История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II - Коллектив авторов

После появления каменного мавзолея Ленина по проекту архитектора Щусева (1930 г.) начинается зарождаться «лениниана» в живописи, скульптуре и кинематографе, вплоть до фильмов Михаила Ильича Ромма «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году». Статуи и бюсты Ленина и Сталина становятся обязательной принадлежностью любого города, поселка, военной части, завода и колхоза. Обычно статуи делали серийно, по шаблону, но были и удивительные произведения местных мастеров. В Рыбинске стоял Ленин в треухе, в Улан-Удэ (Верхнеудинске) – на столбе огромная черная голова вождя с бурятскими чертами лица. В Армении, на Севане, в парке, Ленин со Сталиным сидели на гипсовой скамейке. После хрущевской десталинизации Сталина выломали, и каждый желающий мог фотографироваться на скамье в обнимку с одиноким вождем. Острые на язык говорили, что где-то есть статуя Ленина с двумя кепками – одной на голове, и одной – в протянутой руке. Позднее самодеятельность в отображении вождей была запрещена. Их скульптуры и картины могли отображать только одобренные свыше образцы.

Укрощение искусств в 1936 г. сопровождается погромными статьями в «Правде» типа «Внешний блеск и фальшивое содержание» (против Булгакова), «О художниках-пачкунах» и «Какофония в архитектуре». Деятели искусства проводят митинги, где одобряют установки партии и разоблачают друг друга. Закрываются и любительские общества – от филателистов до изучающих эсперанто – искусственный язык, модный в СССР в 1920-е гг. За эсперанто можно было получить и лагерный срок.

Документ

При этом уже проскальзывают в будущем громкие темы превосходства всего своего над иноземным. Малограмотное провинциальное тщеславие пронизало все поры общества. М. Торошилидзе заявлял на съезде писателей, что «при большой близости общего духа поэзия Западной Европы является… еще не зрелой по сравнению с грузинской поэзией и великой поэмой Руставели… От бесплодной идеализации, отдающей средневековым мистицизмом, несвободны и творения великого итальянца Данте. Между тем, женские персонажи поэмы Руставели – люди, живые существа».

По-своему характерно выступление еврейского писателя Фефера: «Бодрость и оптимизм – вот характерные черты советской поэзии, это отличает ее и от дооктябрьской еврейской поэзии и от еврейской поэзии в современных капиталистических странах. Изломанных, разбитых, угнетенных и придавленных людей, которые стояли в центре дооктябрьской еврейской литературы, больше нет. Эти горбатые люди исчезли из нашей жизни и больше не вернутся, они исчезли и из нашей литературы и если вы иногда их встречаете, то они появляются только, как тени прошлого. Еврейские советские писатели любят свою родину. Мотивы родины, тема родины не новы в еврейской литературе, буржуазные писатели очень много писали о родине; и Бялик и Фруг, заливши своими слезами всю еврейскую литературу, много писали о разрушенном Иерусалиме и о потерянной родной земле, но это была буржуазная ложь, потому что Палестина никогда не была родиной еврейских трудящихся масс. Палестина была родиной еврейских эксплуататоров, а сейчас она является колонией английского империализма. Еврейские советские писатели, трудящиеся еврейские массы имеют одну родину – это Советский Союз. Советский Союз поднял всех нас, еврейских писателей, из заброшенных уголков и местечек, навсегда похоронил проклятый еврейский вопрос, навсегда сжег черту оседлости – низость и подлость царского режима. Еврейские писатели отдадут этой великой родине и свое перо, и все свои возможности и силы. Все свои силы они отдадут великой партии Ленина и Сталина».

Эти восхваления новой социалистической культуры сопровождались все большим небрежением, уничтожением и распродажей тех уцелевших в революционные годы культурных сокровищ, до которых смогли дотянуться большевики.

Наиболее активно и систематизированно распродажа культурных ценностей осуществлялась через антикварные салоны в Москве и Ленинграде, а также через особое объединение «Антиквариат», позднее Госторг, имевшие прямые контакты с зарубежными партнерами и доступ к отбору произведений в фондах музеев, прежде всего Эрмитажа. Продавались монеты, драгоценные украшения, уникальные предметы обихода, картины – и все это тысячами, из них около полутора тысяч картин Эрмитажа: Рафаэль, Боттичелли, Тициан, Рембрандт… Покупалось это главным образом в Германии, Англии, Соединенных Штатах, но не только. В путеводителях по музею Прадо упоминается картина отнюдь не первоклассного испанского художника XVIII в. Луиса Парета-и-Алькасара «Королевская трапеза», и каждый раз сообщается, что некогда она находилась в Гатчинском дворце под Петербургом, была приобретена музеем в 30-е годы. Испания, стоявшая на пороге Гражданской войны, покупает творение соотечественника. Вышедший из Гражданской войны большевицкий СССР освобождается от «лишнего» наследия.

