Я тебе (не) подхожу (СИ) - Белозубова Ольга

Я застываю, пялясь на телефон. Почему мне кажется, что именно так она действовала с отцом?

— В общем, когда она сняла с меня рубашку, я бухнулся на постель. А она нежно пропела «Я сейчас вернусь», скрылась в ванной комнате. И затихла.

Алиса закрывает рот рукой, бледнеет и снова садится на диван, рядом с Мариной. Марина поджимает губы и качает головой. Но стоически молчит, хотя я вижу, как ее подмывает что-то сказать. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что именно. Наверняка наградить красочными эпитетами «подругу» Алисы.

— Несколько минут в комнате стояла тишина, — продолжает детектив. — Я сразу смекнул, чего она ждала. Пришлось делать вид, что уснул, начал похрапывать. И она не заставила себя долго ждать. Скоро я услышал какой-то шум, ее шаги, а потом Соколова легла рядом. Накрыла меня одеялом по пояс. Дальше мне дорого стоило притворяться, что сплю.

Еще бы! Уже представляю, что детектив скажет дальше, и точно:

— Елена начала меня целовать. В шею, в грудь. Потом прилегла на мое плечо. Затем я услышал звук затвора камеры. Так и подумал: копошилась до этого потому, что доставала мой телефон из пиджака. Она встала с кровати, еще минут десять побыла в номере и вышла. Однако я еще полчаса продолжил делать вид, что сплю, и лишь потом встал. Встал, чтобы отсмотреть видео, которое сняли камеры в номере. И на журнальном столике обнаружил сюрприз. Записку.

— И что в ней было? — спрашиваю я. Зачем спрашиваю? Ответ знаю и так.

— Предложение встретиться и обсудить нашу страстную ночь. И просьба заглянуть в мой телефон. Я, благодаря вашим рассказам, уже знал, что там обнаружу.

— И что, она предложила встретиться у фонтана в парке?

— Нет, хотя именно этого я и ждал. В отдаленном ресторанчике. Я пробил его в поисковике, там закрытые кабинки. Так вот, я чего так срочно хотел связаться с вами, Назар Викторович. Я думал, она предложит встретиться утром, но Соколова назначила мне встречу на сегодня, на десять вечера. Я подготовлю все записи: как аудио, так и видео. Поговорю с ней и сам, это не проблема, но, может, и вы захотите поприсутствовать?

Я сразу смотрю на часы. Так, до города добираться несколько часов, но если поторопимся, успеем.

Перевожу взгляд на бледное лицо Алисы. Она кивает.

— Мы захотим, Алексей Михайлович, еще как. Скиньте, пожалуйста, адрес места на этот телефон.

Я кладу трубку, и мы все ошарашенно молчим.

Я то тяну губы в улыбке, то снова хмурюсь.

Я не ошибся насчет Лены — это радует. Может оказаться, что отец даже с ней не спал. Он со своих плеч снимет не меньше, чем Эверест. Перестанет бесконечно себя винить.

Хмурюсь из-за Алисы. На ней лица нет.

Она опускает голову и еле слышно шепчет:

— Я ведь с ней дружила… а она!

Мне нечего на это сказать, я лишь молча подхожу, присаживаюсь рядом и прижимаю ее к себе.

Не проходит и минуты, как Марина вскакивает с дивана и заявляет:

— И чего мы расселись? Давайте собираться, иначе опоздаете на встречу. Жаль, не поеду с вами, побуду с Никиткой. Но ты, Лисеныш, уж повыдергай ей космы за меня, ладно?

Через полчаса мы дружно выходим из дома и идем к машине.

Теперь я знаю точно: ни в какой Волгоград Елена Соколова не уедет.

Глава 56

Назар

— Дай воду, пожалуйста, — обращаюсь я к Алисе, глядя в зеркало заднего вида.

Мы только выехали с базы отдыха и так спешно собирались, что я не успел даже попить.

Алиса копошится в сумке на заднем сиденье и возвращает мне растерянный взгляд.

— Я по ходу ее забыла на столе в доме… Прости.

— Ничего страшного, сейчас деревушка будет, куплю в магазине, — улыбаюсь ей.

— Жаль, что так рано выехали, не успели найти тех пацанов, — сетует Марина. — Что из них вырастет, а?

Я с ней согласен. Найти бы их да жопы надрать. Это как минимум. Все могло закончиться не так хорошо, как вышло в итоге. С другой стороны, это помогло и мне и Алисе сбросить все напускное, шелуху. Остались только чувства. Настоящие. Искренние. До дрожи.

