Когда тело говорит НЕТ - Габор Матэ

спонтанной игре. Этот тип привязанности назвали надежным. Также наблюдался ряд небезопасных паттернов привязанности, которые называли по-разному — неконтактная, амбивалентная или дезориентированная. Младенцы, которых избегали, не выражали беспокойства при разлуке с матерью. В момент воссоединения они сторонились матерей или не обращали на них внимания. Такое поведение означает не подлинную уверенность в себе, а псевдонезависимость, которую мы наблюдали, например, у пациентов с ревматическими заболеваниями: убежденность в том, что они должны полагаться исключительно на себя, так как любая попытка заручиться помощью со стороны родителя обречена на провал. Однако по возвращении родителя организм младенцев, которых избегали, испытывал физиологический стресс, о чем говорило изменение сердечного ритма. Младенцы, которые попали в категорию небезопасного типа привязанности, не ощущали в семье чуткой заботы со стороны родителей. Они воспринимали скрытые признаки психологического отсутствия матери или противоречивые сигналы о близкой связи, которая сменялась отстраненностью.

Уже в возрасте одного года младенцы демонстрировали в отношениях реакции, которые будут характеризовать их личность и поведение в будущем. Эксперимент «Странная ситуация» повторяли сотни раз, во многих странах. Наблюдения, полученные в первый год жизни малыша, оказались точными индикаторами поведения в подростковом возрасте, в том числе таких особенностей поведения, как эмоциональная зрелость, отношения со сверстниками и школьная успеваемость. Дети, которые в младенчестве чувствовали надежную привязанность, по всем этим показателям стабильно получают более высокие результаты, чем дети с небезопасным типом привязанности.

Вместе с тем, как объясняет Дэниел Сигел в своей книге «Развивающийся разум», главным открытием относительно передачи модели воспитания одного поколения другому стало то, что поведение ребенка в «Странной ситуации» можно было с точностью определить еще до его рождения.

Профессор Мэри Мейн из Калифорнийского университета в Беркли, ученица доктора Эйнсворт, разработала точные методы оценки типов привязанности у повзрослевших детей с их родителями. В ее методике в первую очередь обращается внимание не на то, что человек сказал в ответ на заданные вопросы, а на то, как он это сказал. Речевые обороты и ключевые слова, которые люди «случайно» используют, гораздо больше говорят об их детстве, чем то, какое значение они сознательно вкладывают в сказанное. Предполагаемое значение слов отражает только осознаваемые убеждения говорящего, из которых часто вытесняются болезненные воспоминания. Настоящая история раскрывается в характере повествования — беглом или прерывистом, детализированном или отличающемся недостатком слов, последовательном или противоречивом, с оговорками по Фрейду, явными обмолвками и ошибочными умозаключениями.

Разработанный Мэри Мейн тест называется «Опросник привязанности для взрослых» (ОПВ). Как и реакцию младенцев в «Странных ситуациях», рассказы взрослых классифицировали по определенным признакам, отражающим степень безопасности, которую они ощущали в ранних взаимоотношениях с родителями.

Как оказалось, «ОПВ является самым надежным прогностическим показателем того, каким образом у младенцев будет формироваться привязанность к своим родителям». Другими словами, то, что взрослый неосознанно рассказывает о своем детстве в ходе опроса, позволяет предугадать тип привязанности к нему собственных детей. Таким образом, результаты ОПВ, проведенного с родителем до рождения ребенка, смогли с точностью предсказать, каким образом ребенок будет вести себя в «Странной ситуации» в первый год жизни. Более того, когда спустя два десятилетия изучались уже повзрослевшие дети, их поведение в «Странной ситуации» точно угадывается в манере речи при прохождении «Опросника привязанности для взрослых».

Таким образом, рассказ взрослого человека о своем детстве в рамках ОПВ часто будет предсказывать то, как он будет воспитывать своего будущего ребенка и, следовательно, как этот ребенок будет реагировать в «Странной ситуации» в первый год жизни. А поведение ребенка в «Странной ситуации» позволяет предсказать, в какой манере, в свою очередь, он будет рассказывать о своем детстве двадцать лет спустя!

Другими словами, воспитание — это игра поколений. Неразрешенные проблемы одного поколения передаются следующему. Ланс Морроу, журналист и писатель, лаконично описал природу стресса, который передается от одного поколения другому, в своей книге «Сердце», в душераздирающем и прекрасном рассказе о его столкновении со смертью в результате почти смертельной болезни сердца: «Поколения — это коробки внутри других коробок: внутри коробочки с жестокостью моей матери вы найдете другую коробочку, в которой находится жестокость моего деда, а внутри этой коробочки (я подозреваю, но не знаю наверняка) вы найдете коробочку с какой-то черной, таинственной энергией — историями внутри других историй, уходящими во время».

Если понимать, что история семьи включает множество поколений, то обвинения родителей теряют смысл: «Признание этого факта моментально рассеивает любую склонность видеть в родителе злодея», — писал Джон Боулби, британский психиатр, работа которого объяснила с научной точки зрения решающее значение привязанности в младенчестве и детстве. Кого нам следует винить?

Если мы видим, что стресс передается из поколения в поколение, то можем лучше понять, почему так много историй жизни, рассказанных в этой книге, описывают семьи, в которых целые поколения или несколько представителей одного из них страдают от самых разных и, по-видимому, не связанных между собой заболеваний. Приведу несколько примеров:

• НАТАЛИ: рассеянный склероз. Ее старший брат был алкоголиком и умер от рака горла. Младшая сестра страдает шизофренией. Дяди и тети были алкоголиками. Дедушка по материнской линии был алкоголиком. Ее муж, Билл, умер от рака кишечника. А у сына синдром дефицита внимания и гиперактивности, а также проблемы с наркотиками.

• ВЕРОНИКА: рассеянный склероз. Она считает, что была зачата во время изнасилования с инцестом. В приемной семье дедушка по материнской линии был алкоголиком, а бабушка по материнской линии, когда ей было за шестьдесят, заболела болезнью Альцгеймера. Среди прочих проблем со здоровьем ее отец рано начал страдать от высокого кровяного давления.

• СЬЮ РОДРИГЕЗ БАС: Ее отец умер от алкогольного цирроза печени; одна из ее тетушек умерла от аневризмы мозга, другая — во время пожара в доме.

• АННА: рак молочной железы. Как ее мама, так и бабушка по материнской линии умерли от рака молочной железы, но не в результате генетического обмена. Анна унаследовала ген рака молочной железы от отца. У нее две сестры: одна живет с алкоголиком, другая психически нездорова.

• ГАБРИЕЛЬ: склеродермия с признаками ревматоидного артрита. Ее родители были алкоголиками. У брата была колэктомия в связи с раком кишечника, а у сестры недавно диагностирован рак молочной железы.

• ЖАКЛИН ДЮ ПРЕ: рассеянный склероз. Ее бабушка получила психологическую травму после смерти других детей, незадолго до рождения ее матери. Мать Жаклин умерла от рака, а у отца развилась болезнь Паркинсона.

• РОНАЛЬД РЕЙГАН: рак толстой кишки, болезнь Альцгеймера. Его отец и брат были алкоголиками; у второй жены развился рак молочной железы. Дочь умерла от метастатической злокачественной меланомы.

Вероятно, вы помните разгневанное письмо ревматолога из первой