Камень. Книга 9 - Станислав Николаевич Минин

бабка улыбалась:

— Лешенька, а ты нам на что? Вот и будешь договариваться с Ольденбургскими самостоятельно.

— Стесняюсь спросить, договариваться о чем? — Я решил включить «дурачка».

— Отличный вариант, Машенька! — Засиявший царственный дед хлопнул себя по коленям. — А ты, Лешка, не придуривайся, это у тебя все равно плохо получается. — Он опять поднялся из кресла. — Ладно, ситуацию с Ольденбургскими мы обсудим чуть позже, когда с другими делами разберемся, а сейчас пора собираться на прием…

* * *

До появления в зале Савойских девушки, разодетые в новые платья, все же успели высказать свое «фи» за наше совершенно эгоистичное поведение, но сделали они это крайне корректно, просто ограничившись несколькими язвительными замечаниями по поводу наших одинаковых плавок на фотографиях с того пляжа, уже гулявших по паутине.

— Ничего без нас не могут, — подвела итог Женя Демидова. — Везде пригляд нужен.

Отличное настроение было только у Ани Шереметьевой, которую еще в начале приема похвалили за отличную статью не только молодежь, но и мои царственные дед с бабкой и Виндзоры с Гогенцоллернами.

А вот и Савойские появились в сопровождении Гримальди. Гул разговоров в зале начал стихать, а мы оказались в центре внимания всех присутствующих…

Злость накатила сама собой, перед глазами стояла та озверевшая толпа с Ибицы, но остатки здравого смысла прямо кричали об указаниях главы рода, и, кое-как сдерживая себя, я все-таки не вытерпел и решил не дожидаться начала официального представления:

— Дедушка, — гнев вырвался сам собой, а свой голос я слышал как будто со стороны, — я их всех очень хочу убить прямо сейчас. Что мне делать?

Вокруг меня вдруг образовалась пустота — братья отошли назад, дед Владимир и дед Михаил с отцом в сторону, бабку передо мной натуральным образом трясло, и она вцепилась в руку деда, который единственный не пошевелился. Резко побледнели и Савойские с Гримальди.

— Саша, забери мать, — ленивым тоном бросил император, а когда мой родитель отвел в сторону бабку, дед так же хладнокровно продолжил: — Алексей, так и я их всех тоже хочу убить прямо сейчас, но существуют правила, которые не стоит нарушать, иначе наступит хаос и анархия. Не так ли, господа Савойские?

Король Испании с наследником сглотнули и судорожно кивнули, а Изабеллу, прятавшуюся последние десять секунд за спиной отца, вообще не стало видно. Царственный же дед продолжил глумиться:

— Так зачем вы нарушили правила, господа Савойские? Молчите? А знаете, чего нам с Медичи и Бурбонами стоило уговорить Гримальди вообще пригласить вас в Монако? Опять молчите? И правильно делаете. Поступим следующим образом. Об окончательных условиях компенсаций и порядке проведения дуэли разговаривать будем завтра, а сейчас вы здороваетесь со всеми присутствующими и покидаете прием, иначе я не буду препятствовать Алексею в его законном праве на месть. Господа, не смею задерживать.

Отпустило меня не сразу, но холодный анализ ситуации вернулся — царственный дед с моей помощью фактически втоптал репутацию Савойских в грязь, что было для репутации самих Романовых гораздо ценнее, чем все эти виры и даже исход моей дуэли с Филиппком! От этого простого вывода тут же поднялось настроение, а отношение к королю Испании с ненависти резко сменилось презрением.

Сам царственный дед держал лицо — он так и стоял на одном месте, глазами следя за передвижениями Савойских, и даже не думал поворачиваться к супруге, находящейся в полуобморочном состоянии.

Не знаю, было ли виной тому мое хорошее настроение или просто хотелось, чтобы она тоже насладилась триумфом Романовых, но бабке я все-таки решил помочь.

— Бабушка, сейчас будет легче, — я перехватил у отца локоток бледноватой бабули, — потерпи, пожалуйста…

— Злобырь… — прошептала она и сделала робкую попытку вырвать локоть. — Как есть Злобырь!

Темп… И легкая команда доспеху императрицы на восстановление…

— Вернемся домой, — я погладил старушку по руке, — и сразу на правило. Обещаю.

— Обманешь ведь! — буркнула она, заметно розовея лицом.

— Век воли не видать! — И зацепил ногтем зуб. — Легче?

— Подотпустило… — бабка кивнула.

— Все, шагай к деду, наслаждайся моментом, — хмыкнул я. — И не обращай внимания на легкое покалывание или жжение — это нормально.

— Благодарить не буду, — голос бабки вновь приобрел нотки властности, — сам сделал, сам исправил.

— Извинений тоже не ждите — сами приказали, сами пострадали.

Наша молодежь встретила меня молча, но на их лицах читалось полное одобрение нашей с дедом «выходки».

— Чего приуныли? — улыбнулся я. — Жизнь продолжается.

Все как-то сразу расслабились и заулыбались тоже, а Александр не удержался и хмыкнул:

— Жизнь не только продолжается, а становится все веселее и веселее. Лешка, с бабушкой все в порядке?

— Бабушка у нас крепкая, еще наших детей на воспитание возьмет. — И решил перевести разговор на нейтральную тему: — Кстати, красавицы, как шоппинг прошел, удачно?

Хорошо воспитанные девушки намек поняли правильно, и на нас обрушился поток подробностей их сегодняшнего времяпрепровождения, должный сообщить всем присутствующим на приеме, что ничего особенного не произошло, а подобные «выступления» императора и одиозного великого князя российская родовитая молодежь наблюдает через день. Еще через какое-то время девушки не выдержали и начали пытать уже нас насчет Maserati и требовать прямо завтра их покатать. А там и импортные принцы с принцессами к нам присоединились, и они тоже предпочли тему обструкции Савойских не поднимать. Исключением была Оленбургская, но ее, как оказалось, больше интересовали «технические» подробности:

— Алексей, — девушка в очередной раз отвела меня в сторону, — этот гнев, который ты продемонстрировал сегодня, и от которого стало дурно твоей бабушке, это… максимальный уровень… гнева?

— Не максимальный, Соня.

И опять я ловлю себя на том, что мне не хочется врать этой девушке.

— Очень интересно! — Взмах ресниц и хитрая улыбка. — А что случится, если ты не будешь сдерживаться?

— Думаю, — я огляделся, — в этом зале не осталось бы никого в живых. И не только в этом зале, но и во всем дворце.

— Ужас какой! — она прикрыла ладошкой рот. — А ты кого-нибудь так уже убивал?

— Было один раз.

— А за что? — В глазах Сони читался нескрываемый интерес.

— Люди взяли в заложники семьи двух отставных военных и приказали ветеранам меня ликвидировать, а потом, заметая следы, полностью вырезали семьи заложников. Соня, я видел фотографии… Это был кошмар… А потом мы этих людей нашли, и я не сдержался…

— Ужас какой! — повторила норвежка. — Ты не переживай, родичам я ничего не скажу, это личное… — Она сделала над собой заметное усилие и улыбнулась: — Что-то опять я за счет тебя удовлетворяю свое любопытство. Покатаешь меня завтра на машине?

Первым моим порывом был отказ, вызванный