История Беларуси - Митрофан Довнар-Запольский

Многого комиссия и не могла сделать по условиям того времени, да и существовала она в белорусских областях недолго. Все же, несомненно, что комиссия подняла школьный вопрос, заинтересовала в нем общество и влила в школу новые прогрессивные идеи.

Надо заметить, что параллельно с деятельностью Эдукационной комиссии в еще не присоединенных к России областях, в Могилевском наместничестве также шла работа русского правительства по устройству и обновлению школы на новых началах. В 1791 г. были открыты малые народные училища (тип школы, приближающийся к средней) в Орше, Копыси, Мстиславле, Черикове, Чаусах, Невеле и Велиже. В Могилеве в 1789 г. открыто главное народное училище, такое же училище открыто в Полоцке. Этот тип училища представлял собою среднюю школу с весьма широкой программой. В Витебске было открыто четырехклассное училище. Кроме того, в Полоцке, Витебске и Динабурге были сохранены иезуитские коллегии.

В таком виде школы перешли от Эдукационной комиссии в ведение русских властей после присоединения остальной части Белоруссии к России. В школах, устроенных Эдукационной комиссией, были свои достоинства и недостатки. В общем школьное дело в присоединенных по второму и третьему разделам областях представлялось в следующем виде. В Вильне, кроме университета, была еще поветовая шестиклассная школа. Затем, в пределах Виленской губернии были еще школы четырех и трехклассные: в м[естечке] Борунах Ошмянского уезда, в Лиде, Щучине, Колтынянах, Меречи. В Гродно, Новогрудке и Жировицах были шестиклассные школы, низшие школы были в Бресте, Слониме, Лыскове, Вилькомире; в Минской губ., кроме главной школы в Минске были меньшие школы в Слуцке, Бобруйске, Мозыре, Поставах и в Холопеничах. Кроме этих правительственных школ были еще конвикты, т. е. школы, содержавшиеся на пожертвованные средства для обучения детей бедных шляхтичей и частные пансионы. Конвикты содержались обыкновенно пиарами или базилианами. Так, в Вильне было четыре конвикта.

Так как школы перешли в ведение русских властей в эпоху борьбы и только после кратковременного заведывания ими Эдукационной комиссии, то школьное дело не было лишено многих недостатков. Мало было достойных и способных учителей. Не все предметы преподавались на основании новых учебников. Не везде школы имели подходящее помещение. Во всяком случае наследие Эдукационной комиссии, полученное русскими властями, имело важное значение в истории просвещения Белоруссии.

В первые годы русской власти школьное дело находилось в ведении министерства, которое не прилагало особых забот по развитию местной школы. Но при Александре I в России школьное дело было реформировано, и школа в Белоруссии перешла в ведение местных людей. Это был короткий период расцвета школьного дела в Белоруссии. Но, к сожалению, направление новой школы приняло своеобразный оттенок, и школа получила специфическое польское национальное направление, исключающее все, что напоминало Белоруссию и Литву.

§ 2. ВИЛЕНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

На месте Виленской академии был открыт императорский Виленский университет. Этому университету были даны широкие права тогдашних российских университетов. Устав Виленского университета во всем сходится с уставом российских университетов с той, однако, разницей, что в нем был сохранен богословский факультет и ему предоставлено право распоряжаться теми имениями, которые были пожертвованы на Виленскую академию, а равно и вообще иезуитскими фундушами, обеспечивавшими школьное дело в крае. Университетский совет получил широкую автономию. Совет имел право выбирать профессоров, деканов и ректоров, имел свой суд, свою цензуру и печать. Университет делился на четыре факультета: физико-математических наук, медицинских, нравственно-политических (юридических), словесных. При нем была учреждена главная семинария для образования священников, т. е. сохранен богословский факультет. Согласно тогдашним законам, устав 1803 г. ставил университет во главе всего учебного дела в округе. Округ отличался большими размерами и состоял из всей Белоруссии и Литвы, а также из трех украинских губерний (Подольской, Киевской и Волынской). После 1807 г. к Виленскому учебному округу была присоединена Белостокская область. Во главе учебного округа стоял попечитель округа, которым был назначен известный деятель князь Адам Чарторыйский, бывший тогда товарищем министра иностранных дел, близкий друг императора Александра I. Весной 1803 г., в ректорство ксендза Иосифа Стройновского, известного профессора права, открыт был новый университет, преобразованный из академии, при весьма торжественной обстановке. Кроме профессоров и студентов на открытие собралось множество гостей, как из числа местных жителей, так и из числа приезжих. Когда публика собралась в зале, в него чинно вошли ученые мужи, одетые в бархатные, алого цвета, тоги. В конце шествия выступал ректор. Рядом с ним шел его знаменитый предшественник, тогда уже престарелый проф. ксендз Почобут. За ним несли давний дар короля Стефана Батория — серебрянный скипетр, символ достоинства и власти ректора. На собрании говорились приличные случаю речи, причем ксендз Почобут прочел оду на латинском языке.

