Евангельская история. Книга третья. Конечные события Евангельской истории - Протоиерей Павел Матвеевский

Но в предсмертной жажде искупителя нашего под внешним покровом сокрыт был таинственный смысл. Это – не просто телесная потребность, но некое высшее, духовное жаждание. Богочеловек жаждал нашего спасения, жаждал исполнить волю отца небесного и совершить дело Его (Ин. 4, 34); жаждал до дна испить ту чашу скорбей и страданий за грешный род человеческий, которой устрашалось человечество Его в саду Гефсиманском; жаждал удовлетворить за нас Божественному правосудию, искупить нас от греха и проклятия, разрушить державу смерти и ада; наконец, он жаждал, чтобы ни одна черта из того, что было предсказано о нем в священном Писании, не осталась неисполненною (Ин. 19, 28). наступала великая минута дня Христова (Ин. 8, 56), которой жаждал наш искупитель, жаждало все человечество. крестное жертвоприношение окончено. Предвечное определение триипостасного Божества о спасении рода человеческого исполнено. Правда Божия удовлетворена. гнев и осуждение, тяготевшие над падшим человеком, отменены. Пророчества сбылись, прообразования осуществились, обеты, данные патриархам, выполнены, кровь пролита до последней капли, синагога упразднена, Церковь основана. спаситель, видя, что дело, которое отец небесный дал Ему исполнить на земле (Ин. 17, 4), совершено и что Ему подобает внити в славу, которую он имел у отца прежде бытия мира (Лк. 24, 26; ин. 17, 5), сказал: совершишася! – и потом возвысив голос, воскликнул: Отче, в руце Твои предаю дух Мой! Это были последние слова на кресте того, кто, Себе умалив и смирив, послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2, 7–8). За сим он преклонил главу и испустил дух, предав его Богу отцу. «так умерло тело и произошло его разрешение, а Бог слово непреложно был и в теле, и в душе, и в себе самом, сый в лоне отчем, в показание своей неизменяемости» (свт. афанасий александрийский).

Христос был распят и вознесен на крест около 9 часов утра по современному исчислению (по еврейскому времени той эпохи шел 3-й час). он страдал на кресте шесть часов и умер в 15 часов дня (по еврейскому времени – в 9-м часу). Помрачение солнца, продолжавшееся до самой смерти господа, показывало всему миру, что на земле совершалось событие необычайное. Далеко от места распятия Иисуса Христа, в александрии Египетской, эллинский ученый-мудрец Дионисий ареопагит,[7]

Когда апостол Павел проповедовал Христа в афинском ареопаге, Дионисий уверовал во Христа, услышав о тьме, бывшей по всей земле при страданиях и крестной смерти спасителя, и которую он сам наблюдал. вместе со своими домашними Дионисий принял крещение. оставив дом и семейство, святой муж в течение трех лет пребывал с апостолом Павлом.

Во время гонения на христиан Дионисий был казнен за городом. По смерти своего угодника Бог явил чудо. обезглавленное тело святого, по действию силы Божией, стало на ноги и, взяв в руки свою голову, прошло с ней до того места, где была устроена Церковь. отдав затем свою главу одной благочестивой женщине по имени катулла, оно упало на землю. Многие, видевшие сие чудо, уверовали во Христа. тело святого Дионисия христиане погребли на том месте, где он отдал катулле свою главу. Пострадал святой Дионисий на 90-м г. своей жизни, в 96 г. по р. Х.

Наблюдая трехчасовую тьму посреди дня, противоречащую всем астрономическим законам, воскликнул: «или конец мира, или сын Божий страждет!» как астроном, Дионисий знал, что естественное солнечное затмение бывает в новолуние. в тот же день, 14 нисана, когда праздновалась ветхозаветная пасха, было полнолуние, солнце и луна стояли в противоположных концах от Земли, и потому естественным чередом солнце никак не могло быть прикрыто тенью.

