Предел прочности (СИ) - Анастасия Стер

ближе ко мне, смахивая их пальцами.

— Прости меня, мое Украшение.

И вся моя маска, которую я старательно накладывала на лицо и душу дома, рухнула и разбилась вдребезги прямо под его лакированными туфлями. Я начала рыдать так, как не рыдала когда узнала о предательстве своих коллег, отвержения моей семьи и бесчисленном количестве смертей. Он крепко обнял меня, шепча на ухо такие нежные и до боли тихие слова извинений и любви, а я медленно рассыпалась в его руках, пытаясь не разбиться окончательно.

* * *

Кассий

Я оперся спиной на подлокотник своего дивана, вытянув ноги вперед. Джулари покоилась на коленях, положив голову мне на грудь. Мы сидели в объятиях прямо на полу в гостиной, и я крепко прижимал ее хрупкое, явно исхудавшее, тело к себе. Она подняла голову и просто смотрела на меня снизу вверх своими светлыми янтарными глазами и молчала. А я не знал как сказать ей о своей такой большой любви, которая разрывала душу на части. Как сказать, что я никогда не любил никого так сильно, как ее. И никогда не испытывал настолько большого чувства стыда и вины.

Как только она вошла в мой дом, я вдруг понял, что влюбился в ту, кого в общем-то должен был убить и уничтожить. И это произошло еще до всей этой херни с Нэро Валадесом. Я понял, что она сможет принять меня, как только Пакс сказал ее имя мне по телефону. Ровно в тот момент я осознал, что эта девушка имеет большое сердце, в котором найдется место для такого как я. И ровно в тот же момент я понял, что обязан подготовиться ко встрече с ней: должен наконец взять себя в руки и начать действовать, наконец отпустить ее, моего ангела, сохраняя в душе только теплые воспоминания, а не боль. Ну и почувствовать, что тот маленький двенадцатилетний мальчик вырос и больше его не нужно защищать.

И сейчас, когда глаза моего Украшения бегали по моему лицу, я понял, что пора сделать то, чего я обещал не говорить никогда и никому. Больше я не хочу врать и скрываться.

Я посмотрел вперед, еще крепче прижимая ее к себе, и не спеша начал говорить:

— Моя мать бросила нас, как только я вылез из нее. Она даже не обняла меня, просто собрала вещи и уехала из роддома. Всю жизнь я жил с отцом и старшей сестрой. Ее зовут Эмилия. В 2006 году, когда мне было двенадцать, а ей пятнадцать, она собиралась на вечеринку к какому-то другу. Я не хотел ее отпускать, плакал и обнимал ее, но она пообещала, что быстро вернется и не будет пить алкоголь, чтобы потом поиграть со мной. — Я сглотнул вязкую слюну, начиная пальцами перебирать ее шелковые волосы. — В пять часов утра я услышал крики из гостиной и побежал туда. Эмилия была в изодранной одежде, вся помятая и грязная, с разбитыми коленями… она лежала на полу и кричала от боли. Она рыдала, а папа пытался выяснить, что с ней случилось. Меня отшвырнули в комнату, а через несколько часов приехала скорая и копы. Ее изнасиловал пьяный девятнадцатилетний Элиас Паркер, и просто выкинул из дома на улицу.

Я почувствовал, как Джулари шевельнулась на моих коленях, садясь еще удобнее и обнимая меня за плечи — черт возьми, это было так приятно и так нужно.

— Она ходила по дому как мумия, молчаливая и убитая горем. Каждый вечер я слышал, как она рыдает в душе и сидит там по несколько часов. Она ничего не ела и даже не пила, просто лежала и смотрела в одну точку. Я случайно заметил порезы на руках и ногах, но она не признавалась откуда они. Еще через несколько дней к нам в дом пришли родители Элиаса. «Либо вы замолкаете и весь ущерб мы берем на себя, либо вы просто опозорите свою дочь, потому что мой сын точно не сядет за решетку» — так они сказали моему отцу, а мы с Эмилией случайно это услышали. Она… она начала рыдать настолько, что ее трясло, а я просто не знал, что мне делать. Мне было страшно за моего ангела, я просто хотел, чтобы все это поскорее закончилось.

— Что сказал на это твой папа? — спросила Джулари, вытирая рукавом слезы.

— Отказался, естественно. Выставил их за порог. В школе, конечно же, все стали ее гнобить, издеваться и тыкать пальцами. В итоге через два дня я пришел со школы и увидел Эмилию, повешенную на карнизе в своей комнате. Она оставила записку, где написала, что всегда будет моим ангелом-хранителем. — Я замолчал, потому что комок боли встал поперек горла. Джулари оседлала мои ноги и прижала голову к шее, так нежно гладя меня по волосам, что я перестал сдерживать горький поток слез.

— Я начал качаться и увлекаться оружием. Перестал общаться почти со всеми, просто игнорируя любые попытки сблизиться со мной. Дома я играл в прилежного сына, просто чтобы отец не переживал. После суицида Эмилии в нем словно что-то лопнуло и он перестал бить живым. Всегда говорил мне, что нельзя показывать себя настоящего людям, нельзя испытывать эмоции. Вот так я и рос, как робот, а жажда мести росла вместе со мной в душе. В 2014 году у моего отца случился сердечный приступ и его не успели спасти, потому что он попал в больницу в пересменку — на него просто всем было все равно. Он умер, и даже тогда к его телу подошли только через полчаса. Похоронив папу рядом с Эмилией, я понял, что больше меня ничего не сдерживает. Целый год я выслеживал ублюдка, изучал то, что он делает, чем дышит и как спит. В 2015 году я отрубил голову мачете Элиасу Паркеру и даже не подчистил улики за собой. Я добровольно сдался копам и в зале суда признался в содеянном, рассказав все в мельчайших деталях.

Я наконец поднял голову, смотря на лицо Джулари, и не увидел там ни грамма отвращения или осуждения. В ее глазах с тысячей крапинок плескалось понимание и поддержка, а еще я точно прочитал в них то, что она поступила бы точно также.

И тут она сделала то, чего я точно не ожидал: Джулари взяла мое лицо в свои теплые руки и поцеловала меня. Она делала это так нерешительно и мягко, что неизвестные чувства