Теперь познакомимся с устройством образования под руководством Виленского университета. Среднее и низшее образование напоминало собой строй школ Эдукационной комиссии и согласовывалось в этом отношении с принятой в России в 80-х годах 18 в. системой народного образования. В губернских городах долженствовали быть устроены губернские гимназии, в уездных — уездные училища в составе трех классов. Предполагалось устройство приходских училищ. Назначение учителей, ревизия учебной деятельности — все это зависело от университетского совета. От него же исходило и распоряжение средствами. Работа университетскому совету предстояла очень большая. Несомненно, в этот период школьное дело впервые получило более широкое развитие. Для ознакомления с постановкой школы на месте университетом избирались особые визитаторы. Такими визитаторами в первое время были для литовских губерний Богуш, а для белорусских — академик Севергин.

На основании отчетов визитаторов можно составить довольно полное представление о количестве школ, как непосредственно зависящих от округа, так и школ, содержимых монашескими орденами. Так, визитатор Богуш в 1803 г. осмотрел 13 училищ, открытых базилианами, с 3006 учениками. Эти училища он нашел состоящими в добром порядке. Очень хвалит визитатор устроенные евангелистами школы в Кейданах и два училища в Слуцке. Всех гимназий и уездных училищ в белорусских губерниях было тогда 70 (в Виленской, в которую входила и нынешняя Ковенская — 16, в Гродненской — 8, в Витебской — 10, в Минской и Могилевской по 9). В Могилевской было 3081, в Гродненской — 1384 [учащихся], приходских училищ, пансионов и конвиктов было 60. Из числа этих училищ 47 университет принял в свое ведение в качестве уездных училищ. Кроме этих школ существовали независимые от университета школы, руководимые полоцкими иезуитами. Как известно, русское правительство сохранило иезуитов в восточной Белоруссии с их школами и фундушами. В начале 19 в. иезуиты стали добиваться признания за собой своих училищ и независимости от Виленского округа. Этого им удалось добиться, и в 1812 г. Полоцкая академия была уравнена в правах с университетами. Она состояла из трех факультетов с преподаванием языков и богословских наук. Полоцкой академии были подчинены все иезуитские учебные заведения в государстве. В пределах бывшего Полоцкого воеводства в конце 18 в. было много иезуитских школ, из коих некоторые были хорошо обставлены. Такие школы были в Лепеле, Чашниках, Глубоком, Дисне, Лужках, Безвене. Но торжество иезуитов было непродолжительным. В 1820 г. был [издан] указ о высылке иезуитов из пределов империи и об упразднении Полоцкой академии и всех подведомственных ей училищ. Недвижимое имущество приказано было передать в ведомство казенных палат, а юношеству предложено обучаться в училищах Виленского учебного округа. Тогда же поднят был вопрос об учреждении в Полоцке местной академии или лицея. Мы только что видели, в каком положении были учебные заведения в начале деятельности Виленского университета. Закончим нашу справку указанием на число учебных заведений накануне польского восстания 1831 г.: тогда в белорусских губерниях было 18 гимназий, 33 уездных училища с 7175 учениками. О других школах сведений не имеется.

