Шопоголик и брачные узы - Софи Кинселла

Я чувствую себя совершенно беспомощной. Что ни придумаю — не срабатывает. И миски питательного домашнего супа ему готовила (по крайней мере, на коробке было написано, что он питательный и домашний), и теплой, нежной любовью его окружала. Было просто великолепно, когда до этого доходило (и заходило довольно далеко), но, к сожалению, ничего не менялось. Потом Люк вновь становился угрюмым и буравил взглядом пространство.

Чаще всего я пробую просто сесть рядом и поговорить с ним. Порой, кажется, мне удается что-то затронуть, но вскоре Люк опять погружается в депрессию или бубнит «что толку?» — и все начинается заново. Главная беда заключается в том, что несет он при этом какую-то чушь. То твердит, что хочет бросить свою компанию и заняться политикой — якобы именно в нее его всегда влекло сердце, и нечего ему было продаваться. (Политика? Да он в жизни о политике не заикался!) А в следующий миг заявляет, что отцовство — это все, к чему он стремился всю жизнь, и у него будет шесть детей, а сам он засядет дома и займется хозяйством.

При этом каждый день названивает помощница Люка — спрашивает, как он себя чувствует, и мне приходится выдумывать все новые и новые жуткие подробности. Не удивлюсь, если она решила, что у него уже чума.

Я дошла до того, что вчера позвонила Майклу, и он обещал наведаться к нам и посмотреть, что тут можно поделать. Если кто и поможет, так только Майкл.

Что до свадьбы…

Я заболеваю, едва подумаю о ней. Осталось три недели. Я все еще не нашла выход.

Мама звонит каждое утро, и каким-то образом мне удается говорить с ней совершенно спокойно. Робин звонит днем, и я научилась общаться спокойно и с ней. Недавно даже пошутила в том духе, что возьму и сбегу от алтаря. Мы посмеялись, Робин сострила «Под суд отдам!», — и я ухитрилась не разрыдаться в истерике.

Будто свободное падение. Несусь к земле без парашюта.

Не знаю, как я справляюсь. Я словно очутилась в другом пространстве, за пределами нормальной паники, за пределами нормальных решений. Спасти меня может только чудо.

На него я и возлагаю свои надежды. Я зажгла пятьдесят свечей в церкви Святого Томаса и еще пятьдесят — в церкви Святого Патрика, оставила заявку на молитву в синагоге на Шестьдесят пятой улице и принесла цветы индуистскому божеству Ганеше. Плюс еще за меня возносит усердные молитвы некая группа из Огайо, которую я нашла в Интернете.

Вообще-то они молятся, чтобы я обрела счастье в борьбе с алкоголизмом. Я так и не смогла выложить всю историю с двумя свадьбами отцу Гилберту, особенно после того, как прочитала в его проповеди, что обман причиняет Богу такую же боль, как если бы дьявол вырвал глаз праведнику. Вот я и придумала про алкоголизм, благо у них и страничка специальная есть. (А поскольку я выдуваю по три маленькие бутылочки водки в день, то не такая уж это и выдумка.)

Передышки нет. Я даже не могу расслабиться дома. Стены квартиры меня будто сдавливают. В каждой комнате громоздятся картонные коробки со свадебными подарками, мама шлет по полсотни факсов в день, Робин взяла моду врываться когда ей заблагорассудится, а в гостиной скопилась коллекция вуалей и наколок, которые без спросу присылают из «Платья мечты».

— Бекки? — Я отрываюсь от чашки утреннего кофе и вижу Дэнни, входящего на кухню. — Дверь была открыта. Ты не на работе?

— Взяла выходной.

— Ясно. — Дэнни выбирает тост с корицей и надкусывает. — Как наш пациент?

— Очень смешно.

— Серьезно. — На мгновение на лице Дэнни появляется выражение искренней озабоченности, и меня немного отпускает. — Он еще не оклемался?

— Не особенно, — признаюсь я, и глаза у Дэнни вспыхивают.

— Так есть еще шмотки на раздачу?

— Нет! — с вызовом произношу я. — Нет! И не рассчитывай, что сможешь оставить у себя эти ботинки.

— Новые фирменные «Прада»? Шутишь! Они мои. Люк дал их мне. Если он их больше не хочет…

— Хочет. Захочет. У него просто… напряженный момент. С кем угодно может случиться! И это не означает, что ты вправе отбирать у людей ботинки!

— С кем угодно может случиться?! Кто угодно не раздает незнакомым людям сотенные купюры.

— В самом деле? — с тревогой переспрашиваю я. — Люк это сделал?

— Я видел его в метро. Там был такой патлатый парень с гитарой… Люк просто подошел к нему и всучил деньги. Парень и не побирался вовсе. Честно говоря, он, кажется, даже разозлился.

— Ничего себе.

— Знаешь мою теорию? Люк нуждается в прекрасном, долгом, расслабляющем медовом месяце. Вы куда собрались?

О нет. Опять свободное падение. Медовый месяц. Я ничего и не бронировала. Как я могла, когда даже не представляю, из какого чертова аэропорта мы полетим!

— Мы… А это сюрприз! Скажем, когда время подойдет.

— А что стряпаем? — Дэнни заглядывает в духовку и принюхивается. — Что за веточки? М-м, вкуснятина.

— Это китайские травы. От стресса. Кипятишь, а потом пьешь отвар.

— Думаешь, сможешь заставить Люка это выпить? — Дэнни пробует смесь.

— Это не для Люка. Это для меня!

— Для тебя? А ты-то из-за чего дергаешься? — Звонит домофон, и Дэнни нажимает кнопку, даже не интересуясь, кто там.

— Дэнни!

— Ждешь кого-нибудь? — Дэнни вешает трубку на место.

— Всего лишь серийного убийцу, выслеживает меня тут один, — саркастически отзываюсь я.

— Круто. — Дэнни тянется за вторым тостом с корицей. — Всегда хотел посмотреть, как кого-нибудь мочат.

В дверь стучат, и я встаю.

— На твоем месте я бы надел что-нибудь более презентабельное, — замечает Дэнни. — А то ведь полиции с твоими фотками работать. Надо быть при полном параде.

Наверняка очередной торговец… Я открываю дверь. На пороге Майкл — в желтом кашемировом джемпере и с широкой улыбкой. И у меня сразу становится легче на сердце.

— Майкл! — Я обнимаю его. — Спасибо, что пришел!

— Нет проблем, — откликается Майкл. — Если бы знал, заглянул бы пораньше. — Он вскидывает бровь. — Я был вчера в «Брендон Комьюникейшнс» и услышал, что Люк болен. Но я понятия не имел…

— Да. Просто я не очень распространялась. Я ведь думала, через пару дней пройдет.

— Так Люк здесь? — Майкл заглядывает в квартиру.

— Нет, он ушел рано утром. Не знаю куда. — Я беспомощно пожимаю плечами.

— Чмокни его за меня, когда вернется. — Дэнни направляется к дверям. — И учти: его пальто от Ральфа Лорена я обратил в деньги.

Я готовлю еще одну чашку кофе (без кофеина — Майклу другого нельзя) и заглядываю в духовку, где булькают сомнительные травы; потом мы пробираемся через залежи барахла к дивану в гостиной.

— Стало быть… — Майкл убирает стопку журналов и садится, — Люк в состоянии напряжения. — Он следит, как я дрожащей рукой наливаю в кофе молоко. — И ты, судя по всему, тоже.