Маска времени - Мариус Габриэль

– Судя по названию – это нацисты.

– Совершенно верно. Неофашистские организации. Сжигают евреев, линчуют негров, убивают священников. Они похожи на сумасшедших, но вы удивитесь, когда узнаете, как много у них последователей. Именно «Белые рыцари» дали Беку работу. Они любят охотиться на медведей и лосей. Бек должен был обслуживать их охотничьи угодья, которые расположены западнее Вейла, выполнять роль егеря. Может быть, олени, которых он убивал, заменили ему прежнюю охоту? Мы уже разговаривали с Ричардом Хоффманом – он выплачивал Ломовику жалованье. Хоффман заявил, что не видел Бека несколько месяцев, и полагает, что строгая дисциплина помогла парню вылечиться от дурных наклонностей. Вам все это ни о чем не говорит?

– Нет, – ответила Анна.

– Мы также не можем понять, зачем нужно было нацистам нападать на вас. Но какая-то причина должна существовать. Бек ведь выиграл, вступив в братство «Белых рыцарей». Организация состоит в основном из богатых бизнесменов, которым нравится собираться вместе, чтобы хорошо выпить и покуражиться на охоте. Хоффман имеет репутацию самого значительного лица в этой компании, он и старше всех. Во время войны Хоффман был членом нацистской партии в Чикаго и занимал пост гауляйтера. 1944–1945 годы он провел в тюрьме. Скорее всего, именно Хоффман был для Ломовика наставником, почти отцом. Именно этому фюреру удавалось держать Бека в узде. А может быть, все гораздо проще. Бек по-прежнему насиловал и избивал женщин. Только теперь он действовал хитрее, коварнее и ни разу не попался в руки правосудия.

– Бек был психопатом, – заключил Джоргенсен. – А все психопаты, когда надо, могут быть необычайно осторожными. Скорее всего, он похищал женщин, а затем насиловал их где-нибудь в пустынном месте. Беку явно нравилось то, что он делал у своих богатых покровителей, но человек для Ломовика всегда оставался более лакомым кусочком, чем какой-нибудь олень или лось. Мы предполагаем, что Карл Бек специально отправился в Джипсэм, чтобы изнасиловать вас там.

Машину он украл в Денвере за тридцать шесть часов до преступления. Она принадлежит клерку местного банка. Предварительно Бек сменил номер. Мы продолжаем работать с похищенным «ниссаном», но следы его никуда не ведут. Отпечатки пальцев Бека мы обнаружили повсюду.

– Но почему он решил убить именно меня? Почему он так хорошо все знал о Кемпбелле Бринкмане, чтобы придумать столь правдоподобную историю?

– Мэм, весь Вейл знает вас, вашу мать и Кемпбелла Бринкмана. И ничего удивительного: городишко маленький, – неожиданно вмешался Джоргенсен.

– И все-таки непонятно, почему Ломовик выбрал именно меня.

– Вы очень привлекательны, – вступил в разговор третий, который до этого хранил полное молчание. – Мы знаем случай, когда Бек несколько раз возвращался к одной и той же жертве, получая от нее то, что не успел взять в прошлый раз.

– Значит, вполне вероятно, что это именно он напал на мою мать?

– Возможно, – согласился Джоргенсен. – Во всяком случае, мы продолжаем работать над этой версией. Когда ваша мать поправится, может быть, она поможет нам связать все воедино.

– Думаю, что, услышав о том, что стало с вашей матерью, Бек завелся еще больше, и это подтолкнуло его на новое преступление. Ему захотелось теперь взглянуть на дочь.

– О Господи, – выдохнула Анна.

– Мы имели дело с очень больным человеком, – спокойно напомнил Джоргенсен.

– А что известно о старике, который явно помогал Беку?

– Здесь ничего не удалось выяснить, – заметил Джоргенсен. – Мы все еще его ищем. Но он мог оказаться и случайным испуганным свидетелем происходящего.

Анна инстинктивно коснулась самых болезненных мест на своем теле. Ломовик, к счастью, не повредил кость, не то все было бы гораздо хуже. Вспоминать и разговаривать обо всем этом становилось невыносимо.

Один из детективов смущенно кашлянул:

– Мы не хотим дольше вас беспокоить, мэм. Нам надо было лишь узнать, встречались ли вы с Беком раньше или нет.

Анна встала и, сделав над собой усилие, улыбнулась и вежливо проводила детективов до выхода. Но Джоргенсен задержался.

Он вынул пачку сигарет из верхнего кармана и закурил, не спросив у Анны разрешения. Затем начал расхаживать по квартире, разглядывая вещи и выпуская при этом целыми клубами дым из ноздрей. Подойдя к камину, он остановился.

– Очень сочувствую вам, мисс Келли.

– Благодарю, – произнесла Анна с иронией.

– Я попросил в полицейском участке наблюдать за вашим домом.

