Лунный свет - Дженн Беннетт

в унитаз.

Так что да, некоторые претензии, которые нам выдвигают защитники животных, действительно могут иметь под собой некоторую почву.

– Кстати, – не без колебаний сказала я, – хотела тебя спросить… Как твоя мама?

– Мы с ней не разговариваем. – Он посмотрел на меня, увидел на лице выражение вины и поспешил добавить: – Не переживай. В ссоре мы всегда избегаем друг друга. Я всегда позволяю ей сделать первый шаг, потому как именно она у нас считается взрослой. Так или иначе, сейчас, когда мы живем в разных домах, это в тысячу раз легче, так что да здравствуют «Зеленые Фронтоны».

Он старался говорить беспечно. Теперь я могла определить это по едва заметному взмаху его ресниц, по тому, как он пожимал плечами.

– Мне очень досадно, что вы поссорились, – сказала я, чувствуя себя от этого просто ужасно.

Он открыл рот, словно собирался что-то сказать, но промолчал. Потом его взгляд долго блуждал по моему лицу – настолько, что сердце бешено ринулось вперед, а в груди разлилось тепло.

– Хочешь, покажу фокус? – спросил Дэниэл, извлекая из застегнутой на молнию фирменной куртки отеля колоду карт.

Его невероятно быстрые пальцы ее перетасовали и развернули веером, представляя мне на обозрение.

– Вытащи карту.

– Колода крапленая?

– Этого тебе спрашивать не положено, – ответил он, приподняв уголки рта, – испортишь все впечатление. Просто вытащи карту, и все.

Мои пальцы застыли над истертыми голубыми уголками карт, одну из которых я действительно вытащила.

– Не показывай ее мне, – сказал он, сложил колоду обратно и сжал в руке. – Теперь посмотри ее и запомни.

Я сложила руки вместе, дабы закрыть от него карту, и быстро на нее глянула.

– Запомнила? – спросил он.

Это была двойка червей, посреди которой красовалась выполненная маркером от руки прописными буквами надпись: ПОДНИМИ ГЛАЗА.

Я так и сделала – в тот самый момент, когда он прижался ко мне губами.

Отвлечение внимания.

Это оказалось полной неожиданностью, и я, ни о чем не думая, поцеловала его в ответ. Его губы были теплые и податливые. Колоду он по-прежнему держал в руке, теперь я чувствовала ее прикосновение к моей шее. Все мое тело затопила волна наслаждения. Затем он от меня отстранился, и когда мои пальцы перестали ощущать бугры мышц на его груди, я пошатнулась, к щекам прилил жар, а от нахлынувшего удивления закружилась голова.

– Минувшей ночью мы напрочь об этом позабыли, – хриплым голосом произнес он.

В ответ я сумела издать лишь невнятный звук, больше похожий на скулеж, чем на выражение согласия.

– Фокус был так себе. И как теперь прикажешь мне работать?

– Никогда не верь иллюзионисту, Берди, – сказал он, улыбаясь глазами.

Затем бросил через плечо взгляд и швырнул колоду в мусорную корзину за стойкой администратора. Один из сидевших в вестибюле бизнесменов встал и направился в нашу сторону.

– Увидимся после работы, – прошептал Дэниэл, – на завтрак у нас будет пирог. Когда я с мамой в ссоре, в этом есть и положительный момент – она не может стенать, что я не вовремя явился домой.

Я посмотрела, как Дэниэл пересек вестибюль. Во мне по-прежнему мурлыкало тепло, в туфельках машинально поджимались пальцы ног. Подобные чувства не положено испытывать на публике.

Бизнесмен подошел к стойке и попросил у меня ручку. Я дважды ее уронила – в тот самый момент, когда из служебного помещения появился Чак.

– На тебя опять напала одурь, – пробормотал он, проходя мимо меня, – проснись, ночь будет долгой.

С приклеенной улыбкой, предназначенной специально для постояльцев, я дождалась, когда все ушли, быстро присела на корточки перед мусорной корзиной и вытащила выброшенную Дэниэлом колоду карт. На каждой из них присутствовала одна и та же фраза: ПОДНИМИ ГЛАЗА.

Друзья так не поступают.

Я представила себе, как он их метил, все эти карты, может, даже сидя на том зеленом диване. Интересно, сколько времени это у него отняло? Затем вспомнила, что они с Черри не разговаривают, и подумала, что это моя вина. Если мы с Дэниэлом собирались дружить, то мне не хотелось, чтобы она меня возненавидела. Нельзя допустить, чтобы ему пришлось выбирать меня в ущерб собственной матери.

Что ты делаешь рядом с моим сыном?

Возможно, теперь у меня на этот вопрос имелся ответ получше.

Возможно, пришло время решить проблему, мною самой и порожденную.

На следующее утро я села на паром, отправилась в город и запрыгнула в автобус, останавливавшийся за Интернешнл Дистрикт. И поскольку раньше мне в этих краях бывать не приходилось, не сразу сориентировалась на месте. Но когда увидела через дорогу черно-красное одноэтажное строение, то сразу узнала его по фотографиям в Интернете. Танцевальная студия «Сальса».

После ночной смены между мной и Дэниэлом не произошло ровным счетом ничего заслуживающего внимания. В «Лунном свете» оказалось на удивление много народу, нашу обычную кабинку заняли другие, поэтому нам в итоге пришлось устроиться за стойкой, которую никак нельзя назвать идеальным местом для задушевных разговоров. Но я особо и не возражала. Мне было просто радостно сидеть рядом с ним и чувствовать прикосновение его плеча. Мы взяли на двоих кусок дежурного пирога: «ГРУШИВВЕРХ: с приправленными пряностями анжуйскими грушами и божественным облаком штрайзеля сверху». Он меня настолько впечатлил, что не дал приуныть, даже когда мы заговорили о деле Рэймонда Дарке, хотя ни он, ни я понятия не имели, с какой стороны к нему теперь подойти. Это был просто один из многих моментов, неудачных для нас на этой неделе. Нареканий – и то только чудом – не вызывало только одно: наши с Дэниэлом отношения.

И надо было добиться, чтобы так продолжалось и дальше. Чем я, собственно, сейчас и занималась, усиленно подавляя желание развернуться и ринуться в противоположную сторону.

Она просто его слишком опекает, как мама-медведица. Тебе вполне это под силу.

Когда за моей спиной по Джексон-стрит опять рванули машины, я опасливо переступила порог танцевальной студии. От входа зал для занятий танцами, по виду очень похожий на склад, отделяла стойка администратора, за которой в данный момент никого не было. По полированному деревянному полу в окружении кирпичных стен к двери стайкой направлялись несколько мокрых от пота человек, по всей видимости возвращаясь с урока бачаты, который аккурат только что закончился. Расписание занятий, как и список преподавателей, присутствовало в Интернете, так что отыскать Черри Аоки не составило никакого труда.

Увидеть, впрочем, тоже – в этот момент она как раз шла по танцполу в свободных, желто-одуванчикового цвета брюках для занятий танцами и футболкой без рукавов с надписью «ВСТРЯХНИСЬ!». Но когда она в свою очередь тоже меня узрела, у меня пересохло во рту и я почти даже струсила. А что, если это огромная, невероятная ошибка, ЧМС? Я ничуть не сомневалась, что она посчитала меня какой-нибудь дурой с улицы, которая пришла записаться в танцевальный