«А ты не такой? (СИ) - "NeTa"

– Все. У тебя не может быть никаких сомнений. Мартин – самый честный человек. Запомни это.

Марат недовольно покачал головой, явно осуждая ее. Янка почувствовала стыд за свою неуверенность в любимом человеке.

– А ты его любишь? – чуть тише спросил Марат.

Яна не видела, как он сжал губы и прищурил глаза, словно ожидая приговора.

– Да. Я люблю твоего брата. Очень люблю. Мне, кроме него, никто не нужен. Или он, или никто.

– Это хорошо, – прохрипел Марат.

Он откашлялся. Как раз дошли до кабинета. Марат пропустил ее вперед.

– Выпьешь что-нибудь?

– Давай. Только не крепкое. Если есть, сухое белое.

Марат налил ей вина, себе воды. Присел на диван, где уже расположилась Яна, скинув туфли и поджав ноги под себя.

– Как хорошо, что эта чертова пятница закончилась, – положив голову на спинку дивана, сказала Яна.

– Так еще и не закончилась.

Он сидел рядом, положив локти на колени и опустив голову вниз.

Так и застал их Мартин – в разных углах, каждого в своих мыслях. Яна услышала, как открылась дверь, повернула голову и увидела его, в синяках и ссадинах, с футболкой в руках. Торс был туго перебинтован.

Она подскочила и, как была босиком, ринулась к нему – обнять, поцеловать, прижать… И застыла… Как все это сделать, чтобы не навредить ему?

Мартин улыбнулся одними глазами, чуть развел руки в стороны и сказал:

– Иди ко мне. Не бойся, все цело, только вид помятый.

Яна подошла близко-близко и тихонечко обняла его за спину.

– Поехали домой? – спросила она.

– Сейчас такси вызовем и поедем.

– Зачем такси? Я отвезу, – сказала Яна. – У меня права всегда с собой, а вино я не пила. Просто в руке держала. А «танк» я еще не водила. Разрешишь?

– Конечно. Поехали.

Мартин посмотрел на брата. Тот помотал головой.

– Нет, у меня еще дела в клубе. Вы не забудьте – завтра к родителям. Марина сама приедет. Выезд в двенадцать. Так что, успеешь отоспаться. Пока.

Марат встал, пожал руку брату, кивнул Яне и вышел.

– Помочь тебе одеться? – спросила Янка.

– Не надо ничего. Я просто куртку накину. Поехали.

– Мартин, я должна тебе признаться.

Яна покраснела и опустила глаза. Потом все же подняла голову и решительно посмотрела на него. У Мартина перехватило дыхание. На долю секунды он испугался, что она отвергнет его сейчас из-за того, что видела на ринге, или выберет… другого.

– Полчаса назад я видела девушку, заходившую в твою комнату. Она уже посещала тебя ранее.

Он хотел что-то сказать, но Янка закрыла ладошкой его разбитые губы.

– Ее вывели. Дело в другом: у меня появилось сомнение в тебе, и за это мне стыдно. Если бы вовремя не появился Марат, не знаю, где бы я была. Прости меня.

Мартин вздохнул и просто кивнул. Слова были излишни. Она понимали друг друга по глазам…

Если у кого-то вечер заканчивался, то у Насти он только начинался. Ее пригласила на день рождения бывшая староста их группы, и почти все, кто остался жить и работать в родном городе, пришли. Большая компания – кто в одиночестве, кто парами. Расположились в самом большом зале, где Настя отмечала свой праздник меньше месяца назад.

Конечно, своим нарядом она произвела фурор. Столько восторженных и голодных взглядов она не ощущала на себе никогда.

Настя изо всех старалась смеяться шуткам, щедро отсыпаемым ей кавалерами. Только юмор становился все более плоским в прямо пропорциональной зависимости от количества выпитого. И хотелось как-то уже домой. Все-таки пятница – это рабочий день. Но Настя была готова признаться самой себе, что вовсе не из-за усталости она хочет уйти, а потому что здесь скучно…

Снова зазвучала медленная композиция. Настя забиралась все глубже за столик, когда кто-то дотронулся до нее. Она дернула руку к себе – словно электричеством долбануло. Повернулась к наглецу, пытаясь рассмотреть его в свете мигающих лампочек.

– Можно пригласить тебя потанцевать? – голос Федора подействовал, как дудочка заклинателя змей на кобру.