– Вы хотите сказать, что каждую ночь кто-то будет заезжать? Что ж, это действительно помощь, и я буду чувствовать себя в безопасности.

– Они постараются сделать и большее. Я не обещаю охранника у двери, но местные полицейские будут зорко следить за этим местом.

– Простите меня за иронию, – извинилась Анна. – Я очень признательна вам за то, что вы делаете для меня.

– Вы уже сообщили мистеру Уэстуорду?

– Нет. Его нет ни в офисе, ни дома. Секретарша сказала, что у него сегодня очень много встреч.

– Встреч, – машинально повторил Джоргенсен. – Да, да. Я уже знаю об этом. У меня у самого их полно. Но позднее у вас будет достаточно времени, чтобы провести его вместе с ним.

– Да. Никаких секретов в Вейле. Вы совершенно нравы.

– Будьте осторожны. А я всегда рядом.

Когда Джоргенсен ушел. Анна почувствовала себя очень одиноко.

Она направилась к аптечке принять обезболивающее средство.

Анна проснулась от боли во всем теле. Действие таблеток прекратилось, и кошмар начался снова. От воспоминаний о происшествии в Джипсэме боль стала еще сильнее. Оставалось только лежать и понапрасну ждать, не вернется ли вновь сон.

Постанывая, Анна свесила ноги с кровати. Был уже полдень. Анна ничего не ела, но голода не испытывала. Неожиданно она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание: отчетливо всплыло лицо Карла Бека и сцены недавнего кошмара. Анна встала и, пошатываясь, на ослабевших ногах добралась до телефона. Более десяти раз она пыталась дозвониться до Филиппа, но не заставала его ни в офисе, ни дома. Вдруг ее охватила безотчетная ненависть к этому человеку. Почему? Почему его нет рядом, когда Анна так нуждается в нем?

В очередной раз она набрала знакомый номер. Прерывистый голос ответил ей сразу.

– Филипп, ты чудовище! Где ты был все время?

– У тебя все в порядке? – спросил он, и голос его слегка дрогнул.

– Нет. У меня все не в порядке. Кто-то пытался меня убить.

– Что? Что случилось?

Очень коротко Анна рассказала ему о происшествии.

– Грузовик раздавил его. Но если бы не эта машина, то ты нашел бы меня мертвой.

– Ты сильно пострадала?

– Нет. Небольшие царапины да синяки. Но я напугана, Филипп, напугана до смерти.

– Анна, послушай меня. Где ты сейчас?

– В квартире матери.

– Не оставайся там. Упакуй вещи и отправляйся ко мне в номер в Уэстине. Я позвоню и скажу, чтобы тебя впустили в мою комнату. Запрись там и жди моего возвращения.

– О Господи! – уже смеясь воскликнула Анна. – Все не так плохо. Полиция постоянно присматривает за моей квартирой.

– Делай, как я сказал. И прямо сейчас, Анна. Считай, что я уже вылетел.

– Хорошо. Я поеду, если это сделает тебя счастливым. Когда тебя ждать?

– Сегодня, около полуночи.

– Все так ужасно, Филипп. Ты мне очень нужен.

– Тогда до полуночи. А теперь переезжай, и как можно быстрее.

Анна быстро упаковала вещи, вызвала такси. Боль не оставляла ее ни на минуту. Чувства притупились, и Анне казалось, будто она не двигается, а пробирается сквозь тягучую маслянистую массу, как тогда, когда она прилетела в Вейл из Майами.

Через полчаса она уже была в Уэстине и распаковывала свою сумку. Анна все время непроизвольно оглядывалась через плечо, словно ожидала, что за спиной появится фигура преследователя. В комнату Филиппа ее проводил портье, и, оставшись одна, она тут же закрыла дверь на ключ.

Анна вытянулась на постели и попыталась забыться.

Она лежала на постели Филиппа, около подушки покоился английский перевод дневника ее бабушки.

Анна прочла только треть, но ей казалось, она знает уже почти все. Она узнала ту правду, которая поразила когда-то мать. Узнала, что за человек был этот Джозеф Красновский, журналист, как и она, Анна.

Эти знания притупили боль в теле и растворили страх в сердце.

Теперь Анна знала, почему Кейт была одержима страстью выяснить все возможное о человеке по имени Джозеф Красновский.

Она вспомнила о русской матрешке, сувенире из Москвы. Одна фигурка внутри другой – и так бесконечное число личностей в одном человеке. Тайна всех женщин? Много «я» живет в одном теле, сосуществуя? При необходимости разным людям мы показываем свои различные маски – матери, дочери, любовницы, друга. Мы даже не понимаем сами, как это мы делаем. И мы вряд ли знаем, кто внутри нас, пока кто-то не откроет нам нас же самих, пока кто-то не вытащит тех, других, что живут внутри нас.