Портрет смерти - Нора Робертс

– Надеюсь, что ты спишь. – Рорк улыбался, но его лицо было уставшим. – Мне следовало позвонить раньше. Но… тут все сложно. Я собираюсь ложиться. Здесь уже поздно, точнее, рано. Вечно я забываю про разницу во времени. Извини, что не сумел поговорить с тобой сегодня… то есть вчера. Вот черт… – Он улыбнулся и сжал пальцами переносицу, пытаясь снять напряжение. – Я плохо соображаю. Наверно, надо прилечь на пару часов. Со мной все в порядке, не волнуйся. События развиваются не так, как я ожидал. Хотя я и сам не знаю, чего ждал. Позвоню тебе, когда проснусь. Не работайте допоздна, лейтенант. Я люблю тебя.

Ему не следовало так расслабляться! Не следовало быть выбитым из колеи и беззащитным.

Может быть, он и не хотел, чтобы Ева была рядом, но теперь ему придется с этим смириться!

Когда он вышел во двор, над холмами брезжил рассвет. Рорк спал недолго, но крепко. Его уложили в уютной спальне со скошенным деревянным потолком, старинными тюлевыми занавесками на окнах, широкой железной кроватью с лоскутным стеганым одеялом.

Они обращались с ним как с родным. Словно он был блудным сыном, вернувшимся наконец домой. И приготовили жаркое из козленка и яблочный пудинг – ирландский вариант упитанного тельца.

Устроили ceili – пирушку с музыкой и рассказами. Удивительно, сколько людей собралось, чтобы поговорить о Сиобан, о нем самом, посмеяться и поплакать.

Рорк не знал, как ему вести себя с дядьями, тетками, кузенами, двоюродными племянниками, бабушкой и дедушкой, свалившимися ему как снег на голову. Их гостеприимство выбивало его из колеи. Он все еще ощущал неловкость. Жизнь, которой они жили, и мир, в котором они обитали, были от него дальше, чем луна. И тем не менее и эта жизнь, и этот мир были у него в крови. А он и не догадывался об этом.

Как он сумел за несколько дней решить такую сложную задачу? Как обнаружил правду, тридцать лет скрывавшуюся за ложью и смертью?

Засунув руки в карманы, он бродил по заднему двору с аккуратными овощными грядками, яркими цветочными клумбами и теребил в руке пуговицу. Пуговицу Евы, которая оторвалась от ее пальто в тот день, когда они познакомились. С тех пор он хранил ее как талисман.

Будь Ева рядом, он чувствовал бы себя увереннее. О боже, как ему хотелось, чтобы она была рядом!

Он посмотрел в поле, где тарахтел трактор. За рулем сидел либо его дядя, либо двоюродный брат. Фермеры. В его жилах течет кровь фермеров. Вот так сюрприз…

Простые, честные, работящие, богобоязненные. Другая кровь, которая тоже текла в его жилах, была совсем иной. Не это ли столкновение, не это ли противоречие сделали его тем, кем он стал?

Было раннее утро, и над травой курился туман, смягчавший освещение. Внезапно в мозгу Рорка всплыла строчка из Йетса[8]: «Где холм с холмом играет в чехарду». Так оно и было. Он видел холмы, тянувшиеся до самого горизонта, ощущал запах росы, травы, влажной земли и колючего шиповника. И слышал птиц, певших так, словно жизнь была им в радость.

Всю свою жизнь – по крайней мере, после побега от ублюдка, который породил его, – Рорк добивался того, к чему стремился. Успеха, богатства и власти. Он и без доктора Миры знал, что делает это, стремясь получить компенсацию за годы бедности, боли и унижения. Прогнать прочь даже воспоминания о них. И чем это кончилось?

Чем, черт побери?

Глупо считать, что богатство может принести счастье.

Он брал все, что ему требовалось или просто хотелось. Боролся, покупал и всеми способами приобретал то, что доставляло ему удовлетворение. А теперь не знал, что с этим делать.

Нужно позвонить Еве.

Рорк посмотрел на поле, покрытое серебристым туманом, на ярко-зеленые холмы, но вместо того, чтобы достать карманный видеотелефон, продолжал играть с пуговицей. Он не хотел звонить Еве, он хотел прикоснуться к ней. Обнять ее, просто обнять и снова ощутить почву под ногами.

– Почему я прилетел один, – пробормотал он, – если так нуждаюсь в тебе?

Рорк услышал громкий гул и узнал его за мгновение до того, как реактивный вертолет прорвался сквозь туман, как большая черная птица прорывается сквозь тонкую сеть. А когда птица зависла над пастбищем, напугав коров и заставив его дядю – или двоюродного брата, которые пока все были для него на одно лицо, – остановить трактор и выскочить из кабины, Рорк узнал в ней свою собственную машину.

У него похолодело в животе. Ева! Что-то случилось с Евой! От этой мысли у него подогнулись колени. Тем временем вертолет пошел на посадку.

И тогда он увидел ее. Ева сидела в кабине рядом с пилотом. Шапка коротко стриженных волос. Бледные щеки. Вполне естественно. Она боялась летать на таких машинах.

Трава на пастбище полегла кругами. Потом шум умолк, и ветер стих.

Ева выпрыгнула, держа в руке пакет. И тут его мир снова встал с головы на ноги.

Рорк, еще не очнувшийся от страха, прирос к месту. Ева, с опаской покосившись на коров, медленно пошла к нему. Когда их взгляды встретились, у Рорка перехватило дыхание. Ему показалось, что это самый счастливый миг в его жизни.

– Я только что мечтал о тебе. И ты явилась.

– Похоже, сегодня у тебя удачный день.

– Ева… – Рорк поднял руку и прикоснулся к ее щеке. – Ева, – повторил он, потом сдавил ее в объятиях и оторвал от земли. – О боже, Ева!

Ева ощутила дрожь, прошедшую по телу Рорка, когда он зарылся лицом в ее волосы. И поняла, что поступила правильно. Что бы ни было, но она поступила правильно, прилетев сюда.

– Теперь все хорошо. – Она погладила Рорка по спине. – Все хорошо.

– Ты прилетела на вертолете и приземлилась среди коров.

– Лучше не напоминай.

Рорк провел ладонями по ее предплечьям, потом взял за руки, отстранился и посмотрел в лицо.

– Должно быть, ты от меня без ума.

– Должно быть.

Его прекрасные глаза были бездонными, губы, поцеловавшие ее в щеку, – теплыми и нежными.

– Спасибо.

– Пожалуйста, но ты промахнулся. – Она прильнула к его губам, почувствовала страстный ответ и улыбнулась. – Вот это другое дело!

– Да. Ева…

– На нас смотрят.

– Коровы не в счет.

– Молчи! От этого слова у меня мурашки по спине бегут. – Когда Рорк засмеялся, Ева кивком показала ему за спину. – Я имею в виду других зрителей.

Рорк обернулся, жестом собственника обнял жену за талию и привлек к себе. Рядом с кустом шиповника стояла Синеад, удивленно поднявшая бровь.

– Это моя жена, – сказал он ей. – Моя Ева.

– Надеюсь, что твоя. Судя по тому, как ты ее обнимаешь. Высокая девочка и красивая. Кажется, она тебе подходит.

– Подходит. – Он поднес руку Евы к губам. – Очень подходит. Ева, это Синеад Лэнниган. Моя… тетя.

Ева смерила женщину пристальным взглядом. Этот взгляд говорил: тот, кто обидит его, будет иметь дело со мной. Бровь Синеад выгнулась еще круче, а уголок рта приподнялся.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});