Сражение века - Василий Чуйков

В ночь на 17 октября на наш берег переправились остальные два полка дивизии Людникова. Мы их тотчас же ввели в бой. На рубеже Волховстроевская улица - завод "Баррикады" - парк Скульптурный они соединились с разрозненными частями дивизий Жолудева и Горишного. Штаб Людникова обосновался также в блиндаже Военного совета Армии. Другого места не было.

138-я стрелковая дивизия Людникова прибыла в Сталинград из состава 64-й армии, конечно, не в полном составе. Она понесла значительные потери на Дону, затем на реке Аксай и в 64-й армии.

В эту же ночь меня предупредили, что к нам направились командующий фронтом генерал-полковник А. И. Еременко и его заместитель генерал-лейтенант М. М. Попов.

С членом Военного совета Гуровым я вышел к причалу встречать их. Вокруг все гремело и рвалось, шестиствольные минометы немцев все время били по Волге. Сотни раненых ползли к пристани, к переправе. Часто приходилось перешагивать через трупы людей.

Не зная, где будет причаливать катер с командующим фронтом, мы, походив по берегу и не встретив его, вернулись в блиндаж... К нашему удивлению, генералы Еременко и Попов были уже на командном пункте.

Их глазам открылась неприглядная картина. Блиндажи командных пунктов превратились в воронки с торчащими из земли бревнами. Все предметы на берегу покрыты толстым слоем гари и пыли...

Расставаясь на рассвете, я просил командующего фронтом дать пополнение людьми - не дивизиями, а маршевыми подразделениями - и больше боеприпасов. В последних ощущался особенно недостаток.

- Хорошо, эту просьбу мы удовлетворим, - сказал он и, уходя, порекомендовал в связи с прибытием 138-й дивизии сменить командный пункт армии, перенеся его несколько южнее по правому берегу Волги.

День 17 октября прошел в тяжелых оборонительных боях. Войска Северной группы сражались в окружении. Больше двадцати немецких танков с автоматчиками прорывались на южную окраину поселка Спартановка. Там дрались не на жизнь, а насмерть. Малейшая слабость или растерянность командиров могла привести всю группу к катастрофе.

Части и подразделения 124-й, 115-й и 149-й стрелковых бригад, оборонявшие поселки Рынок и Спартановка, по данным противника несколько раз уничтожались полностью. Но это значилось только в донесениях гитлеровских штабов.

Командующий группой армий "Б" фон Вейхс доносил 15 октября в ставку Гитлера: "Запертые в рабочем поселке Спартановка советские соединения уничтожены", а 20 октября начальник генерального штаба докладывает Гитлеру: "Части 16-й танковой и 94-й пехотных дивизий проникли в западную часть Спартановки и заняли группу домов". (Вот тебе и уничтожены!)

19 октября в журнале боевых действий командующего 4-м воздушным флотом Рихтгофена записано:

"В Сталинграде - никакой ясности положения. Дивизии передали благоприятные донесения... Каждая дивизия сообщает по-разному. Атака на Спартановку, севернее Сталинграда, захлебнулась.

Командующий 7-м авиакорпусом генерал Фибиг в отчаянии, так как пехота не использует атаки его самолетов".

Рихтгофен упрекает Паулюса и Зейдлица, что немецкая пехота бессильна использовать результаты бомбовых ударов: "Наши самолеты, уже бомбят на расстоянии броска гранаты перед своей пехотой, которая ничего не может сделать с русскими".

Вольфган Вертен в книге "История 16-й танковой дивизии" пишет: "16 тд поставили боевую задачу сконцентрировать все свои силы для атаки Рынок... Атака полков и 25 танков графа Дона... на Рынок провалилась. Дивизия понесла очень большие потери. Уже более 4 тысяч ее солдат и офицеров было похоронено на солдатском кладбище".

Мы получили телеграмму от командиров 124-й и 1 15-й бригад с просьбой разрешить их штабам перейти на остров Спорный. Я ответил им, что их уход с правого берега Волги равносилен бегству с поля боя. Вслед за телеграммой я послал в Северную группу начальника оперативного отдела полковника С. М. Камынина для уточнения положения и информации об этом участке фронта.

Противник тем временем продолжал атаки на юг от Тракторного завода на завод "Баррикады". Его авиация - сотни пикировщиков и бомбардировщиков бомбила и штурмовала участок, где были закопаны танки 84-й бригады. Горели здания, горела земля и горели танки, закопанные в этом районе, гибли люди и техника: зенитная артиллерия не могла надежно прикрыть войска.

В тот же день отдельные группы пехоты противника с танками прорвалась к северо-западному сектору завода "Баррикады".

В бой вступил вооруженный отряд рабочих этого завода.

Остатки дивизии Горишного были сведены в один 161-й полк, который занял оборону и вел бой в районе Сормовской улицы. Штаб дивизии и штабы двух полков мы отправили на левый берег для укомплектования.

308-я дивизия Гуртьева весь день отражала атаки танков и пехоты в районе стадиона.

Части 193-й дивизии Смехотворова отбивали атаки вражеской пехоты и танков в районе Казачьей улицы.

Дивизия Гуртьева оказалась в тяжелом положении, оба ее фланга были охвачены противником.

К вечеру батальон гитлеровцев с танками вклинился до улицы Северная.

На участке дивизий Гурьева и Батюка все атаки врага были отбиты. За день боя 17 октября было подбито и сожжено 40 танков и уничтожено до 2000 человек пехоты противника.

Вечером 17 октября член Военного совета Гуров сообщил, что к нам в город хочет приехать прибывший из Москвы член Центрального Комитета партии товарищ Мануильский Д. 3. и что он дал на это свое согласие. Я категорически запротестовал и потребовал от Гурова отменить такое разрешение. Гуров не сдавался. Тогда я сказал:

- Мануильский известный для партии человек, но его приезд нам ничем не поможет. Мы не можем рисковать его жизнью, он может погибнуть при переправе через Волгу, а если останется жив, то все равно в войска его не пустим.

Гуров согласился со мной.

Об этом моем отказе узнал товарищ Мануильский. В 1947 году он возвращался из Америки в Москву через Берлин. Мы встретились с ним на аэродроме. За обедом, который был нами устроен для него, сидя рядом со мною за столом, он долго журил меня, упрекая за то, что я не пустил его на свой командный пункт на правом берегу Волги.

Выслушав его, я ответил так:

- Если бы в 1942 году я пустил вас к нам, то теперь вряд ли получил бы возможность иметь такого собеседника за этим столом...

Приближались тяжелые бои за завод "Красный Октябрь". Об этом говорили данные разведки. Для лучшего управления войсками и с согласия штаба фронта мы решили перенести командный пункт в овраг Банный под железнодорожный мост, ближе к заводу "Красный Октябрь".

В ночь на 18 октября штаб армии с Военным советом оставили свой блиндаж, нагруженные документами и средствами управления. Добравшись до оврага Банный, мы долго подыскивали место для командного пункта армии и несколько раз попадали под огонь пулеметов противника. Было очевидно, что в овраге Банном не место для командного пункта армии, и нам пришлось пройти по берегу Волги около Километра южнее и развернуть работу прямо на берегу Волги, под открытым небом без какого бы то ни было прикрытия. От Мамаева кургана - передовой линии боев - мы находились на расстоянии одного километра.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});