Игра Арканмирра - Петр Верещагин

Следующий мой поступок можно объяснить лишь наитием. Я набрал в горсть воды и плеснул себе в глаза.

Боль была такой, словно черный венец Преисподней вновь раскалывался на части – теперь уже вместе с моей головой. Сознание заволакивала пелена небытия, как и в прошлый раз; однако я знал, чего ожидать, и держался из последних сил…

Зачерпнуть еще воды – и выпить…

Голова вдруг стала кристально ясной, а глаза стали замечать даже отдельные снежинки на поверхности холмов, отстоявших от долины Источника на пять миль.

Боль не исчезла, она превратилась в нечто второстепенное, малозначащее; на первый план выступило то, что до поры до времени было скрыто в глубине моего сознания. Все то, что я так тщательно туда загонял, боясь выпустить наружу…

Мой жизненный путь был отмечен таким количеством в принципе невозможных ситуаций, что случайностью это не осмелился бы назвать даже самый заядлый скептик. Кто только не встречался мне на этом Пути – низшие демоны, Дьяволы и Владыки Ада, Странники и Властители. Боги и те снизошли до встречи со мною (если полагать таковым Лиса-Локи, как думали дети Аска и Эмблы). Я уже не говорю о противниках, с которыми мне приходилось – и, возможно, еще придется – драться; у бессмертного Чемпиона, и то навряд ли окажется на счету такая коллекция врагов, какую заполучил я в свои неполные восемнадцать.

Что это значило? Я не представлял.

Возможно, когда получу Рог и свершу то, что от меня требовали в Бездне, это выяснится.

Да, возможно. Но не более того.

И почему месть? Ведь Норны давно предрекли Асгарду поражение, а мелкие отличия, увиденные мною в картинах Рагнарока, неизбежны. Все равно ни один стратегический план битвы еще не пережил ее начала…

Вопросы следовали один за другим, становясь все более заковыристыми, а я не мог отыскать ни одного ответа, которым был бы способен удовлетвориться.

И тут у меня в голове словно распахнулось окошко, в которое я, естественно, не преминул заглянуть.

Увиденного с лихвой хватило, чтобы заставить меня потерять сознание – и вновь это случилось на берегу Источника. Чем это окончится, я уже подозревал, но поделать ничего не мог…

Занавес: радужное покрытие Бифроста.

Сцена: Бездна, озаренная вспышками сталкивающихся звезд.

Стол. Несколько призрачных фигур вокруг него: Игроки.

Зависшая над столом светящаяся сфера, в деталях отражающая нужный участок игрового поля.

Ящики со множеством фишек, ожидающих своего появления на сцене. Клетки Доски меняют границы, очертания и размеры практически ежесекундно; цвета, достоинство и расположение Фигур также не отличаются постоянством.

Разбросанные в живописном беспорядке карты из четырех различных колод. Пятая разложена в пасьянс, однако прочтение его не имеет ни малейшего смысла.

Тихий, завораживающий стук игральных костей. Большинство из них имеет гораздо больше шести граней, но иногда на стол падают и пирамидальные.

Пачка разноцветных листков с непонятными изображениями и записями. Некоторые аккуратно расчерчены в таблицы, другие заполнены беспорядочными каракулями.

Раскачивающиеся подобно маятнику песочные часы, господствующие над феерической картиной Большой Игры. Шуршание песка пронизывает все вокруг, подчиняя своему хаотическому ритму жесты и голоса Игроков.

Последняя песчинка падает вниз.

Приглушенный раскат грома, за которым следует сине-зеленая шаровая молния.

Гонг: антракт.

Занавес.

6. За Гранью Очевидного

Если смерть неизбежна – умри сражаясь, и постарайся забрать с собою побольше врагов. Величина почетного караула определит твой статус в аду.

(Лазарус Лонг)

Когда Фрейя очнулась от вынужденного беспамятства, снаружи была тьма – жуткая, хорошо знакомая ей чернота Бездны. Это противоречило Игровому Кодексу, однако Искательнице было хорошо известно, что те, кто устанавливает правила, сами довольно часто пренебрегают их исполнением.

Двери распахнулись как раз в тот момент, когда она решила покинуть свои комнаты. Два дьявола-телохранителя привычно заняли позиции по бокам, прикрывая шедшего между ними тощего карлика с непропорционально большой головой. Это было скорее традицией, нежели необходимостью; навряд ли он ожидал от Искательницы каких-либо сюрпризов (если вообще существовало нечто, что явилось бы сюрпризом для этого отродья Бездны)…

Фрейя чуть наклонила голову.

– Прервана Игра, – сообщил Элрос, Лорд Десятого Круга. – До выяснения обстоятельств.

– Обстоятельств чего? – спросила Искательница. – И при чем тут мой дворец?

– Не тебе вопросы задавать здесь.

– Прекрасно. Спрашивай – из вопроса можно узнать гораздо больше, чем из ответа…

– На контакт с Асгардом тебя кто уполномочил?

– Я не устанавливала связи с моей родиной, – возразила Фрейя.

– У нас данные другие.

– Проверьте их получше. Я держу слово. Пока я не владею Арканмирром, я не собираюсь…

– Мне – не лги, – процедил Элрос, сверкнув бесцветными глазами, похожими на осколки разбитого зеркала.

Дьяволы напряглись для прыжка.

Искательница пожала плечами:

– Я знаю много других, более опасных игр. Мне незачем лгать.

– О своем ты пожалеешь решении.

Фрейя опустила глаза, чтобы не выдать появившегося в них блеска. Теперь она начала кое-что понимать!

Искательница нисколько не удивилась следующему приказу Элроса. Это лишь подтвердило ее подозрения. Которые, надо полагать, и были основной причиной того, что в Игру вошли новые силы.

Когда серебряные рунные цепи сковывали ее запястья, а железные кандалы, блокирующие магические способности, – лодыжки, Фрейя открыто усмехалась в лицо своему палачу и его хозяину. Нет, дорогой мой Элрос, думала она, для этого уже слишком поздно!

Последней ее сознательной мыслью стала еще одна строчка в длинном списке тех, кому надлежало отомстить. В свое время…

Пурпурно-алый цветок лозы Ягга Проклятого, прижившейся на безжизненной адской почве, нежным поцелуем коснулся ее губ и изгнал все чувства и мысли. И вообще все, кроме сосущей Пустоты.

Пробуждение было мучительным. Мало того, что голова раскалывалась на части; меня то и дело встряхивало, словно я был шариком, которым жонглирует неумелый циркач.

Когда же я с трудом разлепил склеившиеся веки, то пожелал превратиться в подобный шарик. Хотя и понимал несбыточность этого.

Ноги и руки у меня были привязаны к чему-то вроде огромной жердины, на которой я и болтался. Мгновение спустя я сообразил, что сама собой эта деревяшка раскачиваться не может, и, скосив глаза назад, совершил подвиг, равного которому во Вселенной не существовало со времен Одина Скитальца, победившего в поединке ледяного исполина Имира (побочным следствием этой победы, кстати, явилось сотворение Вселенной).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});