Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ступай-ка ложись. — Наташа взяла его под руку и настойчиво потянула к двери. — Приедет сын, а ты с температурой. Хорошо же встретишь его! Пойдем-ка, пойдем.
Едва только они вошли в кабинет, как зазвонил телефон. Трубку взяла Наташа. Петр Ананьевич обратил внимание, что после первых же услышанных фраз изменилось выражение ее лица. Оно сделалось растерянным и беспомощным.
— Сегодня? Вы говорите — сегодня? — переспрашивала Наташа. — Нет, нет, я передам. Вот этого не знаю. У него температура.
— Что случилось? — Он едва дождался конца разговора.
— Сегодня приезжает Ленин.
— Сегодня? В котором часу?
— Ночью. После одиннадцати. Все собираются у дворца Кшесинской к семи вечера.
— Дай костюм.
— Петя!?
— Наталья! Дай костюм!
Весна! Теплынь! Людей на улицах — тьма. Повсюду флаги, флаги, флаги. От красного рябит в глазах. Идут отряды красногвардейцев с винтовками, в пулеметных лентах, по мостовым катят извозчики. У закопченных стен Судебной палаты митингуют.
Обыкновенная жизнь революционного Петрограда… И ведь пока никто на улицах, должно быть, не знает о приезде Ленина. Петр Ананьевич останавливается у толпы митингующих и, улучив минутку, громко объявляет:
— Товарищи, сегодня приезжает Ленин.
К нему поворачиваются едва ли не все головы.
— Сегодня? Почему мы ничего не знаем?
— Приходите к Финляндскому вокзалу к десяти.
Во дворце Кшесинской суматошно. Дворец наводнен шумом, беготней и выглядит не таким деловито-спокойным, каким привык его видеть Петр Ананьевич. Голоса звучат громче, чем всегда. Хлопают двери, трещат пишущие машинки, кто-то надрывается у телефона:
— Телеграмму в Кронштадт! Да, телеграмму! Бронедивизион мы известим сами. Сами! Собираться в семь. Здесь!
Петр Ананьевич здоровается за руку с Еленой Дмитриевной Стасовой, Владимиром Дмитриевичем Бонч-Бруевичем. Все в приподнятом настроении. Лишь Елена Дмитриевна, по обыкновению, не отвлекается от повседневных дел. Просматривает бумаги, подписывает документы, дает указания машинисткам, отвечает на телефонные звонки. И тем не менее она спрашивает Красикова:
— Что это с вами? Опять компресс?
— Да вот… — он разводит руками.
— Не знаете, Наталья Федоровна закончила? Нужно все хвосты обрубить сегодня. Завтра, скорее всего, будет не до этого.
— Кажется, закончила, — отвечает он и просит: — Елена Дмитриевна, пусть ее позовут сюда. По-моему, ей следует пойти с нами к вокзалу.
— Передам.
Снизу доносится гул голосов и чьи-то команды. Там, очевидно, начинает собираться народ. Бонч-Бруевич обращается ко всем:
— Товарищи, семь часов. Пора!
Шли небольшой колонной человек из двухсот. Пели «Марсельезу», «Интернационал», «Варшавянку». Рослый рабочий-путиловец в черной кожаной куртке нес развевающееся на ветру знамя. Разговоры не смолкали. Говорили о чем-то постороннем, но все думали об одном — о том, что с приездом Ленина начнется новый этап революции.
Ближе к Финляндскому вокзалу улицы сделались как бы теснее от людских толп. Рабочие колонны с красными флагами, воинские — с оркестрами — все сливалось в один сплошной поток. По Литейному мосту медленно двигались броневики. На тротуарах скапливались любопытные. Кое-кто из них пристраивался к шествию.
Из толпы на тротуаре выбежала Наташа и пошла рядом с мужем.
— Ничего подобного никогда не было. Весь город вышел. Никогда не видела столько народа на улицах.
— Чему удивляться? — Обернулся идущий впереди рабочий. — Ленин приезжает. Ленин!
