Афганский дневник - Юрий Лапшин

Положение идиотское. Афганцы никуда не рвутся, их ни собрать, ни организовать, а мы должны класть головы, чтобы привезти им боеприпасы, которые наполовину окажутся сразу у душманов. А Саланг с Панджшером? Сейчас там более или менее тихо, а растревожим гнездо, что тогда? За девять лет не смогли там свой порядок утвердить, а теперь быстренько-быстренько за раз все в ажуре. Шалишь. Черт знает что. По слухам, Б. В. Громов встречался с Ахмад Шахом в районе Джабаль-Уссараджа, ни о чем не договорились. Да и трудно было бы ждать компромиссов со стороны противника, за которым реальная сила, боевые, политические успехи и, по большому счету, поддержка населения.

Сидим день за днем. Готовить, собственно, нечего. Войско опытное, все при себе. Только сигнал, и мы пошли. Куда? Особых впечатлений за эти дни нет. Жадно смотрим новости и читаем газеты. Тяжелейшая катастрофа в Армении. Помощь со всей страны и со всего мира. Американцы сами говорят, что такая помощь от них впервые после Второй мировой. Самолеты с одеждой, питанием, напитками, поисковыми группами. Кровь сдал Фидель. Собираются крупные суммы марок, долларов, фунтов, крон и т. д. и т. п. Бескорыстие, помощь и сочувствие всех людей покоряют. Но и жертвы страшные. Последние, конечно, не полные еще, данные о 25 тыс. погибших и 15 тыс. раненых. К сожалению, еще прибавится наверняка. Многих просто еще не откопали. Косвенно происшедшее коснулось и нас. Вся ВТА задействована на Армению, и выход первого эшелона в Союз, скорее всего, задержат. Нет самолетов, чтобы перебрасывать из Термеза и Кушки к новым местам вышедшие из Афганистана войска и грузы.

Вечером 25 декабря сидим в битком набитой ленкомнате, досматриваем последнюю серию «Большой игры» по Юлиану Семенову, вдруг звонок: «Вам в 22.00 отлет». И закрутилось. Люди явно рады и взбодрились. Ну а дальше все понятно. Улетели быстро и организованно. Пришли три Ан-26 и два Ан-12. Даже личные самолеты Б. В. Громова и В. И. Варенникова. Сам летел в салоне, офицеры смогли расположиться с комфортом в креслах. Подумал и не стал надевать парашют. Все равно бесполезен. Сзади весь проход забит рюкзаками и людьми, при всем желании в темноте и хаосе до люка не добраться. Вся вера в искусство экипажа и везение. Пока везет. Долетели на удивление быстро.

В Баграме явно холоднее. Горы вокруг в снегу. В лунном ярком свете выглядят очень красиво. Правда, через некоторое время о красоте забыл. Холод собачий. Пока ждал последний борт, замерз изрядно. Буквально за несколько минут до моего прилета «духи» накрыли аэродром снарядами. Два упали рядом со взлетной полосой. Назавтра выяснилось, что досталось госпиталю и рембату 108-й дивизии. В госпитале чушка залетела в одну из палат и все там разворотила. Благо, всех больных уже эвакуировали в Союз, а персонала осталось чуть. В рембате один ранен. Потери ничтожные. Тоже везет.

И сегодняшняя ночь дуэльная. Где-то постоянно взрывы. В ответ бьет артиллерия. Что-то «душки» активизировались. До этого они аэродром не трогали месяца два-три. Всю ночь какая-то сволочь обстреливала вышки боевого охранения. Те палили в ответ. Не скучно. Правда, так привычно, что на стрельбу уже не реагируешь. Только в полночь где-то близко рвануло, и мы вышли посмотреть, но, вроде, все спокойно и цело.

Приближается Новый год, а новогоднего чувства нет. Даже забыл поздравить своевременно с учетом наших расстояний. Вот только вчера это сделал. Получат же где-то через 12–14 дней. Долго.

Первый батальон стоит в получасовой готовности как резерв. Сложная обстановка в районе Джабаль-Уссараджа и Гульбахара. Разведрота уже там. На Саланге пока тихо. Потерь нет. Готовимся на выход 2 января. Вроде, изменений нет, хотя и определенности тоже. Кабульский мозговой центр в какой-то странной раздумчивости. Без полной информации судить самому о чем-либо трудно. Однозначно, что у всех остальных мысли одинаковые: уходить, и чем раньше, тем лучше. Некоторые сомнения в отношении Саланга, враг этот коварнее душманов. Протащить такую армаду по зимним горам сложно. Если затянут, то к договорному сроку можно и не успеть.

Впечатления о Шинданде

Аэродром и один большой городок, слившийся из отдельных гарнизонов, лежат в Шиндандской долине. Климат явно мягче (в это время года). Летом, наверное, жарче, чем у нас в Баграме. На горизонте низенькие и остренькие, странные, какие-то игрушечные горы. Вокруг городков степь. Обстановка спокойная. В этом отношении психика местной пехоты на два-три порядка меньше испорчена, чем у нас. Такое впечатление, что и живых афганцев они не видят. Служат, как в Союзе. По крайней мере, сейчас, когда южнее наших войск нет, а на операции они толком и не ходят. Один полк (101-й) в Герате. Дорога до границы превосходная. До Союза 240 км. Добежать можно до Турагунди за полдня. И препятствий особых нет. То, что они называют перевалом, наши даже и за перевал не посчитали. Когда ходили с колонной, спрашивали: «Так где же перевал?» — и удивились, когда им сказали, что вот же, прошли.

Кишлаки странного вида. Нет таких огромных дувалов, как в нашей части. Нет толком и «зеленки». Домики маленькие с необычными куполообразными крышами. В самом Шинданде так и не побывал. От аэродрома он в 8-10 км. Обстановка в городе спокойная.

Долина обширна. Имеет историю, которую афганцы воспевают. Мол, в прошлом веке здесь объединенные отряды афганцев разбили 10-тысячный английский корпус. На самом деле корпус вымер от заразы и болезней, а оставшихся просто добили. До туманного Альбиона добралось только три человека. Наверное, мыли руки перед едой.

Неделю назад посол СССР в Афганистане Воронцов в Риме встречался с бывшим королем Захир Шахом.

Вечером бортом на Фергану улетел заболевший А. Судьин (ЗКТ). За два-три дня до моего прибытия из Шинданда улетел домой Шамиль Тюктеев (начштаба полка).

30.12.1988, Баграм. Пятница

Как долго ждали этого события, и все же постановка задач на вывод прозвучала неожиданно.

С утра торжественное собрание по поводу 44-летия полка. Выступили А. Греблюк и В. Востротин. Потом концерт самодеятельности и кратко для офицеров и сержантов постановка задач для вывода. Сколько проблем. Полк уходит 2 января. Остаются почти четыре сотни уволенных в запас: те, кто будет сдавать городок, и те, кто придет на Саланг позже. Я остаюсь сдавать наш родной городок. Сегодня сделал последний его снимок. А может, не последний? Ведь уйду отсюда 7–9 января. Последние дни лил дождь. Снимок получился не характерный для Афгана. Хмурое видение, лужи да кусок нашего модуля, клуб и вдали освещенный солнцем Панджшер, его заснеженные вершины. Действительно, можно сказать, что все родное. Не верим в искренность ветеранов ВОВ, для нас это далекое и мемуарное. Сейчас и сам уже готов сказать, что это наша жизнь и не будет события ярче по воспоминаниям и ощущениям. Другие тоже нас не поймут, но жизнь не остановить и каждому достанется свой Афган.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});