Наименее поддается учету поток антикварного экспорта отечественного происхождения тех лет. Иконы, утварь, драгоценности – списки практически отсутствуют. Можно лишь предполагать реальный путь поступления множества экспонатов современных музеев Швеции, Германии и частных коллекций. Изымались и музейные экспонаты, причем нередко с вполне благой мотивировкой (на нужды голодающих Поволжья, Украины). Любой крупный музей хранит легенды о сотрудниках старшего поколения, прятавших «хорошие вещи» в тайниках запасников.

В конце 20-х гг. в Москве была подготовлена большая выставка лучших и древнейших икон («Богоматерь Владимирская» и «Ветхозаветная Троица» Рублева были представлены на ней, правда, в копиях). «Триумфальное шествие» русской иконы состоялось в 1929–1932 гг. в городах Австрии, Англии, Германии, США. Имеются сведения, что экспонаты выставки готовились к продаже. Кое-что, видимо, действительно, было продано, но в целом резонанс выставки, восторги прессы, сыпавшиеся на устроителей, наконец, Великая депрессия рубежа 20–30-х гг. и разорение многих западных антикваров и коллекционеров воспрепятствовали замыслам. Вернувшиеся из турне иконы поступили в Исторический музей, позднее в Третьяковскую галерею и Русский музей. 1930-е гг. стали временем ярчайших художественных и историко-культурных выставок.

Но одновременно начинается волна репрессий среди реставраторов и исследователей. Был уволен И.Э. Грабарь. На посту директора Центральных государственных реставрационных мастерских его сменяет брат грозного Я. Петерса – Я. Лидек. При нем мастерские были закрыты.

Одновременно были арестованы, сосланы или уничтожены многие выдающиеся ученые, историки искусства, филологи и т. д.: С.Я. Лурье, А.И. Некрасов, Н.Н. Пунин. Деятельность гуманитарной науки была парализована.

Литература:

Власть и художественная интеллигенция. Документы 1917–1953/ Сост. А. Артизов и О. Наумов. М., 2002.

Т. Горяева. Радио России. Политический контроль советского радиовещания в 1920–1930-х годах. Документированная история. М.: РОССПЭН, 2008.

Б.Б. Пиотровский. История Эрмитажа: Краткий очерк. Материалы и документы. М., 2000.

Проданные сокровища России / Проект Н. Ильина и Н. Семеновой. М.: Трилистник, 2000 (совместно с издательством «Русский авангард»).

К. Михайлов. Москва, которую мы потеряли. М.: Яуза: Эксмо, 2010.

История русского искусства // Под. ред. И.Э. Грабаря, В.С. Кеменова и В.Н. Лазарева. М., 1952–1963.

3.2.17. Убийство Кирова и окончательное утверждение единоличной диктатуры Сталина

В начале 1930-х гг. в рядах сторонников Сталина обнаружилась новая оппозиция, ничего не имевшая общего с «троцкистами-зиновьевцами». Эти последние, да и Бухарин, умолкли, когда Сталин достиг высшей власти. Никто из них не выступил ни против плановой вакханалии в строительстве, ни в защиту уничтожаемых крестьян. Троцкий из Парижа приветствует коллективизацию как «новую эпоху в истории человечества, начало ликвидации идиотизма деревенской жизни». С протестом против приемов Сталина выступили его соратники.

В ноябре 1930 г. был раскрыт «заговор» Сырцова-Ломинадзе-Шацкина. С.И. Сырцов, назначенный Сталиным на пост главы правительства РСФСР, поднял вопрос о падеже скота в результате коллективизации и очковтирательстве на стройках пятилетки. Ломинадзе был членом ЦК, Шацкин – комсомольским вождем. Они готовили совместное выступление с требованием более разумных и человечных методов коллективизации и индустриализации, но были исключены из партии и сняты с должностей. Ломинадзе позже покончил самоубийством, двое других погибли в лагерях.

Видной фигурой в противодействии политике Сталина стал М.Н. Рютин, секретарь Краснопресненского райкома в Москве, бывший кандидат в члены ЦК.

Его сперва исключили из партии в сентябре 1930 г., через 4 месяца восстановили, затем снова исключили в сентябре 1932 г. Он написал документ, требующий снижения плановых заданий, добровольности при коллективизации и восстановления внутрипартийной демократии. Треть его 160-страничного текста была посвящена Сталину и обосновывала необходимость его отстранения от власти, т. к. Сталин рассматривает партию «лишь как свою вотчину». В 1932 г. Рютин возглавил «Союз марксистов-ленинцев», в обращении которого «Ко всем членам ВКП(б)» были кратко изложены тезисы предыдущего документа. Сталин потребовал расстрела Рютина и его сторонников. Но за Рютина заступились С.М. Киров, наместник Сталина в Ленинграде, Г.К. Орджоникидзе, В.В. Куйбышев и другие члены Политбюро. Они объяснили Сталину, что нельзя крупного работника ЦК расстреливать за его взгляды. Сталин это запомнил. Рютину поначалу дали 10 лет (позже он все же был расстрелян), а 29 его соратникам – меньшие сроки.