Настя подала ему руку, которая утонула в широкой ладони Феди. Он вывел ее на танцпол, где уже топтались и кружились другие пары. Обе руки положил ей на спину – одну чуть ниже поясницы, вторую между лопатками ближе к шее. Настя смотрела ему в глаза, не отрываясь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Федор прижал ее к себе чуть ближе, чуть сильнее, чем это было бы допустимо для людей, которые только вышли потанцевать. Медленное покачивание тел, взгляд друг на друга, не отводя глаз… – и электрический скат внутри молчит, и дуга не бьет током.

На своих высоких каблуках Настя была всего лишь на полголовы ниже Федора, поэтому ее поднятое к нему лицо было очень близко.., губы в еле заметном блеске.., аромат духов…

Федор чувствовал, что напряжение в брюках становится все заметнее, и уж Настя-то все поняла. Но он не хотел выпускать ее из рук.

– Ты такая красивая, Настя, – почти в губы прошептал он.

– Спасибо. Я знаю, – так же тихо ответила она.

Они продолжали кружиться в медленном танце, не видя и не слыша ничего.

– Ты долго еще будешь здесь? – спросил Федор.

– Уже собиралась уходить.

– Тебя проводить?

– Проводи.

Как только закончилась музыка, Настя пошла к своему столику, что-то сказала девчонкам и вернулась к Федору. Они, не говоря друг другу ни слова, вышли из зала. Подружки, проводившие их взглядом, «заценили» мужика на пять баллов, только вынесли вердикт, что он староват для Насти.

А неразговорчивая парочка вышла из клуба и направилась на стоянку, к прогревающейся машине. Настя чуть вздрагивала, все-таки тонкий кожаный плащ, поверх ее вечернего открытого платья, мало согревал. Да и туфли не для начала апреля.

– Замерзла?

– Чуть-чуть.

Федор сделал к ней пару шагов, на ходу расстегивая куртку, и накрыл ее с двух сторон, прижимая к себе.

– Обними меня под курткой, согрей руки.

Она просунула руки ему на спину, чувствуя, как вздрагивают мышцы.

«Господи! Будь, что будет! Но я хочу потрогать его тело…»

И она опустила руки до края его джемпера и медленно заползла под него. От блаженства прикосновения к его коже она закрыла глаза и тихо застонала. Провела подушечками пальцев по его пояснице и снова вверх по ложбинке позвоночника. Федор втянул воздух и замер под ее ласками. Потом выдохнул и взял ее лицо в свои ладони.

– Что ты делаешь, маленькая красивая стрекоза?

– Федь… А как ты меня… тогда назвал? Ну, ты же как-то меня назвал, хотя бы для себя?

– Глупая мошка.

– О!.. Как романтично. А больше я не глупая мошка?

– Не начинай. Сама все знаешь. Тогда – мошка, сейчас – красивая стрекоза с переливающимися крылышками.

– Угу.

– Я тоже виноват. И ты хороша.

– Ооо… Я очень хороша…

Федор засмеялся.

– Согрелась?

– Да. Не хочу тебе отпускать.

– Не отпускай…

Он целовал ее, нежно касаясь губами, словно она – божество. А он боялся осквернить ее собой…

– Отвези меня домой, пожалуйста, – ее шепот заставлял его подчиняться.

Федор помог ей сесть в машину. Потом снял с себя куртку и укрыл ее своим теплом. Настя благодарно улыбнулась.

Доехали они быстро, или им так казалось. Потому что очень хотелось… чего? Ведь вряд ли возможно то, на чем замерли и взлетели на воздух их не начавшиеся «отношения».

– Провожу до квартиры?

– Проводи.

Пешком… до… квартиры… Господи, обнимаясь и целуясь на каждой ступеньке. Руки находили такие места блаженства, о которых невозможно было догадаться… например, коленка или запястье…

Федор не мог себе объяснить, почему не касается ее шикарной груди, не лезет под юбку, не сжимает горло…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он словно боялся повредить ей те самые переливающиеся в солнечных лучах прозрачные крылышки. Сейчас она не выглядела разбитной девахой, кидающейся на мужика, и позволяющей делать с ней, что угодно. Она принимала его ласки, как что-то необыкновенное, так долго ожидаемое и в то же время необходимое. Только тихонько вздыхала, когда он касался ее.