Другие знамения, последовавшие за смертью Его, свидетельствовали Иерусалиму и народу иудейскому, что страдавший на кресте был Мессия, отвергнутый и пренебреженный ими. когда Христос, Ходатай Нового Завета (Евр. 9, 15), единем приношением совершил есть во веки освящаемых (10, 14) и своей кровью утвердил новый Завет (9, 12) для замены ветхого (10, 9), внутренняя завеса Иерусалимского храма разодралась надвое, посередине, сверху до низу. Эта завеса отделяла святилище от святая святых (Исх. 26, 31–33), куда мог входить для кропления жертвенной кровью один первосвященник, и притом однажды в год, в день очищения (Лев. 16, 1–17). По принесении на кресте истинной жертвы агнца Божия, принявшего на себя грехи мира (Ин. 1, 29), ветхозаветные жертвы так же, как и весь прообразовательный закон, сень имый грядущих благ, а не самый образ вещей (Евр. 10, 1), теряли свое значение и уступали место закону благодати. раздрание завесы, сделавшее неудобозримое зримым для всех, неприкосновенное и недоступное доступным, самым делом показало, что «таинственное место, в которое повелено было входить одному первосвященнику, теперь открылось для всех, чтобы не было уже никакой разности в лицах там, где не осталось ни тени святости» (свт. лев великий). Это был последний образ ветхого Завета, наглядно свидетельствовавший о том, что наступает новое служение Богу духом и истиною, и не в Иерусалиме только, а на всяком месте (Ин. 4, 21, 23), и что для новозаветных чад отверзается не святая святых, а самое небо, куда предтечей вниде Иисус (Евр. 6, 20), чтобы предстать пред лице Божие со своею кровью (9, 12, 24).

К этим чудным «знамениям власти» (свт. Иоанн Златоуст), с которыми умирал Божественный искупитель, присоединились другие, не менее поразительные действия всемогущества Божия. Земля, обремененная неправдой людей, прияв в недра свои спасительный крест Христов, потряслась, и это землетрясение было так необыкновенно и отлично от подобных явлений природы, что, по замечанию святого евангелиста Матфея (27, 54), весьма сильно подействовало вместе с другими чудесами даже на ожесточенные сердца римских воинов, стерегущих Иисуса. от страшного сотрясения земли расселись скалы гор; треснул и самый утес Голгофы и доныне, во свидетельство всем векам и народам, сохраняет на себе эту трещину, на которую еще святитель кирилл Иерусалимский в IV в. указывал как на видный для всех памятник страданий господа[8]. отверзлись погребальные пещеры, которые, по обычаю иудеев (ис. 22, 16), были высекаемы в недрах скалистых гор: тяжелые камни, заграждавшие входы их, от сотрясения отпали, а также и расселины, образовавшиеся вследствие колебания гор в стенах и сводах этих пещер, оставляли их открытыми. Это отверстие гробниц служило приготовлением к новому, еще большему чуду, показавшему, что «Пригвожденный есть Владыка земных и преисподних» (прп. иси дор Пелусиот) и что сила искупительной смерти Его простирается на загробный мир: воскресли многие тела усопших святых – людей праведных, с верой ожидавших спасения и избавления во Христе (Лк. 2, 30, 38), и эти вестники иного мира после того, как Христос, Первенец из умерших, воскрес из мертвых (1 кор. 15, 20), вышли из гробов, вошли в святой Иерусалим и явились многим, дабы, как замечает святитель Иоанн Златоуст, «сия действительность не сочтена была за мечтание». явление воскресших живым свидетелям страданий и смерти Богочеловека, кроме обличения неверия саддукеев, говоривших, что нет воскресения (Деян. 23, 8), должно было служить, с одной стороны, утешением и ободрением для малого стада верующих (Лк. 12, 32), остающихся среди мира, враждебного Евангелию (Ин. 16, 19), а с другой – загробной, самой убедительной проповедью о покаянии – городу, не уразумевшему времене посещения своего (Лк. 19, 44), и народу, отвергшему своего Мессию.

Теперь, когда даже неодушевленная природа как бы сострадала страдавшему на кресте, омрачалась и сотрясалась при виде умершего искупителя, самые жестокие сердца умягчились и безумные крики злословия и клеветы смолкли. римский сотник, стоявший напротив распятого, слыша предсмертный вопль Его и видя помрачение солнца, землетрясение и все происходившее, прославил Бога и сказал: воистину Человек Сей праведный Сын бе Божий. вместе с ним и те воины, которые стерегли господа, приведенные в великий страх знамениями, сопровождавшими кончину Его, говорили: воистину Божий Сын бе Сей. Это исповедание, без сомнения, еще не было полным и сознательными признанием Божества Христова в том смысле, как оно возвещено самим господом; тем не менее, устами язычников говорило искреннее, глубокое чувство, которое впоследствии привело сотника и двух воинов к истинной и совершенной вере во Христа. Предание называет сотника лонгином. став очевидцем всех событий, совершившихся при крестных страданиях Христа, а затем землетрясения при Его воскресении и явления Ангела, отвалившего камень от входа в пещеру гроба господня, лонгин всецело уверовал во Христа с двумя присутствовавшими при этом воинами и сделался проповедником воскресения Христова, возвестив всё бывшее Пилату и первосвященникам иудейским.