. Это очень свирепое животное, преданное только ей одной. Хотя, впрочем, я знаю одного раба. Он уже несколько лет пасёт табун чёрных лошадей и знает кличку каждого. Сейчас он здесь, и я могу его спросить.