До сих пор душа поет от кайфа. Алиса моя. И она меня любит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Все, можно делать музыку чуть погромче, — шепчет любимая и косится в автолюльку рядом. — Никита уснул.

Через три минуты мы въезжаем в первую от базы отдыха деревню, и я паркуюсь у магазина с немного косой вывеской «родукты». На месте «П» пустота.

— Я за водой.

Захожу внутрь. И точно: я такие магазинчики видел разве что на фото. Места мало, поэтому товары мостятся практически друг на друге. Продавщица в синем фартуке и синем кепчике на голове встает и густым басом, который совсем не вяжется с ее тощей фигурой, произносит:

— Вам чего?

— Бутылку воды без газа, пожалуйста.

И тут из-за спины продавщицы выглядывает мелкий пацан.

Его глаза округляются ровно так же, как мои. Он узнает меня, как и я его. Именно этот мальчуган просил у меня хлеб. Именно он был одним из тех, кто раскачивал мост. На нем та же серая замызганная растянутая футболка.

— А ну пойдем со мной! — гремлю я и делаю шаг вперед.

Достать не могу, нас разделяет прилавок.

— Ма-а-ам, — испуганно жмется к продавщице он.

— Что он натворил? — сводит брови к переносице та.

— Раскачивал кладку на базе отдыха. Да так, что два человека упали в реку и едва не утонули. Один из них я.

Продавщица охает. Изучает меня более внимательно, сосредотачивается на часах на руке, на кожаной куртке. Ее лицо наливается краской, она переводит гневный взгляд на сына, упирает руки в боки и рявкает:

— Я сколько раз тебе талдычила так не делать! Опять свою свору собрал, а? Предводитель хренов!

О как, значит, он главный зачинщик?

— Я язык сломала, а ты как глухая тетеря! — продолжает орать продавщица. — Совсем тупой? Идиота кусок! У-у, сил нет уже! Мозгов нет, считай калека! Говорила, а? Ты в колонию захотел, а?

— Нет, — шмыгает носом пацан и рьяно мотает головой.

— Давай, иди! Пускай тебя дядя в милицию отвезет!

— Полицию, — автоматом поправляю ее я.

На пацане лица нет. Его глаза расширяются от ужаса, и он пятится, пока не упирается в полку с продуктами.

— Выходи давай, скотина такая, я кому говорю! — хватает сына за шиворот продавщица, поднимает откидную полку прилавка и едва ли не пинает его ко мне. — Мне все равно! В тюрьму посадют, как отчима, будешь знать!

Ее толчок настолько ощутим, что мальчуган спотыкается и за малым не падает.

— Забирайте, — это она уже мне. — Делайте с ним что хотите.

Я на мгновение цепенею. Она это что, серьезно?

Да ну, не верю. Наверняка показательное выступление.

Мы выходим из магазина, и я качаю головой. Жду, что продавщица вот-вот выбежит. Однако этого не происходит.

М-да. Повезло с родителями, что скажешь.

Пацан сжимается от страха и смотрит на меня забитым волчонком.

— Как тебя зовут? — обращаюсь к нему.

— Волька, — через пару секунд нехотя сообщает он.

— Володя, значит?

Мальчуган насупливается, смотрит на меня исподлобья.

— Так меня называл только папа. А остальные — Волькой.

— А где он?

— Умер. Мне тогда пять было.

— Сейчас сколько?

— Одиннадцать.

— Понятно… — вздыхаю я.

Ну не везти ведь мне его в полицию, в самом-то деле. Да и инспекции по делам несовершеннолетних тут, скорее всего, тоже отродясь не было.

К тому же теперь мне понятны причины его поведения. Отца нет, матери не до его воспитания.

— Зачем кладку раскачивали?

Волька смотрит на меня с подозрением, вытирает рукой нос.

— Весело. Мы часто так делаем, — пожимает плечами он и оправдывается: — Только до этого никто не падал в воду. Мы не думали…

Охренеть весело. Не то слово.

— Вы меня теперь в полицию заберете, да? — вдруг с вызовом задирает подбородок он. — Забирайте, но я своих не сдам!

Усмехаюсь. О как. Не знаю, то ли хвалить его за принципы, то ли ругать за то, что не думали, что творят.

— Пойдем, — говорю я и киваю назад, где припаркована машина.