Орда встречного ветра - Дамазио Ален

469

путем. Скорость его вращения нематериальна. Она зависит от слова-потока, которое придает ему динамику, зачастую оно скрыто в поговорках или считалочках. Это как заевший припев по кругу, который делает ротацию бесконечной. Кто-нибудь слышал спусковое слово?

Караколь поднялся и потащил Альму к бортику колодца. Он указал пальцем на слово «фонтан». Альма, Ороси, да и все остальные на несколько долгих секунд застыли перед своего рода заклинанием, написанным на колодце. «Никогда не говори: „Фонтан, я не стану пить твою воду”».

В центре медленно вращались, словно всасываемые сифоном, кубические метры прозрачной бездонной воды. Но уровень ее по бортику не опустился ни на дюйм.

— Что это вообще хоть значит?

— Эта поговорка?

— Да.

— Значит, мы не знаем, что ждет нас завтра, что никогда нельзя зарекаться.

— Значит, что мы не можем знать, не настигнут ли нас однажды наши желания, потому что мы решили не утолить их жажду сейчас.

— Может, нужно выпить воды из колодца?

— Они и так этой водой захлебываются. А толку никакого.

— Нужно затормозить воронку, остановить ее. Она появилась и существует только благодаря движению. Если у нас получится ее обездвижить, хотя бы на секунду, она рассосется.

— Нужно, чтоб они выговорили слово. Срочно!

— Кто? Какое слово? Что ты опять городишь, Караколь?

— Его величество акваль заявил себя заседающим лицом благодаря слову. Он живет в трахее милостью арти-

468

куляции этого слова. Мама права! Если господин Торож, как ранее сказано, столп, и мессир Светлячок, далее — лазутчик, смогут выговорить другое слово, которое опровергает первое, которое вертится по обратному принципу… То тогда — вжух — и готово! Воронка разумиротворится!

— Значит нужно найти это слово и заставить их его выговорить… Так, что ли? Просто одно слово? Обычное слово?

— Як!

Повисла тишина. Ощущение, что мы как будто немного продвинулись, слегка уравновесило сковывавшее нас чувство беспомощности и на время приглушило панику. Теперь вся Орда столпилась вокруг колодца, все поддерживали Фироста и Арваля, что-то им говорили, вливали в них назад воду, которую удавалось влить. Леарх вытащил свои кузнечные мехи и стал вдувать им воздух прямо в горло, остальные же сдавливали свои фляги, стараясь залить обратно то, что безостановочно выливалось наружу. Но Арваль иссякал: через поры на коже, через глаза, полные слез, через нос, из которого шла бесцветная кровь — его вода, его собственная живительная вода. Он иссыхал все сильнее. Спазмы его становились все менее заметными, но щеки влипли внутрь, и он с каждой минутой все больше походил на мумию, замотанную в бинты из собственной кожи. Что могло дать отпор слову «фонтан»? Что могло его контрартикулировать? Какие знаки, какие звуки?

— Если мыслить логически, то ответ должен быть в самой поговорке, — наконец решилась Ороси. — Фон… дает воду, воду, которую как раз нельзя зарекаться пить. Но если решить пить воду сразу же, если согласиться тут же, безотлагательно, тогда поговорка потеряет свою потенциальную силу, лишится угрозы…

467

— И что с того?

— И ничего. Я не знаю.

Найти решение умственной задачи в чрезвычайной ситуации под силу каждому. Индукция вытесняет дедукцию, аналогия током пробегает от идеи к идее, подпрыгивает, возвращается, искрится — вне всякой логики. Интуиция устраивает короткое замыкание пытающемуся взять верх выстроенному мышлению. Она действует ризомами, то там, то тут, без иерархии и не по старшинству. И тогда ответ находится там, где его невозможно найти. Не знаю, что именно мне помогло — рассуждение Ороси? Тот факт, что, когда я наклонился над колодцем, меня поразила четкость спирали посреди идеальной формы окружности порфировой шахты? Или, может, моя извечная привычка скриба, переписчика ветров, представлять «О», когда я слышу слово «воронка», хотя меня всегда смущал выбор такой круглой буквы для обозначения спирали, очевидное противоречие между системой записи и реальностью, и которой существовал не круг, а точка, которая закручивалась, отдаляясь, от такой странной комбинации между вращением и его символической передачей, обозначающей вихрь водоворота? Ну и потом само наличие буквы «О» в пословице, его ударная позиция в последнем слове. Наверное, все вместе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— По-моему, тут все однозначно. Это «О».