§ 3. НАПРАВЛЕНИЕ ШКОЛЬНОГО ДЕЛА

Теперь необходимо присмотреться к направлению, господствовавшему в университете, и к школьной политике того времени. Главным направлением всего учебного дела в округе был его попечитель князь Адам Чарторыйский. Это был человек сильный при дворе и в то же время человек, всю жизнь свою служивший делу восстановления Польши в ее прежних границах. На Западный край и Литву он смотрел глазами поляков и не отличал их от настоящей Польши. Правда, он был еще сравнительно умерен и придавал большое значение изучению местной шляхтой русского языка. Но князю принадлежало лишь поверхностное и отдаленное управление учебным делом и заступничество перед верховной властью по всем наиболее щекотливым делам. Ближайшим его помощником, хотя и неофициально, был знаменитый ученый Фаддей Чацкий, староста Новогрудский, шляхтич волынский. Официальное его положение заключалось в том, что по избранию университета он был визитатором волынских и киевских училищ. Однако, он пользовался таким весом у князя Чарторыйского, у министра народного просвещения графа Завадовского, полонофильствующего украинца, и в польском обществе, как крупный ученый и политический и общественный деятель, что не только самостоятельно распоряжался в пределах своего визитаторства, но его программа действий, его влияние сказывалось на всем ходе учебного дела. Он воодушевлял своих современников, всюду в учебном деле проводил и свою программу, и угодных ему лиц. Он был недостаточно сведущ в педагогическом деле, но зато нашел себе прекрасного помощника в лице бывшего ректора Краковского университета, знаменитейшего из людей того времени, Коллонтая. Этот писатель был известен своим демократическим направлением и потому был только в качестве неофициального советника Чацкого. Но учебные планы, программы, подбор лиц, весь дух школ был направлен Чацким по указанию Коллонтая. Позже Чацкий стал несколько тяготиться зависимостью от Коллонтая и нашел себе нового помощника в лице опять-таки виднейшего из тогдашних деятелей, знаменитого астронома по специальности и видного общественного деятеля Яна Снядецкого, который по настоянию Чарторыйского и Коллонтая занял кафедру в Вильне и принял здесь место ректора университета. Так виднейшие представители польской национальности по уму и по сильно развитому национальному чувству сошлись в одном общем деле руководства школы в белорусских, украинских и литовских губерниях. В их руках сделалась школа оружием политики, ибо на университет и на школу они смотрели с этой точки зрения. Переписка Чацкого, Коллонтая и Снядецкого дает объяснение тем мерам, которые осторожно предпринимали Чацкий или Снядецкий, когда выступали как представители русской власти в крае. Эти лица были представителями сильно бродившего в поляках чувства к утраченной свободе своей родины. Ксендзу Коллонтаю казалось, что в то время, когда зарождалось уже сомнение в возможности спасения польской науки и языка, сам промысел божий «готовил им приют в самом могущественнейшем славянском государстве». Этот промысел выразил свою милость к полякам в политике Александра I, который освободил поляков от употребления «постороннего и навязанного» русского языка в белорусских губ[ерниях]. По словам Коллонтая, великодушие государя «спасло нам наш язык, спасло науку». Тем более, что Виленский университет обладал богатейшими в Европе фундушами. Эти слова знаменитого писателя вполне соответствуют действительности и польское влияние в Белоруссии получило такой расцвет, такую силу, какой оно никогда не имело раньше. Князь Чарторыйский с гордостью записал в своих мемуарах, что «Виленский университет вполне сделался польским». Действительно, все направление преподавания получило яркую польскую национальную окраску. Это заключалось, прежде всего, в подборе учителей и в борьбе со всеми теми элементами, которые так или иначе противились или не вполне рьяно поддерживали новый курс. Надо заметить, что Чацкий, прежде всего, встретил оппозицию в среде виленской профессуры. В первое время во главе университета стоял, как мы знаем, ксендз Стройновский. Им были очень недовольны Коллонтай и Чацкий. По словам последнего, виленская профессура питала «позорную ненависть к нашим постановлениям». Сущность спора заключалась в том, что Стройновский никак не хотел понять, «какими личностями необходимо заместить университетские кафедры» и Коллонтай даже боялся, что при таком ректоре университет «перестанет быть школою для поляков». Конечно, Виленский университет не нравился Чацкому и его друзьям. Оттого и Снядецкий высказывает очень невысокое мнение о виленской профессуре эпохи ректорства Стройновского, чего в действительности никак нельзя было бы сказать. Сущность спора заключалась в том, что Стройновский, как истый ученый, вышедший из интернациональной школы иезуитов, заботился, прежде всего, о поднятии научного значения университета. Благодаря его стараниям университет приобрел много новых сил, крупных ученых, прекрасно был поставлен медицинский факультет. Но этими силами были не поляки, или, по крайней мере, не поляки-националисты. Эту-то политику Стройновского осуждали Чацкий, Коллонтай, Снядецкий, хотя сами не раз сознавались в том, что бедная польская наука не может еще давать подготовленную должным образом профессуру.