Клинки - Владимир Васильев

Его слова встретили молчанием, и под это молчание Тарус медленно побрел прочь из Храма.

Вишена вдруг подумал, что чародей никогда не выглядел таким смертельно уставшим.

Послы Семи Народов покинули Храм на рассвете. Пришла пора отправиться в путь и спутникам Боромира. Гномы собирали войско у столицы, следом за ними решили и двинуться. День падал на равнины Лореадора и на горы, расцвечивая их во все цвета радуги. Снова решили не пользоваться скорым шагом, видимо, чтобы не смущать гномов, которых неизбежно обогнали бы. Прижимистые хозяева коричневых замков наверняка пожелали бы немедленно наложить лапу на вынесенные из руин колдовские вещи, ведь Тарус открыто объявил о скором уходе из Иллурии. А колдовство руин еще нужно было отряду. И еще: несомненно, Тарус и Хокан решили не оставлять Ледяное Жало в этом мире, и заранее обострять отношения с гномами никто не хотел.

Как прибрать к рукам второй сапфировый меч? Вишена думал и не находил ответа. О том же размышлял и Тарус, и Боград. Наверное, именно совпавшие мысли и свели их в голове отряда. Некоторое время шагали молча. Потом подал голос Боград.

– Давай прикинем, что мы можем сделать, чародей. Яра нужно хитростью вызвать в какое-нибудь укромное место. И не пустить туда воинов Аргундора, если они опять пойдут с ним. Думаю, отобрать меч получится только силой.

Тарус кивнул, и негромко, ни к кому конкретно не обращаясь, заговорил вслух, словно размышлял:

– Яр у печенега вроде как на посылках, шастает по руинам и добывает разные штуки. Где он может быть сейчас?

Боград вспомнил расположение ближайших к долине Банерона руин.

– На севере, за грядой, у моста через пролив, и на юге – Драконья Башня да Зуб Оррина. Но эти две Яр уже проверял недавно. Думаю, и на севере он уже был. А вот у моста – не знаю. Прошлый раз я там был год назад, но в руину не спускался.

– На севере Яр действительно был, – сообщил Тарус. – Его гномы-летатели видели у Могилы Моллока.

Боград качнул головой, словно бы говоря: «Вот видите!»

– Как зовется руина у моста? Я забыл…

– Так и зовется, – сказал до сих пор лишь вслушивающийся Боромир. – Башня Переправы. Ее не чистили уже лет семь, если только Аргундор не подсуетился.

– Проверим по пути. Правда, старые кондотьеры могут влезть вперед нас, – вздохнул Боград.

Хокан, тоже подтянувшийся в голову отряда, осторожно спросил:

– Слышь, Тарус… Я расскажу, а ты уж сам решишь – к делу это или нет. Ладно?

Тарус заинтересовался.

– Говори!

Хокан поравнялся с чародеем и начал:

– Когда мы, даты, только направлялись к южному Оракулу, в воротах суладорской долины столкнулись с отрядом аргундорских арбалетчиков. Впрочем, мечи у них тоже были. Мы перебили всех, не потеряв никого. Только Магнусу руку прострелили. Так вот, у них нашлась единственная сумка, где пряталось какое-то крылатое создание, вроде крылана-волчьего всадника, только маленькое. Такое, с перепончатыми крыльями, черное все. Оно повторило последнее услышанное от нас слово, напилось крови Магнуса, что натекла пока его перевязывали, и улетело, неустанно твердя все то же слово. Короче… я думаю, что это их вестник.

– И ты полагаешь, что если найти этого или другого вестника, шепнуть ему нужное слово, напоить кровью, он сумеет выманить Яра в нужное нам место?

– Да! – сказал Хокан, гордый своей находчивостью. Но Тарус с сомнением покачал головой.

– А кто сказал, что он полетит именно у Яру? Скорее уж к хозяину своему, колдуну печенежскому.

Хокан сразу поскучнел.

– Но мысль хороша, – подбодрил его Тарус. Я ее запомню, вдруг и сыграет когда-нибудь. В жизни ведь всякое бывает…

Так ни до чего толком и не договорившись, прибыли к Хамару. Гномы скрылись в замке, а даты, песиголовцы и люди Боромира расположились под уже ставшим привычным навесом чуть в стороне.

– Боромир! Тарус! – сказал Вишена. – Я так понял, мы пойдем пешком, с гномьей дружиной?

– Угу, – промычал Боромир, не отрываясь от кружки с пивом.

– Тогда я отпущу пегаса, – вздохнул Пожарский и направился к недалекой следящей башенке.

Пегас, топтавшийся у стойла с кормушкой, повернул голову в сторону Вишены.

– Привет, крылатый, – сказал ему Вишена и похлопал по шее. Потом отвязал длинный повод и закрепил его на седле, так чтоб не болтался, но и не мешал. – Все, ты свободен. Прощай… и спасибо. Джа!

Мигнув большими голубоватыми глазами, пегас зафырчал, совсем как лошадь и шагом двинулся в сторону. Потом потрусил рысью, все ускоряясь, перешел на галоп и взлетел. Направился он на юго-восток.