— Да, «О», — поддакнул Караколь, уставившийся в глубину колодца. — Буква «О». Единственная буква, которую можно противопоставить спирали. Единственный устойчивый и круглый звук, который способен воспроизвести человек. Молодец, юный глифооткрыватель!

— Караколь, мать твою, почему ты раньше ничего не сказал, раз знал? Это тебе не игра!

— Почему же, очень даже игра!

466

— Ты раньше Сова догадался, так ведь? Ты все с самого начала знал! Отвечай!

— Никак нет, отчаянная Ороси. Я еще искал нужный тон…

— Вы уверены, что «О»? — вмешалась Альма.

Но наша сестричка нас уже не слушала. Я был в бешенстве от Караколя, но не настолько, как Ороси. Она уставилась на него с яростью инквизитора. Альма подошла к Арвалю и обхватила его лицо руками, чтобы он выслушал ее из всех остававшихся у него сил.

— Светлячок, — прошептала она, — ты должен произнести звук «О». Ты должен сказать его как можно громче, как можно глубже, из самого горла.

— О! — раздался хриплый вой. И излияние прекратилось!

В то утро мы больше никуда не плыли. Мы остались все вместе, все двадцать два ордийца, провели день на вершине порфировой башни, которая впоследствии останется в моем контржурнале как фонтанная башня. Мы много пили, устроили целую оргию, мы выпили очень много воды прямо из колодца. Особенно Арваль и Фирост, которые весьма быстро надулись в размерах и напитались влагой. Вода была сладчайше свежая, почти фруктовая. Мы отлично повеселились, повторяя слово «фонтан» и окая сразу следом, поливая всех, как из шланга. Мы размышляли о смысле пословицы, рассказывали друг другу всякую ерунду, вроде того, что нужно говорить «я не стану пить воеводу», а вместо воды в колодце могло бы быть что-то поинтереснее.

π С вершины башни, под наконец ясным солнцем озеро было как на ладони до самого горизонта. В каком направлении ни глянь. Линия зыби обрывалась гребнями. Сгустки пены рассыпались пятнами по голубой скатерти

465

воды. Значит, вода скоро станет горько-соленой. Строго перпендикулярно ветру, вдали, в низовье, чернела полоска земли. Неподалеку от нас трепетал под лучами солнца светлый розарий, уложенный порывами ветра. Насыпная плотина плыла. Я подошел к Сову, сидевшему в задумчи-и(к ти, и положил ему руку на плечо:

— Ты заметил, Сов? Ни единого островка…

— Да… Боюсь, что расчеты Тальвега верны.

— Мы входим в центральную зону болота, это без сомнений.

— Нужно сказать Силамфру, чтобы приготовил плавучую платформу.

— Уже. Он как раз пошел со Степпом искать достаточно прочный бамбук для конструкции.

— Сколько дней нужно для переправы через центральную зону, если верить адмиралу?

— Он сказал, две недели при идеальных условиях: без штормов, без хронов, без медуз, без сифонов, с максимальными запасами дерева и еды, со всей Ордой в полном здравии…

— М-да… то есть надо понимать, три недели минимум…

— Четыре… Степп возьмет на себя запасы дерева. Он единственный, кто в форме для этого дела, да и вообще это его работа. У Каллирои достаточно масла и трута для костра. Что касается еды, то Аои еле держится на ногах. Я отправил Арваля за солеросом. Фирост отдохнет и пойдет с Голготом, Эргом и Леархом охотиться на водную дичь.