Площадь у Финляндского вокзала являла собой людское море, а высокие дома вокруг — неприступные берега, встающие на пути штормовых волн. Тысячи людей запрудили площадь, и казалось немыслимым пробиться к вокзалу. Колонна большевиков пристроилась в хвост медленно ползущему броневику. Толпа неохотно расступалась, давая путь стальной махине.
Совсем стемнело. В городской мрак с высоких крыш вонзились яркие прожекторные лучи. Они скользили по людской массе, выхватывали из темноты флаги, плакаты, лозунги, задерживались ненадолго на неподвижных телах броневиков.
Петр Ананьевич и несколько большевиков из Исполкома прошли в парадные комнаты вокзала. Прежде доступ сюда имели лишь члены царской фамилии и их свита. Сейчас здесь был почти весь Исполком. Появились представители районных комитетов, газетные репортеры и фотографы. Несколько меньшевиков и эсеров о чем-то договаривались в уголке…
В половине одиннадцатого вышли на перрон. Народу и здесь было порядочно, однако в сравнении с площадью он казался пустынным. Сюда доходил лишь стойкий отдаленный гул да в освещенных окнах вокзала видны были прильнувшие к стеклам лица — многие надеялись хотя бы из окна увидеть, как будут встречать Ленина.
В одиннадцать часов в черной стене ночи возникло круглое светящееся пятно. Оно быстро увеличивалось. Раскатисто прозвучала команда:
— Станови-ись!
Народ сдвинулся с места, зашумел. И на площади, за вокзалом, возрос гул. Все слышнее и слышнее шипение паровоза, все светлее и светлее ночь.
Громадная, пышущая жаром железная масса локомотива, ослепляя светом фонаря и оглушая свистом пара, медленно подползла к вокзалу и замерла. Пространство огласилось исчезнувшими было человеческими голосами:
— Товарищи, сюда! К пятому вагону!
— Скорее, скорее!
— Куда, куда вы?
— Не отставайте! Поторопитесь же!
Петр Ананьевич быстро шел вдоль вагонов с тускло освещенными окнами. У пятого вагона в четком строю замер почетный караул. Все взволнованы и молча ждут. И вот — наконец-то! Первым по ступенькам сходит Ленин. На лице улыбка, смущенная и как будто растерянная. Глаза еще не свыклись с темнотой, и он щурился, вглядываясь в лица. Внезапно перед ним вырос начальник почетного караула и, взяв под козырек, четко отрапортовал. Ленин отдал честь. Бонч-Бруевич о чем-то шепотом напомнил Владимиру Ильичу. Ленин кивнул и обратился с приветствием к встречающим.
Петр Ананьевич слушал знакомый голос, незабываемые интонации и с трудом преодолевал мальчишеское искушение подойти поближе, всмотреться в лицо Ленина, заглянуть в глаза. Владимир Ильич умолк и направился к встречающим, здороваясь со всеми за руку. Петр Ананьевич в волнении дожидался своей очереди. По мере приближения Владимира Ильича беспокойство его возрастало.
И вот они друг против друга. Ленин кивнул, улыбнулся, подал руку. А на лице такое выражение, словно бы он говорил: «Вот видите, мы снова вместе. Это хорошо, что вы здесь».
В парадных комнатах Владимир Ильич выслушал многословное приветствие Чхеидзе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- 22 смерти, 63 версии - Лев Лурье - Биографии и Мемуары
- Первое российское плавание вокруг света - Иван Крузенштерн - Биографии и Мемуары
- Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой - Кристоф Рехаге - Биографии и Мемуары
- Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов - Биографии и Мемуары
- Сибирской дальней стороной. Дневник охранника БАМа, 1935-1936 - Иван Чистяков - Биографии и Мемуары
- Александра Федоровна. Последняя русская императрица - Павел Мурузи - Биографии и Мемуары
- Смертельный гамбит. Кто убивает кумиров? - Кристиан Бейл - Биографии и Мемуары
- Алексей Писемский. Его жизнь и литературная деятельность - А. Скабичевский - Биографии и Мемуары
- Иоанн Грозный. Его жизнь и государственная деятельность - Евгений Соловьев - Биографии и Мемуары
- Елизавета Петровна. Наследница петровских времен - Константин Писаренко - Биографии и Мемуары