«Нет», – подумал Вишена провожая его глазами, – все таки есть в их полете что-то неправильное…»

Рядом стояли Ларс и Хокан, их пегасы тоже поднялись в небо, но летели на юг, к эльфийским лесам Суладора. Даты долго провожали глазами две точки, постепенно растворяющиеся в небе.

– Ну что, Пожарский, – сказал Хокан со вздохом. – Пошли, что ли, пивка опрокинем по кружечке?

«Когда я уже дома пиво пить буду?» – подумал Вишена с тоской и направился к навесу.

16. ЗИМНИЙ ВИХРЬ

Саят первым прошел в пустой зал Банерона, где раньше стоял на трехногом столе Волшебный Сундук. Мертвые тела остались на тех же местах, где их застигла смерть. Замок был пуст, лишь Саят отважился войти в него, потому что чувствовал: Тень ушла. Но он чувствовал не только это. Тень оставила нечто важное здесь, в зале, и Саят намеревался это найти.

Верный пучеглаз тихо сидел на плече, вцепившись в складку черного плаща. Саят покосился на него – на единственного свидетеля разыгравшихся здесь событий.

Едва колдун приблизился к застывшему арбалетчику, тот рассыпался мельчайшей пылью, хотя шаги Саята были едва ощутимы. Потом – второй воин. Саят замер, глядя на то, что еще совсем недавно было плотью живых людей, а теперь напоминало многолетнюю пыль. Но ведь эти люди все равно обратились бы в такую же пыль, немного позже, но разве это так уж важно? Десятком лет раньше, десятком лет позже…

Саят хлопнул в ладоши, резкий звук разорвал тишину зала и отразился от каменных стен. Пучеглаз тонко вскрикнул, и третий мертвец стал невесомым прахом. Медленно раскурив трубку, Саят прикрыл глаза и попытался уловить остатки присутствия Тени. Густой дым взмывал к потолку, клубился над головой колдуна, словно живой.

И вскоре Саят отыскал след. На стене, рядом с разбитым окном. Вдохнул его вместе с дымом, пропитываясь чужой силой, и почувствовал, что стоит на пороге. Тень – вот кто ему на самом деле нужен!

Саят открыл глаза. Как все изменилось! Совсем недавно ему казался мелким и никчемным Алликас-хан по сравнению с мощью Аргундора и грезами об Иллурии у его ног. Теперь же он свысока взирал на Иллурию с ее начавшейся войной. Что теперь до этой войны? Саят прикоснулся к отблеску страны Ко в следе Тени и понял, что его зовут. Туда. Вниз. Во мрак. Там его сила и там его место.

Рука медленно протянулась к пучеглазу – единственному, кто видел недавно Тень собственными глазами и уцелел. Пора это исправить.

Пучеглаз доверчиво запищал, но в тот же миг Саята сжал кулак, и писк оборвался. Крошечные кости затрещали, брызнули едва заметные капельки крови. А когда Саят взглянул на ладонь, рядом с искалеченным тельцем бился темный окровавленный комочек. Сердце пучеглаза еще жило. Но недолго.

Саят просидел в зале еще час, уставившись в пустоту и покуривая длинную свою трубку. И только потом вернулся к воротам, где ждал его Бэйн с воинами.

– Входите, – сказал он. – Здесь никого больше нет. И это не вернется.

«Потому что я уйду вместе с этим…» – подумал, но не сказал.

Бэйн хмурил брови. Видно, тревожился: с запада к Аргундору шли гномы и кондотьеры Семи Народов из старого Мира Саята, а на севере вот-вот готова была разгореться битва с мореходами, приплывшими на целой армаде парусников. И юг неспокоен, почтовые совы орков приносят невеселые вести.

– Я хочу видеть Яра, – сказал Саят властно, развернулся и направился в замок. Бэйн двинулся вслед за ним, и лишь потом в воротах показались арбалетчики.

Яра Могучий собирался отослать навстречу гномам с передовым отрядом тяжелой пехоты. Против гномов им не выстоять, но этого и не требовалось: Саят лишь хотел раньше прочих успеть к Драконьей Башне. Чтобы уйти по зову Ко.

А Яр может гибнуть – Саяту он уже не нужен.

Гномьи рати выступили на следующий день после возвращения посланцев с Совета. Кондотьерский отряд и песиголовцы пристроились вослед, и многосотенная колонна потянулась на северо-восток, к Тинзкому мосту. Путь занял два полных дня и большую часть третьего. К этому моменту лореадорская конница лавиной накатилась на Танкар, вышибая аргундорцев из замков, и успела докатиться до Тала на побережье Северного моря. Только за невысоким хребтом еще оставались черные замки, среди них и Тирфинг – тот самый, за который так боролись на Совете гномы. Остаток дня и следующий потратили на то, чтобы дошагать до моста за Менелотом, того самого, рядом с котором находилась Башня Переправы. Руина была пуста – ее проверили гномьи кондотьеры из старых, сообщил Гонта, сбегавший к вожакам коричневого войска.